Маленькая повесть о большом композиторе, или Джоаккино Россини, стр. 41
А гордый Неаполь, шесть лет назад принявший молодого композитора столь настороженно, теперь души в нем не чаял. К праздничному спектаклю, состоявшемуся 27 декабря 1821 года, Россини сочинил кантату «Благодарность» для четырех солистов и хора на стихи Д. Дженойно. В тот вечер в театре «Сан-Карло» собралась вся знать города во главе с королевской фамилией. Это было почетно для композитора, тем более что музыка принималась с восторгом. Название кантаты оказалось знаменательным, потому что прославленному маэстро, подарившему Неаполю столько прекрасной музыки, была выражена заслуженная признательность.
А тем временем Россини уже начал работать над новой оперой, которую он должен был представить к своему последнему карнавальному сезону в столице Неаполитанского королевства. Либреттист Тоттола уже приготовил для него стихи. Сюжет был заимствован из трагедии, автором которой был француз де Беллой. Он заключался в следующем: счастливая и спокойная жизнь короля Полидоро нарушается внезапным нападением на его остров кровного врага Ацора, который воспользовался отсутствием Ило, зятя короля, с войском. Но не успевает Ацор объявить себя королем, как его убивает авантюрист Антеноре, объявивший себя монархом. А Полидоро спрятался. Его дочь Зельмира приносит отцу пищу. Коварный Антеноре выслеживает принцессу и узнает, где скрывается Полидоро. Но в это время возвращается Ило с войском, побеждает злодея Антеноре, и под радостные приветствия народа на троне вновь воцаряется Полидоро.
На этот раз Россини очень вдумчиво подошел к партитуре. Гаомонизация и инструментовка создавались в соответствии с новаторскими устремлениями композитора. Хоть и говорили, что Джоаккино писал оперу в расчете на венских слушателей, более привычных к музыкальным сложностям, но разве у итальянского маэстро не было подобных прецедентов? Сколько угодно, так что это неудивительно. Удивительно другое – единодушный горячий прием оперы у неаполитанских слушателей! Местная пресса назвала Россини «гением современной музыки»! В опере есть много очень удачных номеров, как, например, каватина Антеноре «Что видел!», быстрая часть которой стала образцом для многих последующих композиторов вплоть до Верди. Поражала и оригинальность инструментовки, взять хотя бы дуэттино женских голосов «Почему смотришь на меня и плачешь?», которое сопровождается арфой и английским рожком, дающими новую оркестровую краску. Кроме того, успеху сопутствовало отличное исполнение, ведь в труппу входили такие певцы, как тенора Давид и Ноццари, а также Кольбран. Правда, современники утверждают, что голос Изабеллы уже потускнел, однако Россини, отлично знавший его особенности, постарался написать для нее партию так, чтобы скрыть недостатки. Опера «Зельмира» увидела свет 16 февраля 1822 года, была благосклонно принята слушателями и продержалась на сцене до окончания карнавального сезона. Последний спектакль состоялся 6 марта. Благодарные неаполитанцы устроили Россини овацию. В тот вечер они прощались с полюбившимся композитором.
Джоаккино теперь предстояли гастроли в Вене. Барбайя уехал туда еще в декабре прошлого года. На следующий день после закрытия карнавального сезона Россини отбыл из Неаполя. Но не в Вену и не один! Ну и что? Для человека, пользующегося таким успехом у женщин, нет ничего удивительного, если спутницей в его поспешном отъезде оказалась прекрасная дама. Однако на сей раз это было не пикантное приключение, а серьезно обдуманный поступок – Россини решил жениться. И его избранницей стала очаровательная примадонна театра «Сан-Карло» Изабелла Кольбран. Их знакомство, начавшееся 7 лет назад с постановки «Елизаветы, королевы Английской» и лихой насмешливой перепалки, постепенно переросло в крепкую привязанность и верную дружбу, на основе которой возникла любовь. Красавица Изабелла пользовалась широкой известностью в Неаполе тех дней. Все знали о ее нежной дружбе с могущественным Барбайей, в обществе они всегда появлялись вдвоем. Сплетничали о ее тайной связи с неаполитанским королем, но об их романе с Россини не знал никто. Правда, говорили, что знаменитый композитор неравнодушен к не менее знаменитой примадонне не только как к певице, но и как к женщине. Но не было известно никаких подробностей. И в этом нет ничего удивительного. Таков был характер Джоаккино. Все свои самые глубокие переживания он всегда прятал под маской насмешливого безразличия. А броня острот не скрыла от Изабеллы человека доброго, отзывчивого и ранимого. Все эти качества избалованная артистка оценила по заслугам, искренне привязавшись к Россини всем сердцем. Впрочем, нравы театральной богемы были таковы, что близости молодых людей не могла бы помешать их официальная свобода друг от друга.
В приближении свадьбы Джоаккино и Изабеллы большую роль сыграла Анна Россини, мечтавшая видеть сына солидным женатым человеком. А тот еще с детства очень нежно относился к своим родителям и старался делать им приятное. Однажды Россини сказал своему приятелю, итальянскому писателю Де Санктису: «Желание сделать ей (матери. – О. К.) приятное побудило меня жениться, между тем как я предпочел бы остаться холостым». А с Изабеллой его связывала еще и добрая дружба с ее отцом. Когда в апреле 1820 года тот умер, Россини заказал на его могилу роскошное надгробие неаполитанскому скульптору. Там должны были быть две фигуры – плачущая дочь и певец, возглашающий славу умершему. Может быть, он имел в виду Изабеллу и себя? Сам по себе этот факт знаменателен, свидетельствует о характере добром, чувствительном к горю близкого человека, и он еще более сблизил дочь умершего и друга.
Что бы там ни говорили, а сейчас Россини увозил в Болонью именно Изабеллу Кольбран. Еще с середины декабря 1821 года композитор начал собирать необходимые для совершения свадебного договора документы, дав поручение своему пезарскому дяде. Но все это он просил делать в строжайшей тайне. Тому были две причины: он хотел сделать приятный сюрприз матери и не желал никакой помпезности. Столь тщательно и столь секретно подготавливаемая свадьба состоялась 16 марта 1822 года в местечке Кастеназо в 10 километрах от Болоньи. Церковь, в которой справили обряд, была маленькой, венчал Россини и его избранницу простой деревенский священник, все было очень скромно, зато атмосфера интимности, царившая вокруг, еще раз подчеркивала серьезность и ответственность решения молодого композитора, ведь он всегда скрывал все, что касалось его личной жизни, искренних чувств и переживаний.
Сразу после' венчания молодые супруги направились в имение Изабеллы. Там ждал их аккуратный трехэтажный домик с красной черепичной крышей. С двух сторон на уровне второго этажа были расположены изящные балконы с фигурной каменной оградой. Их поддерживали четыре легкие колонны, образуя элегантные арки. Позади, полукругом около дома, раскинулся роскошный парк, аллеи и лужайки которого манили к себе очарованием уюта. Изабелла Кольбран была очень богата, и злые языки болтали, что, дескать, Россини польстился на ее деньги, земли и имущество. Как же плохо знали они его характер! Его пренебрежительное отношение к мелочам жизни! Он любил комфорт и удобства, но никогда не пожертвовал бы своей честью во имя угождения меркантильным интересам. При всей любви к бродячей артистической жизни Джоаккино уже достиг того возраста (30 лет), когда его Могли привлечь прелести устойчивой и размеренной семейной Жизни. Вот и сейчас, прежде чем вновь окунуться в водоворот театральных забот и волнений, удалось выкроить несколько спокойных дней и провести их на лоне радостно просыпающейся от зимней спячки природы вместе с человеком, которому можно доверить все, – с любимой женой.
Глава 13.
ПОКЛОНЕНИЕ БЕТХОВЕНУ
Отдых в Кастеназо был очень недолгим. В конце марта 1822 года Россини с женой уже прибыл в Вену, согласно контракту. Там их ждал Барбайя. И каковы же были его изумление, возмущение, гнев и обида, когда ему представились супруги Россини! Прелестная примадонна неаполитанского театра «Сан-Карло» Изабелла Коль-бран, которую вот уже несколько лет он привык считать «своей», не просто покинула его, а вышла замуж за этого счастливчика Россини! Конечно, Барбайя, вероятно, понимал, что молодой композитор во всем превосходил его – и внешне, и внутренне, однако признать такое трудно любому человеку. Но таков уж был могущественный импресарио – дела прежде всего. И поэтому он сделал вид, что ничего не произошло.