Долгие раздумья, стр. 1
Уорнер Элла
Долгие раздумья
1
Дикси Харленд отсутствующим взглядом смотрела на знакомое лицо, обведенное траурной рамкой. Как давно ждала она этого дня, сколько раз представляла момент, когда узнает о смерти ненавистного Максимилиана Харленда!
Нет, тут же поправила себя Дикси, слово «ненависть» не способно передать в полном объеме те чувства, которые я питаю к этому человеку. Наверное, подходящее слово подобрать невозможно…
Он отравил первые восемнадцать лет моей жизни и надругался бы над всеми последующими, не решись я на отчаянный шаг и не сбеги из дому.
Дикси поняла, что больше всего на свете хочет услышать, как глухо ударится ком земли о крышку гроба. Своими глазами увидеть, как Максимилиан исчезнет… навсегда… без единого шанса вернуться… А потом она попытается — ну, хотя бы попробует — наладить взаимоотношения с матерью и с сестрами. Если, разумеется, они захотят с ней разговаривать…
Прошло шесть лет. Шесть лет назад они вычеркнули ее из своей жизни. С тех пор как Дикси сбежала, вырвалась из повседневного ада, со вкусом и фантазией устроенного Максимилианом Харлендом для своего семейства, она добровольно отказалась от связи с домом. Так что мать и сестер никто не осудит, если они оттолкнут блудную Дикси.
Но что тогда ей делать с зияющей в душе пустотой, которую вот уже шесть лет ничто и никто не способен заполнить?
Дикси гнала прочь подобные мысли. Может быть, теперь все пойдет по-другому, теперь, когда Максимилиан не оказывает влияния на отношение к ней, к дочери, которая взбунтовалась, отказалась превратиться в его собственность и которую он возненавидел за непокорность… Мать и сестры теперь свободны от диктата домашнего деспота. Если в мире есть хоть какая-то справедливость, они не оттолкнут Дикси.
Лицо девушки искажала злобная усмешка, когда она читала скорбные строки, вышедшие из-под бойкого пера журналиста. Да, голубчик, наверное, тебе неплохо заплатили, подумала Дикси. Знал бы ты Максимилиана так же хорошо, как я, тебе бы в голову не пришло называть его «великодушным» или «благородным».
Будь ты проклят, Максимилиан Харленд!
Дикси аккуратно отделила газетную страницу с некрологом от других, тщательно порвала ее на мелкие клочки и выбросила их в мусорное ведро. Как ни странно, эта акция улучшила ей настроение.
Девушка подошла к телефону и заказала билет на самолет.
2
Только когда шасси упруго коснулись посадочной полосы, Дикси открыла глаза и разжала пальцы, которыми весь полет судорожно сжимала подлокотники. Слава Богу! Посадка благополучная, все позади, напряжение скоро отступит.
Дикси посмотрела в иллюминатор. Синоптики не ошиблись: в Лондоне шел дождь, и небо над городом все плотнее затягивали низкие серые плаксивые облака.
«Была темная штормовая ночь…» Девушка улыбнулась, вспомнив эту вычитанную в каком-то детективе зловещую фразу. Неужели прологом к новой жизни, к ее долгожданному возвращению домой послужит подобная глупость? Или, наоборот, считать ее эпилогом ко всем прожитым двадцати четырем годам?
«Была темная штормовая ночь…» Бред…
С самого первого сообщения в средствах массовой информации о сердечном приступе, закончившемся для Максимилиана Харленда смертью, Дикси почувствовала, как в ней возрождается надежда на то, что ее затянувшемуся одиночеству и добровольному изгнанию тоже приходит конец. Хотя во всем, что касалось ее ближайших родственников, она никогда и ни в чем не могла быть уверенной до конца.
Несомненно одно: человек, который безжалостно распоряжался жизнями членов своей семьи, сурово карая за малейшее непослушание, умер.
Лайнер подруливал к терминалу. Дикси отстегнула ремни и вместе с остальными пассажирами вышла в проход, чтобы достать ручную кладь. Потянувшись за сумкой, она отметила, что тело слушается плохо, все мышцы ноют от усталости. Да, путешествие получилось довольно долгим: вчерашний перелет из Портадауна в Глазго, где пришлось задержаться и пополнить гардероб соответствующим скорбному мероприятию костюмом, затем полет из Глазго в Лондон… Неудивительно, что Дикси не терпелось поскорее покинуть самолет.
Пассажиры медленно продвигались к выходу. Взгляд Дикси случайно упал на оставленную кем-то в кресле газету. Даже беглого взгляда на первую полосу хватило, чтобы заставить Дикси застыть на месте.
Феликс! Феликс Дебнем. Она еще не успела осознать, чью фотографию видит и о ком статья, как уже держала газету в руках. Невероятно! Передовица посвящена человеку, мысли о котором в юности сводили ее с ума.
— Проходите! — раздался за ее спиной нетерпеливый голос.
— Вы задерживаете нас, мисс, — чуть вежливее поддержал торопыгу другой пассажир.
— Извините, — пробормотала Дикси.
Лицо ее залилось краской, она заторопилась по проходу, не выпуская газеты из рук. Конечно, я выброшу ее в первую же урну внутри терминала, решила она.
Дикси и раньше время от времени попадались в прессе заметки об этом человеке, заботам которого, как она узнала из газет, после смерти Максимилиана Харленда поручили огромную империю покойного и осиротевшее семейство. О Феликсе писали как о бизнесмене с блестящим будущим. «Надежда мира капитала»… Протеже и правая рука Максимилиана. Раньше Дикси как-то не попадались фотографии Феликса, и теперь, так неожиданно увидев лицо, вызывавшее когда-то в ней столько противоречивых чувств, она беспощадно остановила шквал эмоций, твердо сказав себе: хочешь начать новую жизнь — незачем впутывать в нее людей из прошлого, и Феликса в первую очередь. Не будь дурой, не наступай на те же грабли!
Феликс Дебнем неплохо распорядился отпущенными ему природой возможностями. При всех своих недостатках Максимилиан прекрасно разбирался в людях, у него было потрясающее чутье. Он приблизил к себе Феликса, и весьма скоро карьера молодого человека достигла апогея. Вышло, как он хотел!
Дикси в бешенстве действительно швырнула газету в первую же попавшуюся урну. Мусор к мусору! Этот человек не стоит того, чтобы о нем думали! Конечно, встреча с ним на похоронах неминуема, как сами похороны. Феликс Дебнем обязательно придет сказать последнее «прости» своему бывшему патрону и благодетелю. Но никакая сила на земле, поклялась себе девушка, не заставит меня разговаривать с ним. Никто и никогда. Всё. Максимилиан Харленд мертв! А новому не бывать!
Дождь словно дожидался ее и, как только Дикси выбежала из терминала, припустил с удвоенной силой. К счастью, такси ждать не пришлось, свободные машины подъезжали за пассажирами прибывшего рейса одна за другой. Дикси буквально впрыгнула в салон, забилась поглубже на заднее сиденье, пристроила рядом сумку и, хлопнув дверцей, назвала водителю адрес отеля. Машина влилась в транспортный поток, Дикси откинулась на спинку, пытаясь расслабиться. Бесполезно! Всматриваясь в мокрые лондонские улицы за окном, в отблески рекламных огней в струях воды, она дорогой без конца бормотала под нос:
— Темная штормовая ночь… Была темная штормовая ночь…
Не предзнаменование ли это? — спрашивала себя Дикси. Пожалуй, стоило остаться в Портадауне, не ворошить прошлое. Зачем мне понадобилась эта поездка?
Но… Теперь раздумывать уже поздно. Я вернулась. И завтра отправлюсь на похороны Максимилиана Харленда, увижу мать, сестер, и по их лицам прочту, есть мне место, в их жизни или я прилетела напрасно. Один день, возможно, определит мою дальнейшую судьбу. Я готова. Готова ко всему.
3
За шесть лет в особняке Харлендов ничего не изменилось.
Дикси, стоя посредине помпезной гостиной, испытала то же, что и в юности, гнетущее чувство полной беспомощности и собственной неуместности, чуждости всему окружающему. Казалось, время повернуло вспять, чтобы разом навалить на плечи девушки все, что она вытравила из своей жизни с превеликим трудом: неуверенность, страх и отчаяние до полной безысходности.