Повседневная жизнь инквизиции в средние века, стр. 11

Псы Господни

Во время первого похода в Окситанию сотни тысяч людей были вырезаны. Оставшиеся в живых признали власть папы и короля. Могущественные владельцы отдали себя, всех баронов и людей своих, и всю землю свою в полную волю возлюбленного господина своего, славного короля французов.

Но вот что было для папы особенно неприятно: еретиков сжигали, а ересь оставалась. Мечи и копья её не искоренили, а лишь загнали куда-то глубоко-глубоко в души тех, кто спасся. Кровь и гонения не разубедили еретиков в их учении. «Одно дело меч и гонения, – говорили они, – а другое дело – истина». И всё глубже и глубже хоронили они в себе свои искренние убеждения.

Впрочем, папа не оставлял в покое и души людей. Его духовный меч искал способы победить душу и овладеть ею. А вслед за мечом духовным в душу человека вгонялся меч стальной.

Испанский проповедник и подвижник, монах святой Доминик, учредитель особого монашеского ордена и изобретатель чёток, предложил, а папа благословил устроить особое судилище для искоренения ереси. Так возник святой трибунал – Sanctum Officium, то есть инквизиция, и «святое дело искоренения ереси» было предоставлено монахам ордена святого Доминика.

На столь полезное для государства дело, разумеется, тотчас же отыскались и большие средства. Один богатый человек, тулузский гражданин Челлани, проворачивавший выгодные дела и с духовенством, и со светскими властями, откликнулся на призыв святых отцов-доминиканцев и подарил им прекрасный обширный замок, так называемый Нарбоннский дом, и этот дом сделался главным и центральным гнездом святого судилища.

Нарбоннский дом был старинным и мрачным замком, и вид его вполне соответствовал святому судилищу. Над воротами замка прибили надпись «Дом инквизиции». На том же здании появился и герб доминиканского ордена – изображение голубя, несущего в своём клюве символ мира – масличную ветвь. Злой насмешкой казался и этот голубь, и эта масличная ветвь тем еретикам – жителям Тулузы, которые ещё осмеливались считать «святое, благочестивое судилище» вовсе даже не святым и не благочестивым. Вскоре подобные же судилища стали учреждаться и в других городах Южной Франции.

Вот какими словами оправдывал их возникновение святой Доминик: «Сам Иегова [19]исполнял обязанности инквизитора, когда громил возмутившихся против него ангелов. Сам Иегова продолжал поступать так и здесь на земле, когда наказывал тех безумцев, которые создали башню Вавилонскую [20]. Затем Бог передал то же святое дело инквизиторства апостолу Петру, и тот прежде всего применил кару против Анания [21]. Первосвященники же римские – папы – непосредственные преемники святого апостола. От этих преемников и получают свою власть и свои права над людьми и святой Доминик, и другие монахи его ордена. А если и сам Бог тоже был инквизитором, и к тому же ещё таким жестоким, почему бы и людям не подражать ему?»

И правда, как же не признавать за святым трибуналом полного права делать и с телами, и с душами людей что угодно, если признано это право и за теми, кто повыше их?

«Не будучи достаточно сильными, чтобы остановить поношение Создателя, – так пишет папа настоятелю-доминиканцу, – но желая прекратить эту опасность гибели для душ заблудших, мы просим, убеждаем и приказываем сим апостольским посланием, дабы ты тех из братьев, вверенных тебе, которые научены закону Господню и которых ты признаёшь склонными к этому делу, разослал по равным сопредельным местам твоего надзора, дабы они поучали клир и народ общею проповедью, где сочтут её удобною. Пусть для основательного исполнения этого дела они изберут себе разные местности и займутся с особенным старанием еретиками и отлучёнными. Если же виновные и заключённые, будучи допрошены, не захотят вполне подчиниться приказаниям Церкви, то пусть тогда братья исполнят относительно их наши справедливые постановления против еретиков, вновь обнародованные, направленные на укрывателей, защитников и покровителей еретиков, действуя, однако ж, в пределах этих постановлений».

Доминиканцы были призваны «действовать»; местные же епископы, светские власти и люди всех состояний – «содействовать». Епископам внушалось, что они могут заседать на суде рядом с инквизиторами, если они сами того пожелают, а светским властям предоставлено было право посылать в трибунал своих уполномоченных, заседателей – «асессоров» и получать треть имущества осуждённых еретиков.

Статуты против еретиков, то есть истинный устав инквизиции, были написаны заранее; они разрешали доминиканцам с помощью пыток и тюрем заглядывать в самую глубину души каждого католика, искать там ереси и лжеучения и, найдя, искоренять таковые. Статуты и ещё больше сама судебная практика давали инквизиторам широкие полномочия, а именно: осуждать невинных и оправдывать виновных, если то будет полезно по высшим церковным и государственным соображениям. Это был предел их полномочий, но до более широких пределов люди не додумались и до сего дня…

И инквизиция скоро показала себя. Получив право читать во всех душах, доминиканцы очень быстро открыли огромное число нераскаявшихся еретиков. Правда, инквизиторы в большинстве случаев не могли доказать ереси многих обвиняемых, но наглядных доказательств от них и не требовалось. Для обвинения достаточно было того, чтобы инквизитор был убеждён в ереси некоего человека – и он уже имел возможность наказать подозреваемого, не доказывая его вины.

Самое ужасное, что инквизиторы не оставляли в покое не только живых еретиков, они не гнушались и преследованием мёртвых, что особенно возмущало население Прованса и Лангедока. Если умерших уличали в ереси, то агенты инквизиции производили эксгумацию их останков и публично их сжигали. Эти омерзительные расправы не раз вызывали народные волнения в Тулузе и Альби.

Как известно, историю делают сильные личности. Так вот Доминик Гусман (1170 – 1221) – испанский монах из дворянской семьи – как раз и был той самой сильной личностью.

Доминик, окончивший Валенсийский университет, отличался умом, умел трезво оценивать ситуацию и смотреть правде в лицо. Когда он был послан в Лангедок для борьбы с ересью альбигойцев, то в отличие от других представителей Церкви не стал кичиться властью, чтобы деморализовать противников и укрепить колеблющихся, не стал окружать себя роскошью и свысока относиться к еретикам.

Прежде всего он посоветовал легатам ходить по дорогам юга Франции без всякой роскоши – пешком и без охраны, всего по двое, как, собственно, делали это и проповедники катаров. Именно он основал нищенствующий орден братьев-проповедников для борьбы с еретиками. Члены этого ордена должны были иметь глубокую богословскую подготовку, для того чтобы воздействовать на прихожан силой проповеди и вести диспуты с колеблющимися. Кроме того, члены ордена должны были воздействовать на верующих силой личного примера – опять же как катары.

Не вина святого Доминика – а его канонизировали в 1234 году, в том, что он не смог завоевать сердца жителей юга Франции. Он воздействовал на умы, но не мог затронуть струны душ верующих.

Бесспорно, он иногда торжествовал в диспутах.

Бесспорно, он вёл очень строгий образ жизни – не менее строгий, чем Добрые люди.

Бесспорно, Доминик стал первым деятелем в истории Церкви, который отстаивал образованность и эрудицию в качестве неотъемлемого средства и инструмента проповедника.

Бесспорно, он искренне верил и так же искренне сражался за свою веру – он без страха в сопровождении одного только монаха пускался в дальние путешествия по дорогам Южной Франции, население которой было преимущественно критически настроено по отношению к католической церкви.

Несомненно и то, что он был почитаем большей частью французов, которые тысячами стекались на его проповеди, а после окончания службы стремились оторвать хоть крошечный кусочек от рясы Доминика, которого искренне считали святым.