Огненный Дракон, стр. 24

— Я вижу, эта адская ночь все перевернула! Отец всегда говорил, чтобы я остерегался ночей, когда оба Близнеца в полной фазе!

Кейб заметил, что форма воина испачкана и намокла. Блейн поймал его взгляд:

— Я ходил на разведку к Серой Мгле. Я предпочитаю быть в курсе того, с чем нам предстоит иметь дело.

Это не опасно? Что будет, если тебя схватят или убьют?

Ха! Если меня возьмут в плен, я легко убью себя. Нас всех этому учат. Жрецы Шиззары. А если убьют — мои люди знают, кто займет мое место. На самом деле это смог бы почти любой, главное — чтобы они об этом не догадывались. У меня целая армия командиров!

— Что ты обнаружил? — Серая Мгла интересовала Гвен куда больше.

— Она расширяется. Они будут здесь с минуты на минуту, если захотят. Вы зомби видели? Нет? А я видел. Они, по-моему, вообще все не люди. Скелеты, обтянутые кожей, которые дерутся, даже если им отрубить и руки и ноги!

— К-как? — Кейба передернуло.

— Зубками, молодой человек, зубками. Они у них, между прочим, острые, как иголки. Например, они обожают прикидываться мертвыми, а потом впиваться честному солдату в щиколотку. Не знаю уж, заразные они там или ядовитые, но укушенные обычно скоро мрут. Каждый вояка, у которого есть в голове мозги, знает, что им лучше расшибать башки в кашу, если хочешь жить.

«И все это ползет на Пенаклес, — подумал Кейб тоскливо. — И все из-за меня. Людей всех убьют. Повеситься, что ли…»

— А ну-ка прекрати! — властно скомандовала Гвен, уставившись ему в глаза. — Я-то прекрасно знаю, о чем ты думаешь. Все это стряслось бы, даже не родись ты на свет. Черный Дракон всегда мечтал о том, чтобы захватить себе Город Знаний. Он только ждал удобного случая.

Логика и любовь — две несовместимые вещи. В тот момент Кейб поверил бы всему, что скажет Гвен. Он с величайшей радостью положил бы за нее жизнь, пусть только представится случай. Сердце и душу Кейба она уже давно отняла, даром что он это понял только сейчас, а она и до сих пор, может, не поняла. И не важно, что она когда-то любила его деда…

Колдунья не заметила этого взгляда — а вот Блейн заметил. Честный солдат сам оставил за собой немало разбитых сердец, и его бойцы не единожды страдали по оставленным где-то женщинам. Он решил тихо удалиться.

— Прошу прощения. Лорду Грифону стоит послушать обо всем, что я узнал. — И он зашагал прочь.

— Мы должны мыслить не так, — с горячностью продолжала Гвен. — Мы должны наносить удары сами! Ждать катастрофы — само по себе катастрофа!

— Как скажешь, — рассеянно отвечал Кейб. Она недоуменно моргнула:

— Наверное, мы оба устали. Давай-ка поспим. Здесь мы сейчас помочь ничем не можем. До утра?

— Ладно.

Волшебница удивленно приподняла бровь, но ничего не сказала, повернулась и ушла. Кейб смотрел ей вслед и размышлял о чудесах мироздания. Он даже не заметил того, что происходило совсем рядом с ним.

А там, между прочим, из яркого света сформировался сверкающий золотой лук, и стрела нацелилась в потолок. А потом выстрелила куда-то в темный угол и вместе с жертвой, невнятного вида тварью, так и не коснувшись пола, растаяла в воздухе. Лук, сделав свое дело, тоже исчез.

Юный волшебник брел, спотыкаясь, к своей кровати. И думал он исключительно о рыжеволосой колдунье.

10

Трое всадников.

Драконий разъезд.

Огненные змеи слезли со спин своих оседланных меньших братьев. Они были разом и восхищены открывшимся перед ними зрелищем — и, будем честны, слегка напуганы. Оно наводило на подозрения. Бесплодные Земли немало чем могли удивить, но это…

Они уже не были бесплодными. Недавние зеленые ростки сделались густой душистой травой, раскинувшейся насколько хватало глаз. Больше того — то здесь, то там подымались самые настоящие деревья. Птицы, первыми оценившие это чудо по достоинству, уже приступили к постройке гнезд.

Один из змеев выругался. Он был еще молод и видел Бесплодные Земли только бесплодными. Это опять работа магов, людишек, проклятых теплокровных и мягкотелых козявок. Он вынул из ножен сверкающий меч и начал косить тяжелым лезвием траву.

Первые удары дались легко. Уже четвертый встретил неожиданное сопротивление: сама трава словно обвилась вокруг клинка. Он выдернул меч, не обращая внимания на крики товарищей, и нанес еще удар. Но вытащить меч больше не смог.

Новые травинки выросли вокруг его ступней. Дракон попробовал шагнуть назад — но не тут-то было. Не в силах извлечь меч, он начал обрезать траву вокруг сапог коротким ножом. Результат не заставил себя ждать: уже не только нож, но вместе с ним и рука погрязли в травяной пучине. Злоба оставила его, уступив место всепоглощающему страху.

Низшие драконы занервничали, один из них даже испустил тонкое свистящее шипение, никак не подобавшее его лошадиному обличью. Один из спутников незадачливого борца с растительностью сделал шаг вперед — но перед ним начала расти, курчавясь, трава, и он в ужасе отскочил назад. А пойманный травой дракон был уже наполовину скрыт зарослями.

В отчаянии змей принял истинный облик. На месте воина появился могучий дракон с перекатывающимися мышцами. Громадный, сильный и не способный оторваться от земли…

Тем временем трава, казалось, заметила двух оставшихся и возжелала добавить их в свою коллекцию жертв. Они взяли под уздцы ездовых змеев и начали отступать. Трава потянулась следом.

Перепуганный дракон изрыгнул сноп пламени. Волна жара обуглила и испепелила часть зелени. Казалось, что вот-вот все вокруг воспламенится — но вдруг пожар потух сам собой так же внезапно, как и начался.

Двое других не выдержали. Один из них тотчас вспрыгнул на «коня» и пришпорил ему бока.

Другому повезло меньше. Его перепуганный зверь встал на дыбы. Дракон-всадник свалился и ударился головой. Он встряхнулся, попробовал встать — но поздно. Рядом завизжал ездовой зверь. Он попытался дотянуться до меча, но трава уже цепкими щупальцами ухватила его за горло, и он задохнулся даже раньше, чем первый, все еще сражающийся с обезумевшей зеленью.

Но и тому оставалось недолго. Когда попытка поджечь траву провалилась, надежда начала иссякать, и скоро трава насквозь проросла через агонизирующее гигантское тело. Конь его попался-одновременно со вторым и тоже испустил дух.

А через несколько минут нельзя было и предположить, что кто-то здесь вообще проходил.

Оставшийся в живых до боли в голенях пришпоривал своего коня. Он и думать забыл про возвращение в свой клан: его путь лежал в лес Дагора, а оттуда — к Тиберийским Горам.

А между тем в зеленой траве скакали кузнечики, суетились суслики, еще ниже — кроты, на деревьях пели птицы. Трава не возражала — в отличие от драконов, эти гости были желанными.

В Пенаклесе солнца не было.

Мгла окутала город, словно настала ночь. Дров успели запасти месяца на два. Солдаты все глаза проглядели, пытаясь увидеть в кромешном мраке приближающееся вражье воинство.

Дороги опустели. Приказом лорда Грифона выезд был запрещен. Почему ни одна телега не прибыла в город — оставалось только гадать. Хотелось верить, что все дело лишь в отпугивающем виде туманного облака. Если же нет…

Еды было вдоволь. Грифон знал повадки своих врагов и заблаговременно запасся зерном, водой и прочими необходимыми продуктами. Рабочие неустанно отгоняли от них крыс и мышей. Для осады все было предусмотрено.

Кейб изучал собственное отражение в зеркале. У него не было оснований не доверять бесхитростному предмету, а коль скоро так, выходило, что серебристая «прядь» разрослась на полголовы. Почему, он не знал. Но бодрости это не вселяло. Надо что-то делать со своим «наследием». Быть выходцем из подобной семьи могло означать массу неприятностей, если не сказать жестче.

Кто-то постучался. Кейб открыл дверь. Это был лорд Грифон, на сей раз безо всяких регалий. Он поклонился чародею —и тоже заметил перемену. На лице его что-то промелькнуло, но разглядеть и тем более понять Кейб не сумел.