На острове Колибрия, стр. 35

Норвежка широко раскрыла свои синие глаза.

– Но ваше превосходительство уже спрашивали меня об этом: помните, когда вы в первый раз заглянули в переднюю из сада? Я ответила вам, и вы вернулись после этого в сад.

– Да, да, моя дорогая. Но скажите это этим джентльменам.

– Моя религия не указана, потому что ее у меня нет. Мои родители были свободомыслящие.

– Следовательно, – барон провел языком по своим сухим губам, – вы не были крещены?

– Нет.

Раслов быстро повернулся к митрополиту.

– Вы слышали, ваше преосвященство?

Митрополит Афанасий слышал. Он не проявил удивления, ибо все священники живут в мире, полном неожиданностей. Он только погладил свою белую бороду, склонил голову перед норвежкой и мягко сказал:

– Сударыня, церковь не можетсчитать действительным брачный договор между двумя лицами, из которых одно не крещено. Мне очень жаль вас, но в глазах церкви вы не жена!

Женщина вторично вскрикнула:

– Как вы смеете говорить так?

В комнате было теперь пять человек, и Эльга Хольберг сразу стала самой незначительной из них. Никто не поставил ей в укор ее гнев.

– Принцесса все равно не согласится, – сказал Загос – Дело не в технических подробностях. Если только она узнает…

Улыбающийся барон, являвший собой чудо самообладания, прервал его:

– Ее королевское высочество не сразу узнает об этом. Господа, я прошу прощения за небольшой обман, но мне пришлось немного задержать вас, пока государственный канцлер решал срочный, предложенный на его рассмотрение вопрос. Наши законы согласны с нашей церковью в отношении правила, приведенного его преосвященством. И поэтому, заседая в этом замке в качестве председателя Верховного Суда королевства, граф Башко аннулировал норвежский брак на том основании, что одной из сторон было некрещеное лицо. – Он нетерпеливо отмахнулся от новых протестов Эльги Хольберг. – Ваше преосвященство, мы больше не можем терять времени. Я сообщу народу, что болезнь принцессы заставила ускорить венчание и придать ему частный характер. Если массам нужны празднества, мы позже устроим парадную коронацию в соборе. Парламент провозгласит принцессу Ариадну государыней, равноправной с ее супругом. Как вы знаете, дорога в Квильф начинается от задней части этого парка. Король и его невеста отбыли туда: Дворки, пока здесь остается эта скандинавская особа, не подходит для наших целей. Вас ожидает коляска. Угодно вам немедленно выехать?

– Я не хочу обманывать принцессу, – сказал митрополит. – Если она согласится, узнав о всех обстоятельствах…

Очевидно, это не удовлетворило премьер-министра. Он высказал свое предложение митрополиту, тот отказался, и этим дело было исчерпано.

– Это ваше решение? Отлично. В таком случае мы обойдемся, как сказал его величество, одной гражданской церемонией, которую исполнит государственный канцлер.

Дообинс был разгорячен, но вполне владел собой.

– Одну минутку. Лишь недавно вы сказали мне, что королева не может выйти замуж за нетитулованного. А чем же собственно является Павел Полоц?

– Он фактически король. Этого довольно.

– А что вы скажете о кораблях из Константинополя?

– Я отвечу вам и на этот вопрос, но пусть это будет последний. – Доббинс видел теперь истинное лицо Раслова, и это было мрачное, гнусное лицо. – Без этого брака у нас будет республика. Если же этот брак осуществится, республика станет невозможна, а после венчания принцесса – что бы она потом ни узнала – должна будет, ради своего доброго имени, хранить тайну и оставаться женой короля. Опасение опозорить коронованную особу заставят молчать даже тех из наших врагов, которые являются представителями при дворе его величества. Короче говоря, сэр, раз большинство наших граждан будет удовлетворено и объединено, сами союзники не решатся нарушить волю свободного народа Колибрийского королевства!

Он направился к двери, но она в этот миг распахнулась ему навстречу. Билли, покинувший свой пост, стоял на пороге.

– Принцесса несколько минут назад покинула сад, – быстро дыша, произнес он. – Я видел ее из окна. Потом она вышла опять в костюме для верховой езды, и король, и этот юрист, и эскадрон гвардии – все умчались за ней верхом! – Он схватил Загоса за руки. – Скорей, скорей за ними!

Не успел он все это выпалить, как он уже опять исчез из комнаты, и лейтенант бросился за ним. Барон направился к окну, очевидно, он хотел позвать на помощь.

– Стойте! – крикнул Доббинс и загородил ему дорогу.

Раслов пожал плечами.

– Как вам угодно. Мои друзья достаточно опередили их. Они спокойно достигнут Квильфа, прежде чем эти молодые люди нагонят их. А там стража уже получила указания не впускать посторонних – даже протеже иностранных дипломатов.

В третий раз за время этого разговора Доббинс посмотрел на часы. Он снял телефонную трубку. Он не назвал никакого номера. Он только проговорил в рупор:

– Король выехал в Квильф. Раслов засмеялся.

– Вам не удастся, – как вы, американцы, это называете, – устроить «блеф». Вы забыли, мистер Доббинс, что провода перерезаны.

По-видимому, эта насмешка вывела Доббинса из равновесия. Он пробормотал совсем не дипломатическое ругательство и в раздражении оторвал трубку от зеленого шнура, соединявшего ее со стеной.

– Я, может быть, и отправлюсь туда, куда вы просите, когда умру! – хихикнул барон. – Но, пока я еще жив, я снова поеду в Квильф, и, прежде чем я снова покину его, принцесса Ариадна будет обвенчана с его величеством королем Павлом.

Глава XXVII.Пистолет Корвича

Сад опустел.

– К конюшням! – закричал Билли, выбежав с Загосом из башни. – Где конюшни?

Они были в каких-нибудь ста шагах. Слишком торопясь, чтобы взвешивать шансы возможной погони, или считая себя достаточно впереди, король и его спутники не дали служащим и сторожам парка никаких указаний. Сами королевские грумы по приказу Загоса, как офицера гвардии, оседлали ему и Билли лошадей, а новый привратник отдал им честь, когда они выезжали из ворот. Во избежание подозрений, они выехали по окольной дороге и сделали большой крюк, прежде чем выбрались на прямой путь в Квильф.

– Я не понимаю, – сказал Билли, – как им удалось уговорить ее ехать.

– Они просто солгали ей. Вероятно, сочинили что-нибудь вроде восстания республиканцев и их наступления на Дворки. Уверили ее, что она должна поспешить в Квильф, где она обвенчается с королем Павлом; это будет краткая гражданская церемония; все это необходимо для объединения монархических партий… Мало ли что можно выдумать!

Копперсвейт согласился с тем, что объяснение Загоса правдоподобно. Поручая Билли охрану Ксении, Доб-бинс сообщил ему в двух словах о сделанном ею признании, и Билли догадывался о возможных последствиях этого открытия. Он высказал теперь ту мысль, которая всецело владела им:

– Принцесса имеет право на трон и не знает этого. Мы должны, мы во что бы то ни стало должны сообщить ей это, прежде чем заставят обвенчаться!

– Да, тогда она не выйдет за него, даже если бы это стоило ей короны. – Загос в упор взглянул на своего товарища. – Но если мы не опоздаем, то и в этом случае она уже не принцесса, а королева.

Билли знал это, но не колебался. Он понял, что должен отказаться от всяких надежд на ее руку и может лишь сделать все от него зависящее, чтобы спасти ее от обмана…

– Я теряю ее – все равно, но так по крайней мере я спасу ее от Миклоша.

Они свернули на прямую дорогу. Загос дал своему коню шпоры, жеребец Копперсвейта поскакал голова в голову рядом с ним. Ветер свистел в ушах всадников, низко склонившихся к развевавшимся гривам лошадей. Копыта отбивали четкий ритм. У Билли слетела фуражка и покатилась в пыли. Добиться пропуска на охотничью дачу было столь же трудно, как легко было на этот раз выбраться из Дворок. Поэтому единственным шансом казалось нагнать принцессу на открытой дороге. Но возможно ли это? Успеют ли они?

Квильф лежит на несколько сот футов ниже замка, но дорога сначала поднимается на крутой холм, прежде чем спуститься к ровному участку, которым она заканчивается. Загос и Билли не щадили на подъеме своих лошадей. Поднявшись на холм, они сразу увидели весь оставшийся им путь и ожидавшие их препятствия.