Воспоминания о будущем, стр. 43

Как раз в этот момент подушка в тысячный раз приземляется в руки Люка, но вместо того, чтобы снова запустить ее в потолок, он молча откладывает летательный снаряд в сторону.

— Извини, — говорит он, садясь и глядя на меня. — Иди сюда.

— Не хочу, — огрызаюсь я, как капризный ребенок. Но прекрасные глаза Люка и его коварная улыбка быстро заставляют растаять лед, и вскоре я уже растягиваюсь рядом с ним на постели, и мы вместе начинаем перебирать различные способы погубить незаконный и незаконченный роман Джейми.

Мы все еще валяемся на постели, когда в 9:45 моя мама стучит в дверь и входит в комнату. Она сегодня поздно вернулась с работы, а я, честно признаться, совершенно забыла о ней. Я забыла об ужине, о времени и вообще обо всем на свете.

— О, Люк! — говорит мама, увидев моего парня, развалившегося на покрывале.

— Мы составляем план, — поясняю я в ответ на мамин вопросительный взгляд. Нет, я понимаю, что это так себе объяснение, но другого у меня нет.

— Это замечательно, но почему бы вам не продолжить его составление завтра? Уже поздно, — говорит мама.

— Сколько времени? — спрашивает Люк, наклоняясь вперед, чтобы посмотреть на часы, стоящие на моем ночном столике.

— Почти десять!

Люк как ошпаренный спрыгивает с моей кровати и начинает одеваться.

— Мне пора бежать, — торопливо говорит он. — Родители, наверное, уже волнуются.

Нашарив ногами свои ботинки, Люк встает, потом наклоняется и целует меня в губы — прямо на глазах у моей мамы.

Это сильно.

Он натягивает куртку, машет нам с мамой на прощание и выбегает из моей комнаты. Я слышу, как он проносится по лестнице, выскакивает из дома и с грохотом захлопывает за собой дверь.

— Извини, — говорю я маме, когда мы остаемся одни. — Я даже не думала, что сейчас так поздно.

— Все нормально, милая, — говорит она, гладя меня по голове. — Люк хороший мальчик.

Мне кажется, будто я слышу нотку ревности в ее голосе, но, возможно, это не так.

— Да, и он мне очень нравится, — отвечаю я. — Кажется, я его люблю.

Я готова к тому, что мама сейчас прочитает мне нотацию о первой любви, целомудрии и прочее-прочее, от чего нам обеим будет стыдно, но она этого не делает. К моему удивлению, она просто говорит:

— Я знаю.

Она обнимает меня и уходит, а я остаюсь одна в комнате, переполненная счастьем этого дня, и сожалею только о том, что не смогу сохранить его навсегда.

Поэтому помимо письма одному человеку я пишу еще одно, самой себе, и только потом отпускаю этот чудесный день в небытие.

Глава тридцать восьмая

Алекс Морган никак не хочет отойти от своего шкафчика.

Передо мной стоит простая задача: просунуть запечатанный конверт через вентиляционную решетку в дверце шкафчика Алекс, оставшись при этом незамеченной.

Я не знаю, что написано в запечатанном письме, и, честно сказать, не очень-то стремлюсь узнать.

Вчерашняя я составила некий план. Коварный, таинственный план, о подробностях которого не упомянуто даже в сегодняшней записке. Кто я такая, чтобы вдаваться в детали, рискуя испортить все дело?

За последние две минуты Алекс Морган уже трижды накрасила губы блеском — можете поверить мне на слово, впервые в жизни я не преувеличиваю. Появляется Люк, который хочет, чтобы мы поскорее шли обедать. Я поражаю его до глубины души, размазывая по губам старый, давно высохший, блеск, случайно завалявшийся в недрах моего шкафчика.

Толпа в коридоре редеет, но Алекс Морган продолжает любоваться своим отражением. Наконец какая-то чирлидерша окликает ее, и через несколько минут мы с Люком остаемся почти одни в коридоре.

— Стой на шухере, — приказываю я, и Люк давится смехом. Я щипаю его за руку, а потом иду к шкафчику Алекс Морган, с опаской поглядывая по сторонам.

Вытаскиваю конверт из заднего кармана джинсов, легко просовываю его сквозь решетку и слышу, как он с шелестом падает внутрь.

Фуф, надеюсь, этой искры будет достаточно, чтобы возжечь пламя, которое спалит интрижку мистера Райса с моей лучшей подругой Джейми! Я с облегчением подбегаю к Люку, и мы уходим, взявшись за руки.

— Слушай, а почему я не стала ничего предпринимать, а просто подбросила анонимное письмо Алекс Морган? — спрашиваю я, когда мы идем через парковку.

Как ни странно, на улице почти нет ветра, и это почему-то меня беспокоит. Как-то слишком спокойно. Будь я гадалкой, то непременно сказала бы, что это не к добру.

— Да ты просто обленилась, — отвечает Люк, улыбаясь мне на ослепительном солнце теплого весеннего дня. Мы смеемся, и я на время забываю все свои тревоги, потому что не могу думать ни о чем, кроме Люка.

Люк так обрадовался отсутствию ветра, что решил устроить пикник. Я покладисто согласилась, потому что, по большому счету, мне все равно. Быть рядом с ним где угодно все равно лучше, чем остаться одной… и думать.

Я жду в минивэне на парковке у гастронома, пока Люк покупает все необходимое.

Что же он там так долго?

Жарко.

Весеннее солнце печет через ветровое стекло, жара и неподвижность, вступив в преступный сговор, замедляют мое дыхание, расслабляют все мышцы и затуманивают взор.

Я невидящими глазами смотрю, как нечто юное и расплывчатое входит в магазин со свертком в руках, а потом выходит обратно. Вижу, как размытое облако в униформе вихрем влетает внутрь, очевидно опаздывая на свою смену.

Мои мысли лениво переползают к весеннему балу. Сегодня в школе повсюду расклеены ярко-зеленые афиши, извещающие о том, что в выходные будут танцы. Люк пока не приглашал меня, но я уверена, что еще пригласит.

Отбросив эти мысли, я снова обращаю свое рассеянное внимание к наблюдению за людьми. Вот высокий сгусток тумана неспешно вплывает внутрь. Через несколько минут два маленьких облачка, разбросав руки в стороны, беспечно несутся к входу в магазин, по пути гоняясь друг за другом.

Я сокрушенно качаю отяжелевшей головой, тревожась за детей, оставленных без присмотра.

Появившееся в окне лицо резко возвращает меня к действительности.

Через минуту я пойму, что эта женщина, скорее всего, мать двух разбушевавшихся мальчишек. Через минуту я обращу внимание на то, что ее минивэн, стоящий на соседнем месте, практически идентичен машине Люка, и соображу, что она «просто рассматривала новую модель», как она сама прокричит на бегу, бросаясь догонять своих сорванцов. Через минуту мое сердце успокоится и перестанет частить.

Но сейчас я оцепенела. Меня до смерти напугало большое лицо, зажатое между сложенными ковшиком ладонями, и пристальный взгляд, пытающийся разглядеть внутренность машины сквозь тонированные стекла. Я машинально блокирую двери, безотчетно отшатываюсь подальше от двери, чтобы незнакомка не могла схватить меня.

Незнакомка?

Схватить?

Меня?

В первый момент я думаю, что схожу с ума.

Но потом в голове у меня что-то щелкает, и я понимаю, что это не так.

Я смотрю, как женщина отходит от машины и бросается догонять своих мальчиков, но не вижу ее. Должно быть, мои глаза и мозг продолжают функционировать сами по себе, потому что я бесстрастно отмечаю, как женщина и Люк проходят мимо друг друга и как он с улыбкой приближается к минивэну, помахивая на ходу полным пакетом из магазина.

Но я его не вижу. Я не вижу Люка — я вижу только свое воспоминание.

— Отвези меня домой, — тихо приказываю я, прежде чем он успевает сесть за руль.

Люк пытается возразить, но потом подчиняется. Еще через какое-то время я захлопываю дверь машины и, не отвечая на его «увидимся позже», бегу в свой дом, прочь от его обиженного взгляда, твердя себе, что это пустяки.

Растерянность Люка и его детские обиды — все это просто ерунда по сравнению с тем, что ждет нас впереди.

А впереди нас ждет то, к чему я совершенно не готова.

Поэтому я кидаю на пол свой рюкзак и звоню маме.

Глава тридцать девятая

— Ты здорова? — спрашивает мама, бросаясь ко мне. Она подбегает к креслу, где я сижу, сжавшись в комок под одеялом, пытаясь отгородиться от внешнего мира, и машинально дотрагивается до моего лба тыльной стороной ладони.