Карты судьбы, стр. 56
Ее голос звучал так же глухо, как и его. Вряд ли ей пришлось соснуть этой ночью.
Кай постоял, не зная, что сказать. Молча кивнул Верде – она прикрыла глаза, тени усталости пролегли под ресницами… он не замечал, что у нее такие длинные ресницы… И вышел из круга камней.
Свободен – от странного рабства, от подневольной любви, смешанной с ненавистью, от сумасшедшего желания и мучительных снов… От службы. От нее.
Он оглянулся – и увидел, как Верда резко отворачивается, словно не желая видеть его уход.
Свободен.
Без нее?
Кай огляделся. Глубоко вздохнул. Свежий, влажный, ясный утренний воздух. Будет хороший денек.
Верда судорожно всхлипнула и обеими ладонями вытерла глаза. Теперь было можно – он далеко и не услышит… Пальцы – твердые и холодные – легли на ее руки, отводя в стороны. Верда вскинула испуганные мокрые глаза.
– Ты? Но ты…
– Так-так-так, – сказал Кай, глядя на нее сверху. – Опять решила прогнать меня?
– Но ты… Ты ведь ушел?
– Я послушный раб, – сказал он с кривоватой усмешкой. – Ты сказала: «иди», и я пошел.
– Но я не звала тебя обратно!
– Разве?
– Я освободила тебя, – напомнила Верда, пытаясь вырвать руки.
Он не пустил. Вздохнул – насмешливо и устало:
– История повторяется. Ты взяла меня в рабы, когда не хотела. Ты освободила меня – хотя опять этого не хотела.
– Хотела! – вскинулась Верда. – Я хотела, чтобы ты был свободен.
– Неужели, хозяйка? Ты так думаешь? Или хочешь думать? А ведь твоя богиня слышит и понимает тебя лучше. Гораздо лучше. И выполняет невысказанное.
Верда осторожно вздохнула:
– Ты не… я не смогла?
– У тебя все получилось. Ты все сделала правильно. Только одно позабыла – богиня дает любовь тому, кто уже готов к этому. И выполняет не только твои желания. Знаешь, чего я просил, когда лежал там, на камнях? Чтобы ты любила меня. И мне совершенно все равно, любишь ли ты меня по ее воле, по своей или просто вопреки всему. И ты не хочешь отпускать меня так же, как и я не хочу уходить.
По мере того как он говорил, ее ресницы опускались, пряча глаза… испуг… радость… правду.
– Ну, скажи мне, – он отвел волосы с ее лица, пальцы задержались на щеке, скользнули и замерли на шее. – Отошли меня прочь. Сейчас же.
– А ты послушаешься?
– Нет.
Ее кожа звенела… пела от его прикосновения. Она повела головой, прижимая его ладонь к своему плечу.
– Похоже, мне от тебя не избавиться, – сказала негромко. – Никогда.
У него перехватило дыхание.
– Поедешь со мной на север?
– Нет, – сказала она и улыбнулась смущенно и слегка лукаво. – Ты поедешь со мной на север. Ты ведь мой раб, не забыл?
– И что еще прикажет хозяйка? – спросил Кай, заворожено наблюдая, как она скользит щекой по его загрубелой руке. Если богиня так влияет на нее, давно следовало затащить ее в святилище…
Верда подняла голову – в потемневших глазах отразилось молодое золото восходящего солнца.
– Я что-нибудь придумаю…
– Знаю я тебя. Опять в дорогу? Только не обратно в дворцовый лабиринт! – предупредил он почти серьезно.
Верда придвинулась ближе.
– Я придумаю что-нибудь поинтереснее, уж поверь мне.
Ему оставалось только поверить.
– Короли, – с недовольством пробормотала Санни. – Но почему ты выкинула королей?
Гадалка спокойно улыбалась:
– Не волнуйся, самого важного для тебя я оставила!
– Лорды и леди, оборотни, драконы, солдаты, моряки, волшебные карты… – загибал пальцы Дайяр. – И вот, наконец, появляются короли. Самое для них время!
Гадалка тасовала трех убранных из расклада королей – и каждый раз, выныривая из-под ее проворных пальцев, они меняли цвет и облик. Дайяр загляделся: фокусы или волшебство? В эту странную ночь он ни за что уже не мог поручиться.
– Этих историй и сказок так много… Какую же намвыбрать?
– О королях-магах и Королевской Шкатулке.
Гадалка взглянула на Санни с уважительным интересом.
– Но это очень давняя история! Уже мало кто помнит, было ли королевство Элджеберт на самом деле, или оно лишь выдумка бродячих менестрелей, скучающих долгими зимними вечерами… Где ты ее слышала?
– Как раз от заскучавших менестрелей! – засмеялась Санни. – Говорят, когда-то в Сунган пришло немало семей с Элджеберта. Может, поэтому здесь так много магии? Может, те драгоценные камни из Королевской Шкатулки разбросаны по нашей земле, и стоит только наклониться, поднять – и ты обретешь древнюю королевскую силу? Дайяр, хочешь найти такой камень?
Дайяр молча смотрел на нее. Он, похоже, нашел уже истинную драгоценность… Сможет ли Санни в это поверить? Глядящая на него гадалка мягко улыбнулась – словно прочитала его мысли. Или и вправду прочитала?
– Волшебство или не волшебство, Шкатулка или не Шкатулка, верим ли мы в это или не верим, но мы не увидим и не поймем истину до тех пор…
ПОКА НЕ СТАЕТ БОЛЬ БЫЛОГО
Зверь взлетел над тропинкой так внезапно, что я успел только выхватить шпагу. И нет никакой моей заслуги в том, что он напоролся на клинок, словно бабочка – на булавку. Шпага вошла ему в горло и вышла за бугристым затылком.
Отползая от зверя на заднице, я разглядывал его. Такие мне еще не встречались. Больше всего он походил на кошку – гибким длинным телом, мощными лапами, каждая из которых напоминала гарпун с тремя гигантскими крючьями. Но на этом сходство и заканчивалось. Сзади на лапах были прямые длинные шпоры, хвост был гол и раздвоен, таким же раздвоенным оказался язык, вьющийся между смертоносными клыками. Я смотрел, как затуманивается его золотистый глаз, – и не прочел в нем злобы, – одно только немое удивление.
Топот. Готовясь к новым неприятностям, я поднялся и, упершись ногой в плотное тело зверя, вырвал из его глотки шпагу.
Чудовищ больше не случилось. В просвете деревьев мелькнуло яркое пятно, и на повороте тропинки появился всадник. Громкий крик прорезал тишину мрачного леса:
– Что ты делаешь? Он мой!
Всадник скатился с коня и упал рядом со зверем на колени. Пальцы погрузились в пышную шкуру, золотистые волосы почти слились с ней по цвету. Я тяжело оперся о шпагу.
– Извини, парень, не хотел портить тебе охоту…
– Какую охоту? Это мой пес!
– Пес?!
Парень поднял голову. Он был совсем юный, почти мальчик.
– В мое время собаки были другими, – заметил я.
– Ну, в твое… – протянул парень, и я понял, какая, на его взгляд, пропасть между нашими временами. – Повезло тебе, что я не взял с собой его братьев!
– Повезло, – согласился я.
Парень поднялся, разглядывая меня большими, золотистыми, как у пса, глазами. Его юное, безусое еще лицо оставалось мрачным и настороженным.
– А ты кто такой? Кто тебя послал? Габриэлла?
– Нет, – сказал я. – Я сам по себе.
– Куда идешь?
– Вот по этой тропе, – миролюбиво ответил я, хотя его требовательный тон начал меня раздражать. – Хочу посмотреть, кончится ли она когда-нибудь.
Парень хмыкнул презрительно.
– Боюсь, для тебя скорее раньше, чем позже…
Я не стал возражать – слишком устал, чтобы щелкать по носу молодых нахалов. Тем более что виноват был я. Юноша опустил глаза на мертвого пса и вздохнул:
– Бедняга! Надо распрощаться с ним по всем правилам.
Он наклонился и, прежде чем я догадался помочь, подхватил и взвалил громадного пса себе на плечи. Я смотрел в его напряженную спину – весил зверюга не менее центнера. Юноша качнулся, но довольно твердо понес пса вниз, в лощину.
Я пошел следом. Пес уже лежал в неширокой протоке между гибких прутьев черного кустарника. Юноша, присев на корточки, придерживал его за лапы и нараспев говорил что-то. Я спустился пониже.
– …и если этот кретин оставил тебе хоть каплю крови плыви и превратись в рыбу!
Он разжал пальцы и выпрямился. Черная вода качнула пятнистое распластанное тело и поволокла – сначала медленно, потом быстрее и быстрее. Все и вся в этом древнем лесу были сильнее, чем казались.