Повседневная жизнь российских подводников, стр. 9

Господин Президент, товарищи Маршал Сергеев и Адмирал Флота Куроедов, я обращаюсь к вам по праву бывшего сослуживца капитана 1 ранга Агафонова, познавшего лишь в малой доле то, что выпало ему сверх всякой меры: снимите с него ярлык неудачника, навешенный штабными чинушами. Только с годами стало ясно - ч т о совершили подводники 69-ой бригады, какое величие духа, какую нечеловеческую выдержку, какую морскую выучку и преданность воинскому долгу явили они за тридевять морей от Родины. Америка бесспорно гордилась бы подобными флагманами, как Агафонов. Почему же в России т а к и е офицеры пребывают в забвении?

Знаю, отставным офицерам очередных званий не присваивают. Но было такое правило в старом русском флоте: заслуженные каперанги увольнялись со службы в контр-адмиральском чине. Прецедентов достаточно. И Виталий Агафонов должен войти в нашу морскую историю с той адмиральской звездой, которую он по праву заслужил в Саргассовом море. Не будем считать, сколько адмиралов получили свои звезды на московском паркете…

Уважаемые господа и товарищи власть предержащие, снимите с престижа российского флота обидную несуразность. Благоволите успеть, ведь Агафонов давно уже перешагнул тот рубеж, которым отмечена средняя продолжительность мужской жизни в России, и не надо быть врачом, чтобы оценить последствия такой операции, какую он только что перенес - полное удаление желудка.

Еще живы и командиры всех четырех отчаянных субмарин. И им бы успеть воздать должное.

В том же злополучном 1962 году наш флот получил еще один чувствительный удар в необъявленной войне. В результате авантюрной политики Хрущева албанцы с треском выставили нас из стратегически важного района, заодно прихватив у великой державы четыре подлодки.

Несмотря на потерю стратегически важного для нашего флота опорного пункта в Албании, дорожка в Средиземное море, к южному подбрюшью натовской Европы, уже была проложена. По ней с Балтики и Севера потянулись отряды кораблей - подводных и надводных, затем и атомарины.

Американцы имели благоустроенные базы по всему северному побережью Средиземноморья - от Гибралтара до Пирея. Наши корабли перемогались на редких мелководьях - банках - в нейтральных водах, где глубина не превышала длину якорь-цепей и позволяла зацепиться за грунт. В таких местах - считанных якорных банках - и переводили дух уставшие экипажи. Ставили рейдовые бочки, чтобы без проблем цепляться за них. Корабли уходили, приходили американцы и расстреливали из пушек плавучие прилады русских, давая понять, кто хозяин в Средиземном море.

С июля 1967 года советский флот обосновался в этом стратегическом регионе почти на двадцать лет. 5-я оперативная эскадра, составленная из разнородных сил, несла круглогодичное боевое дежурство, отправляя корабли на Родину лишь тогда, когда на смену им приходили крейсера, БПК, эсминцы, тральщики, подводные лодки со всех европейских флотов СССР.

Шестидневная арабо-израильс-кая война 1967 года шла уже под присмотром советского флота. Атомная ракетная подводная лодка К-172 крейсировала в заливе Сидра в полной готовности к ракетно-ядерному удару по побережью Израиля, если американцы начнут высадку морской пехоты.

На какое-то время приют советским кораблям дали египетская Александрия и сирийский порт Тартус. С этого времени США перестали безраздельно господствовать в Средиземном море.

1973 год - один из пиковых в океанской «холодной войне». В самом разгаре агрессия США во Вьетнаме, и подводные лодки нашего Тихоокеанского флота ведут боевое слежение за американскими авианосцами, крейсирующими в Южно-Китайском море.

В Индийском океане еще один взрывоопасный регион: Бангладеш. Советские тральщики обезвреживают пакистанские мины, выставленные в ходе недавно отгремевшего индо-пакистанского военного конфликта. Наши корабли готовы прикрыть берега дружественной державы от внезапного удара пакистанских ракетных катеров.

Жарко и в Средиземном море. В октябре заполыхала очередная арабо-израильская война. Заминирован Суэцкий канал. Корабли 5-й оперативной эскадры эскортируют советские, болгарские, восточногерманские сухогрузы и лайнеры по всем правилам военного времени, прикрывая их от возможных террористских налетов, а также от шальных ракет, торпед и мин.

История третья - год 1968-й

ВАХТЫ СТОЯЛИ В РТУТНЫХ ПАРАХ

Вице-адмирал запаса Николай Александрович Шашков. В период адабо-израильского военного конфликта - так называемой «шестидневной войны», ракетная атомная подводная лодка, которой он в ту пору командовал, находилась в восточной части Средиземного моря - в водах «горячего региона». На долю экипажа К-172 выпало едва ли не самое тяжкое испытание…

Вице-адмирал Николай Шашков:

- Перед выходом на боевую службу я получил распоряжение Главнокомандующего Военно-Морским флотом СССР Адмирала Флота Советского Союза С.Г. Горшкова - «быть готовым к нанесению ракетного удара по побережью Израиля». Разумеется, в том случае, если бы американцы и израильтяне начали бы высадку десанта на побережье дружественной нам Сирии. Собственно там, вблизи сирийских берегов и находился мой основной позиционный район. Была и запасная позиция - в заливе Сидра. Меня очень сковывала дальность полета моих ракет. Она не превышала шестиста километров, поэтому мне пришлось елозить, как говорят подводники, в опасной близости от американских авианосных ударных группировок. А их было три во главе с атомными авианосцами «Америка», «Форрестол» и «Интерпрайз». А в экспорте у каждого немного-немало 20-30 кораблей и почти на каждом - системы поиска подводных лодок. А я - один. К тому же в воздухе висели патрульные американские самолеты. Временами над морем кружились до семнадцати крылатых охотников за субмаринами, которые молотили своими радарами по всему Восточному Средиземноморью. На антенне все время бил сигнал х). Они искали советскую подводную завесу, не подозревая, что вместо нее под водой находилась лишь одна моя К-172. И мой корабль был, если хотите, козырным тузом в той весьма накаленной и вовсе некарточной игре. Шла война и уже отнюдь не холодная. Никто не знал как повернутся события через день. Заметьте, это было второе после Карибского кризиса обострение международной обстановки, которое могло привести к обмену ракетно-ядерными ударами, то есть к атомной войне всемирного масштаба. Я должен был начать ее первым по первому же сигналу из Москвы. И чтобы не пропустить его надо было подвсплывать на сеансы связи через каждые два часа. Море весеннее - неспокойное - 3-4 балла, качает. То и дело приходилось нырять от приближающихся самолетов. Вокруг - обычная в принципе жизнь: сухогрузы, лайнеры, рыбаки. А мы - почти все время на перископной глубине. А эта глубина для подводной лодки опаснее, чем предельная - можно угодить под чей-нибудь форштевень. Еще очень опасались американских низкочастотных гидроакустических станций - сонаров. Нас наша разведка просто запугала - «берегитесь, они берут лодку с двухсот миль при любой гидрологии». Ни черта не брали. Мы их слышали, они нас нет.

*) Речь об антенне отметчика работы чужих радаров.

- Вы в этом уверены?

Николай Шашков покачивает, усмехаясь, головой:

- Да если бы они меня обнаружили мы бы с вами не вели этой приятной беседы. Это был бы конец моей командирской карьеры… Если бы они меня обнаружили, сбежалась бы полдюжины противолодочных кораблей, надо мной висели бы «Си Кинги» (противолодочные вертолеты - Н.Б.), а на хвосте сидела бы торпедная атомная лодка, готовая всадить полный залп, едва бы я открыл крышки ракетных контейнеров. Так что уверен на все сто - свою скрытность мы ничем не нарушили. Это подтвердилось данными разведки с приходом в базу.