Воспоминания о будущем, стр. 28

И у меня почему-то обрывается сердце.

Насколько я могу видеть, это всего лишь зеленые листовки, развешенные по стенам раздевалки и главного коридора. Но непонятная нервозность еще сильнее охватывает меня, когда я подхожу к стене, чтобы разглядеть их.

Оказывается, это просто маленькие афишки Зимнего бала, который состоится в эти выходные. Возможно, я нервничаю из-за этого бала? Из своих записок я знаю, что Люк пригласил меня — тот самый Люк, которого я еще не видела сегодня и с которым встречаюсь уже четыре месяца.

Две девушки с одинаковыми гладкими прическами проходят мимо и видят, что я читаю афишу. Они хихикают и перешептываются между собой. Я слышу, как одна из них шепчет: «Наверное, решила, что это опять про нее!» Вторая девушка так хохочет, словно умрет, если не отсмеется.

Взбешенная, но полная решимости переживать по более серьезным поводам, я шагаю по коридору к своему шкафчику, надеясь, что найду его на том же месте, что и завтра.

На испанском у нас замена, поэтому Джейми садится отрабатывать произношение в паре с Эмбер Валентайн, бросив меня на растерзание сердитой помощнице учителя по имени Энди, у которой, судя по всему, были другие планы на этот урок. Я, конечно, не знаю, какими качествами должен обладать претендент на место помощника учителя, но, очевидно, знание предмета не входит в этот список, поскольку произношение у Энди еще хуже, чем у меня.

При этом она ровно семнадцать раз мученически закатывала глаза при звуках моего испанского — я специально чертила палочки в блокноте, а потом подсчитала. В отместку я умолчала о зеленом кусочке еды, застрявшем между передними зубами Энди.

После урока я бросаюсь догонять Джейми.

— Привет! — говорю я, когда она замечает, что мы вместе идем в столовую.

— Привет, — равнодушно здоровается Джейми.

— Как дела? пытаюсь навести мосты я.

— Прекрасно, — отвечает Джейми еще более равнодушно, если такое вообще возможно.

— Слушай, Джейми, я просто хотела поблагодарить тебя, — говорю я.

— За что? — без всякого интереса спрашивает она, избегая моего взгляда. Мне вдруг кажется, что сейчас она еще больше отдалилась от меня.

— За телефон. Моего отца, — лепечу я.

— Не стоит, — отвечает Джейми и, повернувшись ко мне спиной, уходит в другую сторону, оставив меня в одиночестве посреди запруженного коридора.

В утренней записке говорилось, что Люк сегодня в обед уехал домой, чтобы помочь маме по хозяйству.

Мне ничего не остается, кроме как отправиться в женскую уборную и проторчать там целый час, рассеянно листая подобранный экземпляр «Эммы» и мечтая о том, чтобы муки голода и страх перед будущим, которое я все равно бессильна изменить, исчезли сами собой.

Наконец, звонок возвещает окончание обеденного перерыва, и, поскольку ни одно из моих желаний так и не исполнилось, я покупаю пачку сырных крекеров «Чизитс» и плетусь на историю, дав себе слово внимательно слушать учителя, чтобы отвлечься от своих мыслей.

Глава двадцать шестая

Отмытая до скрипа, одетая в красное коктейльное платье, обнажающее меня несколько сильнее, чем мне кажется уместным в этот вечер, я сижу и барабаню собачий вальс по крышке антикварного столика.

— Испортишь маникюр! — предупреждает мама из кухни, кивая на мои только что накрашенные ногти. Она стоит, прислонившись к кухонной стойке, и смотрит на меня, прихлебывая чай из дымящейся кружки.

Я прекращаю барабанить, но не отвечаю.

— Нервничаешь из-за танцев? — спрашивает мама, чтобы не молчать.

Я слышу, как дедушкины часы в гостиной отбивают один удар, означающий полчаса. С минуты на минуту он будет здесь.

— Наверное, — отвечаю я, откидывая локон с плеча. Честно говоря, я нервничаю вовсе не из-за танцев. Я нервничаю из-за всей своей жизни.

Чтобы отвлечься от невеселых мыслей, я смотрю на свои записи, разложенные по всему столу, как дневник сумасшедшего. Я убила весь день на тщательное изучение Люка, я готовилась к этому свиданию старательнее, чем в конце этого года буду зубрить материал к предварительному экзамену в колледж. Но все равно могла что-нибудь забыть. При этом я отлично понимаю — сегодня мой разум вряд ли в состоянии справиться с неминуемыми последствиями такой забывчивости.

Мы с мамой дружно вздрагиваем от трели дверного звонка.

— Хочешь, чтобы я открыла? — спрашивает мама, видя мое оцепенение.

— А? Нет, я сама. Это ведь я с ним встречаюсь, правда?

— Ты, конечно, — улыбается мама. — Ты выглядишь просто сказочно, Лондон. Развлекайся вовсю!

На негнущихся ногах я плетусь к выходу из кухни и прохожу через короткий коридор, ведущий к входной двери. Поворачиваю направо, открываю дверь — и вот он.

Вот… он.

Люк.

Высокий, но не слишком, крепкий, но не качок, отличная прическа, сияющие глаза, и совершенно естественно смотрится в простом черном костюме, хотя из своих записей я знаю, что вообще он предпочитает рокерский стиль в одежде.

В руках у него огромный холст, перевязанный бантом.

— Это тебе вместо букета на корсаж, — говорит он, вручая мне картину, на которой изображено мое ухо. Я вижу на мочке след от заросшего прокола, который я заново открою только в колледже. Заправленные завитки волос абсолютно моего цвета. И едва заметный острый выступ сверху.

— Это твое эльфийское ухо, — улыбается Люк. Не в силах удержаться от смеха, я вопросительно дотрагиваюсь до верхушки своего уха.

— Обожаю его, — шепчет Люк мне в левое ухо, и у меня сладкие мурашки бегут по спине. Он отступает на шаг назад и критически осматривает мой наряд. — Выглядишь потрясающе! — без колебаний заявляет он.

—Ты тоже, — отвечаю я. — Мне нравятся твои туфли.

— Ты всегда первым делом смотришь на обувь, — смеется Люк, демонстрируя ямочку на правой щеке.

Я осторожно прислоняю картину к стене прихожей и хватаю пальто. Люк подает мне руку, и в тот самый миг, когда мы уже готовы выйти за дверь, моя мама совершает свой точно рассчитанный выход, чтобы пожелать нам приятного вечера. Я готова расцеловать ее за цифровой фотоаппарат в руках и за то, что она заставляет нас сфотографироваться перед выходом.

Люк открывает передо мной дверь, и как только мы отходим от дома настолько, что мама уже не может нас услышать, он наклоняется и шепчет:

— Очень сексуальное платье.

Мурашки бегут у меня по спине и голова слегка кружится при мысли, что я проведу целую ночь с этим парнем.

Люк доезжает до школы, и поскольку танцы устраиваются в спортзале, мы паркуемся на учительской стоянке. Сегодня это разрешено, но все равно кажется чем-то вопиющим.

И вот мы оказываемся внутри, где безумно мечутся огни дискотеки, а музыка на целую ступень громче оглушительной. Окинув взглядом зал, я вижу Карли Линч в окружении Алекс Морган и других чирлидерш, причем все они одеты в облегающие спортивные платья с такими глубокими вырезами, что мне становится неловко за них.

В противоположном углу я вижу Джейми и перехватываю ее взгляд. Несколько секунд мы смотрим друг другу в глаза, а потом Джейми отворачивается.

Она сегодня в прелестном черном платье и стоит неподалеку от Футболиста Джейсона, который болтает с группкой волосатых парней слева.

Еще через несколько секунд обида проходит, и я вспоминаю, что мы с Джейми будем дружить много лет после этого бала. И что на самом деле она меня не ненавидит, пусть сейчас и не знает об этом.

Я прослеживаю за взглядом Джейми, и у меня холодеет в животе, потому что она смотрит на мистера Райса, который в числе других преподавателей сегодня присматривает за порядком на балу. Меня едва не выворачивает наизнанку при виде многозначительной улыбочки, которой мистер Райе отвечает на взгляд Джейми. Женатый учитель не имеет права посылать такие улыбки шестнадцатилетним девочкам!

— Идем потанцуем, — выводит меня из задумчивости Люк. По-моему, он тоже заметил этот обмен взглядами.

В ушах у меня все еще тоненько пищит от недавнего грохота, но я послушно иду за Люком на самую середину площадки, где нас тут же осыпает сверкающими бликами от зеркального шара. Здесь я закидываю руки на плечи Люку, и в следующий миг ощущение его сильных ладоней на моей талии каким-то волшебным образом соединяется с мелодичной песней, под которую мы раскачиваемся, и я вдруг начинаю мечтать о свадьбе.