Спаси меня, стр. 48

— Сэм, я бы с радостью осталась. Я бы хотела, чтобы все закончилось иначе…

И он поверил, что она говорила искренне.

28

Пятница, 08.12

Грейс подняла воротник куртки. Порывистый ветер налетел на островок зелени на южной оконечности Манхэттена, зажатый между водой и небоскребами Уолл-стрит. Грейс прошла через весь Бэттери-парк и вышла на набережную, тянувшуюся вдоль реки. Вид отсюда открывался просто потрясающий. Несмотря на холод и ранний час, тут было много туристов и спортсменов, вышедших на пробежку. Грейс села на скамью и стала смотреть на залив, по которому сновали буксиры и паромы.

Чистый холодный воздух щипал нос. Грейс почувствовала легкий озноб. После своего возвращения она стала замечать мелочи, на которые раньше не обращала внимания: цвет неба, крик чаек, ветер в волосах. Она знала, что ее пребывание тут подходит к концу и скоро ей придется забыть обо всем, что составляет особую сладость бытия. После встречи с дочерью Грейс снова почувствовала вкус к жизни, и это делало ее особенно уязвимой.

Разумеется, она знала, что не сможет бросить свою миссию. Ее придется довести до конца, но сама мысль об этом была теперь невыносима. Грейс мучило множество вопросов. Почему ей никак не удается вспомнить несколько дней перед самой смертью? Почему на вскрытии в ее организме были обнаружены следы наркотиков? И главное, почему именно ее выбрали для выполнения этого странного задания?

Сэм открыл глаза. Жюльет не было рядом. Они не спали всю ночь, но с первыми лучами солнца Сэм задремал под действием обезболивающего. В панике он вскочил, но тут же увидел записку, которую Жюльет оставила на подушке.

Сэм со стоном упал обратно на подушку, которая еще пахла духами Жюльет. Через некоторое время он встал и пошел в ванную. Там на зеркале он увидел написанные помадой слова: «Адриано и Селеста? Мэт и Энджел?»

«А вдруг будут близнецы?» — подумал Сэм, включаясь в игру. На кухне он увидел, что на холодильнике из магнитов в виде букв составлено еще одно послание: «Гильермо и Клер-Лиз».

Сэм задумался: интересно, как это звучит по-французски? Он оделся, стараясь не обращать внимания на боль в плече, и вышел на улицу. Было еще очень рано, и он быстро поймал такси.

— В Бэттери-парк, пожалуйста, — сказал он водителю.

Такси остановилось у башен Нижнего Манхэттена. Сэм вспомнил, что уже сутки ничего не ел, и в первом же «Старбаксе» купил обычный нью-йоркский завтрак: бейгл и большой кофе. Со стаканом в руке он двинулся на свидание с Грейс.

В кармане зазвонил мобильный телефон. Кто-то оставил сообщение. Сэм нажал кнопку и услышал голос Жюльет: «Манон, Эмма, Люси, Хьюго, Клеман, Валентин, Гаранс, Тони, Сьюзан, Констанс, Адель…»

Сэму стало больно от того, что он не мог радоваться вместе с Жюльет. Прихрамывая, он обошел расположенный в центре парка замок Клинтон — небольшую крепость, которая раньше защищала порт. Теперь тут продавали билеты на паром. Сэм оставил костыли дома и уже не раз пожалел об этом.

Он подходил к пристани, когда увидел идущую ему навстречу Грейс. И снова он удивился тому, что видит ее живой. Проснувшись утром, он надеялся, что вчерашняя встреча — не более чем плод его воображения.

У него был жар, наверное, он бредил во сне. Но это был не сон.

Грейс осторожно коснулась его плеча и неловко сказала:

— Надеюсь, вам не очень больно…

— Как видите, я отлично себя чувствую, — ответил Сэм, и в голосе его слышалось раздражение пополам с отчаянием. — Может, партию в теннис?

— Сэм, мне очень жаль.

Он взорвался.

— Хватит повторять: мне жаль, мне жаль! Это вам ничего не стоит! Вы ворвались в мою жизнь и заявили, что женщина, которую я люблю, должна умереть! Я что, по-вашему, должен плясать от радости?!

— Вы правы, — сказала Грейс.

Они оба окоченели от холода. Чтобы согреться, они влились в толпу пассажиров, двигавшихся к парому на Стейтен-Айленд. Сэм пытался не показывать, как ему трудно идти, но Грейс все равно заметила. Она хотела помочь ему, но он оттолкнул ее руку. Паром стоял у причала и должен был вот-вот отправиться. Они молча поднялись на борт. Поездка была короткой, но бесплатной и в тепле.

Паром был почти полон. Сэм, несмотря на холод, остался снаружи на задней палубе, Грейс последовала за ним. Как и при первой встрече, она протянула ему стаканчик кофе.

— Похоже, это самый скверный кофе во всем Нью-Йорке. Он у них целый день кипит в огромных кастрюлях.

Сэм сделал глоток.

— Действительно, особенныйвкус, — поморщился он. Кофе был дрянной, но у него было одно неоспоримое преимущество: он был горячий.

Сэм и Грейс некоторое время молчали, глядя вдаль, на линию горизонта. Грейс смотрела на бруклинские доки и Эллис-Айленд так, будто видела их в первый раз. Сэм закурил, выдохнул дым. В нескольких сотнях метров от них статуя Свободы поднимала факел к небесам, не обращая внимания на ветер.

Через несколько минут Грейс попыталась начать разговор.

— Сэм, даже если я откажусь выполнить задание, они пришлют кого-то другого.

— Кого?

— Другого посланника. Чтобы исправить ошибку.

— Ошибку?! Вообще-то речь идет о жизни Жюльет! И о моей жизни!

— Я прекрасно помню об этом, но я уже объясняла: Жюльет должна была умереть. Именно поэтому меня сюда и послали. Я никого об этом не просила, и, мягко говоря, меня это все не радует.

Сэм взорвался.

— Я ненавижу разговоры о том, что все предопределено! Всю жизнь я шел наперекор судьбе. Я родился в самом поганом районе Нью-Йорка. Я должен был стать преступником, но я сопротивлялся и сумел вырваться из этого круга.

— Сэм, мы уже говорили об этом. И я никогда не утверждала, что все поступки человека известны наперед. Или что жизнь — это всего лишь игра по заранее написанному сценарию.

Она посмотрела ему прямо в глаза и сказала:

— Я говорю совсем о другом: есть вещи, которых нельзя избежать.

Сэм исчерпал аргументы. Вчера вечером, когда он увидел Грейс, то понял, что проиграл. Но из глубины его души вырвались слова:

— Я люблю ее!

Грейс с сочувствием смотрела на него.

— Вам прекрасно известно, что одной любви недостаточно, чтобы избежать смерти. Я любила свою дочь, я любила Марка Рутелли, но это не помешало мне получить пулю в голову.

Она задумалась, потом сказала, словно обращаясь к самой себе:

— Больше всего я жалею, что тогда, десять лет назад, не сказала ему, что люблю его.

Сэм снова закурил, но сигарета тлела в его пальцах, а он не отрываясь смотрел на Грейс. Паром медленно причалил к Стейтен-Айленд, но большинство пассажиров остались на борту, чтобы вернуться обратно в Манхэттен.

Сэм уже не мог не верить невероятной истории Грейс о ее возвращении из мира мертвых, и он без конца задавал себе вопросы о том, что такое жизнь и смерть. Он думал об этом половину ночи, и сейчас эти тревожные, но неотвязные мысли не давали ему покоя. Есть ли у человека предназначение или его жизнь — всего лишь последовательность биологических процессов? А смерть… Что это? Просто распад физической оболочки или же она открывает путь в другую жизнь? Туда, куда перейдем все мы?

После того как Сэму в юности пришлось выстрелить в человека, он так и не смог смириться с тем, что люди умирают. Он стал врачом, но даже это не помогло. Каждый раз, когда кто-то умирал, он чувствовал себя ужасно беспомощным. Он пытался отрицать смерть, но она всегда брала свое. Он вспомнил лицо Федерики, которую не сумел спасти, лицо Анджелы, которую недавно потерял. Он вспомнил даже Стервятника. Сэма преследовали картины его ужасной гибели. Где теперь все эти люди?