Скандальная репутация, стр. 10

Не глядя на соперницу, герцог достал весьма необычного вида двустволку, украшенную инкрустациями из слоновой кости, и поднес ее к плечу. Один выстрел, и от половины стрел в центре мишени остались только обгоревшие перья и сломанные древки.

– Обманщик. – Голос Розамунды прозвучал так тихо, что Люк едва уловил ее слова.

– Что поделать, миссис Берд, на то и правила дьявола. – Проверив кремень и запал, герцог повернулся к Розамунде. – Или просто плохие манеры. Итак, сделать еще один выстрел, или вы сдаетесь?

Она молча положила лук, который до сих пор сжимала в руке.

– Полагаю, ваши правила также включают отказ от долгов чести?

– Естественно! Тем они и хороши. Их можно менять как удобно.

– Полагаю, сэр, ваша логика так же порочна, как и вы сами.

Мы поняли друг друга, мадам.

Наблюдая, как Розамунда удаляется, направляясь к сестре, Люк размышлял. Интересно, можно ли тайком устроить получение небольшого дохода для этой – он почувствовал, как сильно колотится сердце, разгоняя по жилам кровь, – маленькой чаровницы? Уже давно он не чувствовал такого странного стеснения в груди. Возможно, всему виной яйца, которые он съел за завтраком. Кухарка явно перестаралась с приправами.

Отказ от долгов чести? Вот, значит, как! Но нет, ничего подобного! Даже у Люцифера имеется кодекс чести.

Глава 3

– Итак, мои дорогие леди… – Лишь только ее светлость произнесла эти слова, все разговоры стихли. – У нас, наконец, есть время для себя. Розамунда, дорогая, не сочтите за труд, налейте нам чаю.

Способность герцогини угадывать, что творится в душах людей, поражала. Розамунде было необходимо чем-то занять руки, чтобы снять напряжение. Она неподвижно сидела на краешке украшенного роскошной вышивкой небольшого диванчика в музыкальной гостиной в обществе Сильвии и еще четырех дам. Они были одеты в платья самых разных цветов, от черного до лавандового. Исключением стала герцогиня. Сегодня та сменила глубокий траур на яркое желто-оранжевое платье и теперь выглядела как маленькая экзотическая птичка. Из-под платья выглядывали только носки туфелек.

Старая дама была исполнена решимости, не позволить никому испортить ее хорошее настроение. Лорд Хелстон олицетворял собой противоположность бабушки. Во всяком случае, так казалось Розамунде. Вчера таинственный герцог всеми силами старался эпатировать общество. Впрочем, пусть делает что хочет. В жизни Розамунды было уже достаточно секретов, скандалов и всех возможных противоречий.

Наливая чай, миссис Берд молчала. Она уже так давно не имела случая разговаривать с людьми, что боялась попасть впросак, и потому не вносила в беседу своей лепты. Остальные дамы, знавшие друг друга раньше, оживленно болтали между собой. Она покосилась на веселые лица и почувствовала себя чужой на празднике жизни.

– Я не уверена, что у вас была возможность познакомиться с недавним членом нашего клуба миссис Розамундой Берд и ее сестрой леди Сильвией Лэнгдон. – Вдовствующая герцогиня с улыбкой обернулась к Розамунде. – Позвольте вам представить старого друга нашей семьи Грейс Шеффи, графиню Шеффилд. Она только что сняла траур. А это Джорджиана Уайлд, Элизабет Эшбертон и Сара Уинтерс. Здесь мы обходимся без формальностей. Ведь все мы сестры.

Дамы по очереди кивали, когда герцогиня называла их имена.

Ата продолжила:

– Поскольку сегодня я наметила для нас долгую пешую прогулку в Кадден-Пойнт, а погода не благоприятствует моим планам, придется нам всем развлекаться в помещении. Не сомневаюсь, что многие из вас сочтут эту перспективу отталкивающей.

Судя по сдавленным смешкам, леди были слишком вежливы, чтобы спорить с герцогиней.

– Между тем, – не унималась та, – до конца недели нам предстоит совершить путешествие в Годолфин-Кросс и осмотреть там восхитительные конюшни.

Конюшни? С какой стати? Эти дамы вовсе не были похожи на заядлых лошадниц, но одна только мысль о грациозной и в то же время мощной конской красоте доставила Розамунде наслаждение. Хотя она, конечно, как-нибудь справится со своими чувствами и найдет причину, чтобы не участвовать в общем мероприятии. Верховая езда – первое, чего она лишилась в результате своего безрассудного поведения.

– Что ж, это мы решили. Теперь можно и послушать музыку. Розамунда, Сильвия, вы поете или играете?

Прежде чем Розамунда успела ответить, герцогиня обратилась к другим дамам:

– Элизабет, дорогая, может быть, вы порадуете нас сонатой, ну, скажем, господина Моцарта? – И она махнула рукой в сторону фортепиано.

– Ваша… Ата, вы же знаете, я играю ужасно. У Джорджианы получается намного лучше, – улыбнулась миссис Эшбертон.

Что ж, по крайней мере, не только ей трудно обращаться к старой герцогине по имени, подумала Розамунда.

– Элизабет, – со смехом запротестовала Джорджиана, – вы несправедливы ко мне и к присутствующим. Никого нельзя заставлять слушать мою игру, разве что в наказание.

– Что же нам делать? – засмеялась Ата. – Должен же быть какой-то выход.

Розамунда увидела, что Ата вопросительно взглянула на нее.

– Я никогда не играла на фортепиано. Нр… – Она помедлила и неуверенно взглянула на всполошившуюся Сильвию. -…Моя сестра неплохо играет на арфе.

– Роза! – возмущенно вскричала Сильвия.

– Это правда.

– Но…

– Моя дорогая Сильвия! – Глаза герцогини внезапно затуманились. – Арфа – мой любимый инструмент.

– Но Розамунда намного талантливее меня. Ее голос… – Сильвия оглянулась, но, посмотрев в умоляющие глаза старой дамы, замолчала. – Понимаете, прошло столько лет с тех пор, как я…

– Я вас очень прошу! Когда-то я музицировала часами. Это доставляло мне величайшее удовольствие!

В какой-то момент Розамунда заметила, как сильно дрожат руки ее светлости. Правда, она быстро спрятала их под шалью. Розамунда нахмурилась. Она вспомнила женскую руку, на мгновение показавшуюся из кареты Хелстонов в тот ужасный день много лет назад. Похоже… так похоже…

В этот момент все внимание обратилось к графине Шеффилд, которая сказала:

– Вы окажете нам величайшую честь, леди Лэнгдон.

Судя по выражению отчаяния, граничащего с паникой, прочно поселившегося на лицах дам, ни одна из них не испытывала склонности к публичным выступлениям.

– Ну что ж, если вы настаиваете… – пробормотала Сильвия.

– О да, пожалуйста, – попросила Сара.

Сильвия пересекла комнату и подошла к арфе, стоящей у фортепиано. Там было еще много самых разнообразных музыкальных инструментов – их с лихвой хватило бы на небольшой оркестр.

Сильвия неуверенно опустилась на позолоченную скамеечку и прислонилась к арфе правым плечом. Она поднесла тонкие пальцы к струнам, и тотчас полились до боли знакомые звуки старинной валлийской песни. На Розамунду словно обрушился теплый весенний дождик, сразу успокоив ее мятущуюся душу.

Розамунда невольно начала мурлыкать себе под нос. Она искренне жалела, что ей не хватает смелости встать и спеть, как она любила делать раньше в доме отца.

Сильвия играла довольно долго, и за все время не взяла ни одной фальшивой ноты. Похоже, она пребывала в некоем подобии транса – лицо лучилось восторгом, взгляд сиял. Розамунда почувствовала, как к глазам подступили слезы. Она уже много лет не видела Сильвию такой счастливой. Та отдала годы жизни, чтобы утешить старшую сестру, несчастную в браке. И какую награду она получила? Алфред запрещал любую музыку. Все же ей не следовало позволять Сильвии жить с ними. Надо было настоять на ее возвращении домой. Чувство вины по-прежнему преследовало Розамунду.

Арфа замолчала. В комнате повисла мертвая тишина. Неожиданно кто-то закашлялся.