Вслед за героями книг, стр. 12

К XV веку Льеж считался одним из крупнейших городов Европы, хотя жителей в нём было всего 5-7 тысяч, а городскую стену можно было обойти примерно за час. Квентин пришёл в город пешком. Ворота города ничем не отличались от ворот замка. Разница заключалась лишь в том, что за въезд в город платили пошлину.

Ворота – обычно единственный путь сообщения горожан с внешним миром.

Однако в романе Квентин входит в Льеж не через ворота, а въезжает на лодке.

Обычно ни въехать в город, ни выехать из него по реке было невозможно. Река перегораживалась тяжёлой цепью, которая была перекинута между двумя башнями городской стены. Стража следила, чтобы по реке не ворвались в город враги, а на льежский рынок не проникли беспошлинные товары.

Но за год до приезда Квентина в Льеж часть городских укреплений была срыта.

Произошло это так. Льежские горожане, подстрекаемые французским королём, объявили себя независимыми от герцога Бургундского. Людовик XI, пообещавший Льежу военную помощь, не сумел её оказать. Непокорный город оказался беззащитным, и Карл Смелый разгромил его. Городской ров по его приказу был засыпан, а часть стены и некоторые башни разрушены.

В романе несколько раз упоминается, что в стенах города ещё зияли провалы.

Возможно, поэтому цепь через реку не была перекинута, и Квентин сумел покинуть город в лодке.

Почему Квентин отправился в церковь

Квентин Дорвард не отличался особой религиозностью. Однако, придя в Льеж, молодой шотландец сразу же направился в церковь святого Ламберта.

Между тем, ничего странного в этом не было.

В церкви в те времена не только молились. На паперти приезжие купцы раскладывали товары и заключали сделки. Здесь же глашатай выкрикивал распоряжения властей. В дни войны в церквах укрывались горожане вместе со своим скарбом и домашним скотом. На каменном полу церквей нередко молотили хлеб, в подвалах варили пиво, на галереях хранили запасы зерна. В некоторых городах церкви использовали как винные погреба, и молящиеся слушали священника, сидя на бочках.

В церквах нередко устраивали танцы, игры и карнавалы. Сюда городские модницы приходили похвастаться новыми туалетами, а сплетницы – послушать и порассказать новости.

С копьём поперёк седла

Вальтер Скотт говорит, что улицы Льежа были «мрачными и узкими».

Такими были улицы всех средневековых городов. Средневековые города подвергались частым осадам и оказывались отрезанными от внешнего мира. Снабжение города продуктами прекращалось. Поэтому в тесной городской черте находились не только дома горожан, но и огороды, сараи для скота и амбары с запасами хлеба.

Любой вершок земли представлял огромную ценность. Каждый домовладелец стремился выгадать хоть несколько пядей земли за счёт улицы и выдвигал свой дом вперёд.

Городские власти вынуждены были издавать особые законы о ширине улиц. По их приказу оружейники изготовляли копьё определённой длины. Оно постоянно хранилось в городском соборе. Время от времени на улицах появлялся всадник, держа это копьё поперёк седла. Если копьё задевало вновь построенный дом, то его сносили.

Тесно прижавшиеся друг к другу дома походили на башни. Они были высокими и узкими. Фасады вытягивались вверх и достигали иногда пяти этажей. У многих домов верхние этажи нависали над нижними. Заслоняя свет, они делали улицу мрачной и тёмной.

Мрачные и узкие улицы были вдобавок и зловонными. Грязь накапливалась годами. Лужи от дождя до дождя не просыхали, а нечистоты выплёскивались из окон не только в боковые переулки, но и прямо на площади.

В городе разводили столько свиней, что городские власти пытались ввести законы, ограничивающие их количеством. Однако никакие законы не помогали, и жидкое месиво немощёных улиц служило огромной ванной для розовых, бурых, чёрных и пятнистых животных.

Дом Павийона

В Льеже Квентин попадает в дом богатого кожевенника Павийона. «Комнаты всего дома были с такими удобствами, каких Квентин не видывал за всю свою жизнь, – настолько богатые фламандцы той эпохи превосходили не только бедных и невежественных шотландцев, но даже самих французов во всём, что касалось домашнего уюта».

Как же мог выглядеть этот дом? Из чего он был построен? Сколько в нём могло быть этажей ? .

Скорее всего Павийон жил в каменном или кирпичном доме. Вероятно, этот дом был украшен затейливой живописью, сценками из городской жизни, фигурками святых или замысловатыми узорами.

Вместо номера на фасаде дома красовалось изображение цветка, животного или инструмента.

В первом этаже дома Павийона помешалась его мастерская. Она же служила лавкой, так как ремесленники сами продавали свои изделия.

Рядом с лавкой находилась массивная дубовая дверь на скрипучих кованых петлях. Она была так велика, что свободно пропускала воз. Вела эта дверь во внутренний двор.

На фасадах окна не располагались правильными рядами, как теперь, а были пробиты на разной высоте, в зависимости от причуд хозяев. Стекло стоило очень дорого, и окна в домах горожане затягивали пузырями или промасленным холстом, нередко разрисованными яркими красками.

Нам дом Павийона не показался бы ни удобным, ни хорошо обставленным. Он имел несколько этажей, соединённых крутыми лестницами. Комнаты с голыми стенами и каменными полами не отапливались. Только в кухне, служившей одовременно столовой, стоял камин. В остальные помещения в стужу вносили жаровни с углем.

Всегда с цехом

… «Перед ними шёл Никель Блок, наскоро отозванный от исполнения своих обязанностей на бойне… Позади шагал долговязый, костлявый, полный патриотического пыла и очень пьяный Клаус Гамерлен – старшина цеха железных дел мастеров, а за ним толпились сотни его неумытых товарищей. Из каждой узенькой и тёмной улицы, мимо которых они проходили, гурьбой высыпали ткачи, кузнецы, гвоздари, верёвочники и всякие ремесленники»…

В средневековом городе одежду, обувь, мебель, посуду и всякую утварь ремесленники изготовляли вручную.

Для защиты своих интересов мастера одной профессии объединялись в цехи. В каждом городе существовали цехи шорников, кузнецов, булочников, плотников… В больших городах, таких как Париж, было до трёхсот цехов, иногда весьма необычных, например, таких как цех нищих, цех воров.

Заниматься каким-либо ремеслом имел право человек, принятый в члены цеха. Это право действовало лишь в черте городских стен. Заниматься своим ремеслом в другом городе или в деревне запрещалось. Только одни каменщики могли работать, где им вздумается.

Цех должен был обеспечить ремесленников работой, всех на одинаковых условиях. Цех ткачей устанавливал обязательное количество и толщину нитей в ткани, цех бондарей определял ёмкость бочек, цех гончаров – величину и форму кувшинов, цех портных – цвет и фасон платьев. Цех предписывал, сколько каждый ремесленник должен сделать ножей, пар сапог, метров сукна. Того, кто делал больше положенного, сурово штрафовали, а товар уничтожали.

Ремесленник пользовался лишь тем инструментом, какой утверждался цехом. Улучшать инструмент или применять другой, считалось преступлением.

Цех следил и за тем, чтобы у всех мастеров сырьё было одинаковым и в равном количестве. Цех определял, сколько подмастерьев должно быть у мастера, и штрафовал тех мастеров, которые платили им жалованье больше установленного.

Вся жизнь ремесленника была неотделима от цеха. Жил он рядом с товарищами по цеху. На пирушке – он в помещении своего цеха; в церкви – вместе с цеховыми мастерами, во время войны – в цеховом ополчении.