Воспоминания о будущем, стр. 37
Он подмигивает мне, и у меня сладко вздрагивает в животе, наверное, в миллионный раз после его прихода.
— Вот и прекрасно, я рада, что мы все выяснили, — говорю я и, не выпуская его руку, поворачиваюсь к лестнице.
И слышу, как Люк говорит у меня за спиной:
— Я сказал своим родителям, что сегодня буду ночевать у Адама.
— Серьезно?
— Да, — отвечает он с хитрой улыбкой.
— И где же ты рассчитывал спать?
— В машине.
— Но почему?
— Потому что я не знал, будешь ли ты дома сегодня вечером. Вдруг мне пришлось бы преследовать тебя еще навязчивее? — со смехом поясняет Люк.
Медленная улыбка сама собой расплывается по моему лицу, потому что я совершенно очарована этим поступком: Люк рисковал нажить неприятности дома ради того, чтобы попытаться вернуть меня.
— Вот что, я уверена, что мама вернется еще не скоро. По крайней мере, посидишь в тепле до ее прихода.
— Звучит заманчиво, — говорит Люк, а я, отвернувшись, заканчиваю подъем по лестнице, волоча своего трудного подростка вверх по ступенькам, вперед по коридору, внутрь своей спальни. Переступив порог, я крепко закрываю за нами дверь.
Глава тридцать первая
— Где ты припарковался? — быстрым шепотом спрашиваю я.
— На улице. Я же выслеживал тебя, не забыла?
— Иди в гардеробную, — шепчу я, поскольку уже приняла скоропалительное решение, о котором, надеюсь, не буду жалеть позже.
— Ты что, серьезно? Вообще-то я могу уйти, — бормочет Люк, но при этом резво продвигается в сторону гардеробной.
— Нет, только давай быстрее, она сейчас будет здесь, — говорю я, поспешно запихивая огромную груду записей под кровать, а потом бегло осматриваю комнату, чтобы удостовериться, что в ней не осталось никаких следов незаконного присутствия молодого человека.
Я слышу, как на кухне шумит кран: должно быть, мама решила выпить стакан воды. Бросив взгляд на часы, я невольно спрашиваю себя, чем это она занималась до 1:32 ночи, однако, поскольку в данный момент в моей гардеробной прячется парень, мне не слишком идет роль прокурора.
Услышав скрип ступенек, я гашу верхний свет, вихрем проношусь по комнате и ныряю под одеяло. Свернувшись клубочком, стараюсь дышать ровнее и выглядеть безмятежной, хотя сердце у меня колотится, как бешеное.
Шаги становятся громче, времени остается только на то, чтобы еле слышно выдохнуть Люку: «Ш-шшш».
Неужели это не сон и у меня в гардеробной сейчас прячется парень? Боже, о чем я только думала?
Но у меня нет времени сокрушаться о своей глупости, поскольку дверь медленно приоткрывается, и я застываю. Я лежу лицом к стене, но все равно закрываю глаза, на случай, если маме вдруг захочется проверить, не прикидываюсь ли я.
Хотя это маловероятно.
— Спокойной ночи, Лондон, я тебя люблю. — Тихий мамин шепот легким облачком проплывает в ночном воздухе. Может быть, она делает так каждую ночь? Мне вдруг становится стыдно за обман, разыгранный перед самым маминым носом.
Но потом я вспоминаю, что она лжет мне всю жизнь.
После того как дверь мягко стукается о косяк и мама осторожно отпускает ручку, после того как ее шаги стихают в соседней комнате, после того как смолкает вода, включенная, чтобы смыть зубную пасту и средство для умывания, после того как замирают все другие звуки — после всего этого я выжидаю еще целых пять бесконечно долгих минут.
А потом на цыпочках подкрадываюсь к гардеробной.
— Привет, — шепчу я Люку. Внутри темно, как в погребе. Я ничего не вижу.
Потом из дальнего угла доносится обворожительный голос.
— Привет, — говорит Люк. Я слышу, как он встает на ноги, а затем его прекрасный образ материализуется из стопок моей одежды.
Вместо того чтобы замереть, он делает несколько шагов вперед, и его теплое тело прижимается к моему на пороге темной гардеробной.
— Привет, — снова шепчет Люк, на этот раз еще обворожительнее, если это только возможно, а потом запечатлевает почти крамольный поцелуй на моих губах.
Наверное, нас обоих опьяняет сознание собственной преступности, а может быть, всему виной поздний час и кромешная тьма, но, как бы там ни было, вскоре мы оказываемся на полу перед моей дверью, причем далеко не все предметы нашей одежды остаются на положенных им местах.
Я честно стараюсь сдержать свое обещание не делать… этого. Но по крайней мере последний час — а может быть, и больше — Люк очень-очень сильно затрудняет мою задачу.
— Мне нужно поспать, — лепечу я, отдышавшись и вновь обретая способность говорить. Я лежу на голой груди Люка, и мне здесь на удивление удобно, учитывая, что грудь у него твердая, как камень.
— Я знаю, — тихо шепчет он, наклоняясь, чтобы поцеловать меня в макушку, а затем начинает осторожно высвобождать из-под меня свои руки-ноги. — Я ведь не хочу, чтобы ты снова чокнулась.
— Очень смешно, — фыркаю я, вспоминая записку, написанную на следующий день после нашего первого свидания. Сегодня вечером Люк прочитал ее наряду с множеством других моих записок.
— Где моя майка? — спрашиваю я. Разве я могла подумать, что совсем не буду стесняться, обнажившись перед Люком душой и телом?
— Вот она, — отвечает Люк, бросая мне майку.
Одевшись — он в то, в чем приехал вечером, а я в пижаму — мы идем к моей постели.
— Поспи сегодня со мной, ладно? — шепчу я.
— Я. думаю, мне лучше лечь на полу в гардеробной, — говорит Люк и добавляет: — На всякий случай.
— Не волнуйся, она не зайдет, — заверяю я, хотя на самом деле понятия не имею, застукает нас мама или нет.
— Предлагаю компромисс: я полежу с тобой, пока ты не заснешь, а потом уйду в гардеробную, чтобы твоя мама не застала меня утром в твоей постели.
Я слишком устала, чтобы спорить, и слишком тороплюсь отключиться до перезагрузки памяти, поэтому молча забираюсь в постель, только на этот раз ложусь к стенке, оставив половину кровати для Люка. Он ныряет ко мне под одеяло, и мы мгновенно сцепляемся вместе, как два кусочка головоломки.
— Черт, — бормочу я.
— Что случилось?
— Мне нужно написать записку. Записать все, или я забуду.
— Хмм, подожди секундочку.
Люк протягивает свободную руку к столику и нащупывает мой мобильный. Потом высвобождает из-под меня вторую руку, быстро набирает текст и жмет на «отправить». В следующую секунду телефон коротким жужжанием извещает меня о получении нового сообщения.
— Что пишут? — спрашиваю я, когда Люк убирает телефон и я могу снова прижаться к нему.
— Что парень в гардеробной— твой бойфренд. Он тебя любит и утром расскажет тебе обо всем, что было прошлой ночью.
— Здорово, — одобряю я, чувствуя, как веки тяжелеют и наливаются сном. — Не забудь в подробностях рассказать мне о последнем часе в гардеробной.
— Повторенье — мать ученья, — смеется Люк, прижимает меня к себе и зарывается лицом в волосы. — Честное слово, это правда.
— Что правда? — сонно спрашиваю я.
— Я правда люблю тебя, Лондон.
— Я тоже тебя люблю, Люк.
Глава тридцать вторая
В сообщении сказано, что у меня в гардеробной какой-то парень, но вместо парня я нахожу записку.
Дорогая Лондон!
Ты храпишь.
Я только что услышал, как твоя мама вышла, поэтому убегаю. Но я скоро вернусь: с кофе и с парадного входа. Возможно, ты захочешь предупредить маму, чтобы она знала, что мы снова вместе. Прочти… Да, кстати, все твои записи под кроватью. Вчера ты слишком устала, чтобы писать записку, но я составил для тебя перечень ключевых моментов (при встрече готов с радостью осветить все нюансы).
Итак:
1. Я выпросил у тебя прощение (потом прочтешь за что).
2. Ура, ты меня простила!
3. Мы почти четыре часа читали твои записи — ты сказала, что это лучший способ узнать тебя настоящую.
4. Как я уже говорил, ты храпишь… разговариваешь во сне.