Сказки на всякий случай, стр. 36
Нет, Бабушке с Дедушкой здесь завтра определённо нечего было бы делать.
Единственное в городском парке, что так и оставили нетронутым, были Старые Качели, кособоко топорщившиеся в самом дальнем углу. Три брёвнышка — два по бокам, одно сверху — да лохматая веревка, к концам которой привязана некрасивая деревянная дощечка.
Старые Качели оставили здесь на память — на память о тех днях, когда сюда ещё заходили Бабушка с Дедушкой. На память о том скучном времени, когда и в помине не было ни Американских Горок, ни Автопарка, ни Павильона Страха. Не было даже жвачки и кока?колы… вот какое ужасное было это время, ужаснее не придумаешь!
— Наверное, тогда все просто умирали с тоски! — сказали в полной предпраздничной тишине Американские Горки. — Вообразите себе нудное раскачивание на этих качелях… метр вверх, метр вниз, метр вверх, метр вниз… — и так до бесконечности. Ничего себе, острое ощущение!
— Просто смех, а не острое ощущение, — донеслось со стороны Автопарка. — Наверное, никто и не визжал тогда…
— Да уж, конечно! — подхватил Павильон Страха. — А если и визжал, то уж, во всяком случае, не трясся… чего ж трястись?то в метре от земли?
Ворвавшийся в городской парк Вечерний Ветер со свистом пронёсся по блестящим рельсам Американских Горок, потанцевал на глянцевой поверхности Автопарка, заглянул в Павильон Страха и вылетел оттуда с веселым поухиванием. А потом от нечего делать тронул Старые Качели, которые жалобно скрипнули…
— Они ещё и скрипят! — с отвращением воскликнули Американские Горки. — Хорошенькое занятие — качаться взад?вперёд под скрип брёвен…
— Бесплатное удовольствие! — усмехнулся Павильон Страха. — Но ничего не поделаешь: тогда ещё не знали, что такое настоящие дорогие аттракционы.
Ответом на его слова был тоненький скрип Старых Качелей — такой жалобный, что дорогие аттракционы прохохотали до утра.
А наутро в городской парк вбежала весёлая орава детей.
Дождавшись, пока будут перерезаны все ленточки до одной, орава ринулась в неизвестное. До чего же весело взлетали дети к небу на Американских Горках, до чего громко визжали, сталкиваясь в Автопарке с разными машинками, до чего сильно тряслись, выходя из Павильона Страха!
А потом… что ж потом?
Потом, налетавшись, навизжавшись и натрясшись, дети собрались в дальнем углу парка, у Старых Качелей. И принялись по очереди раскачиваться: метр вверх, метр вниз, метр вверх, метр вниз… — под едва слышный скрип брёвен.
— Идите сюда! — кричали детям дорогие аттракционы. — На что вам эти Старые Качели? Они только и делают, что скрипят!
— Они не скрипят, — отвечали дети. — Они рассказывают… надо просто понимать их язык: скрип?скрип, скрип?поскрип, скрипи?скрипи, скрип?поскрип! Они рассказывают чудесные истории из далёкого прошлого… Про небольшое озеро, про сверкающий каток, про узорчатые беседки — и даже про то, как однажды Дедушка поцеловал Бабушку!
— Но мы тоже умеем рассказывать! — за всех обиделись Американские Горки. — Мы говорим на языке металла и искр. Мы говорим о прекрасной Америке, о покорении индейцев, об охоте на диких животных в саваннах и прериях…
— Только вы ведь рассказываете свои истории за деньги, а Старые Качели — бесплатно, — отозвались дети, стараясь не пропустить своей очереди качаться на Старых Качелях.
— Чем же это бесплатные истории лучше, чем истории за деньги? — недоумённо воскликнули хором Американские Горки, Автопарк и Павильон Страха.
Дети с удивлением посмотрели на дорогие аттракционы и пожали плечами: ещё никто и никогда не задавал им такого вопроса… такого очень и очень странного вопроса! Они не знали на него ответа, но одно знали точно: самые лучшие на свете истории — это истории, которые рассказывают бесплатно.
БУМАЖНАЯ ПТИЧКА, ОБИЖЕННАЯ НА УРАГАН
Ну и ураган свирепствовал над городом! Такого урагана даже няня не помнила, а уж няня?то всё помнила: и когда вставать, и когда к столу садиться, и когда гулять, и даже когда спать укладываться… у няни ведь самая хорошая память в мире. А тут сама няня сказала: «Такого урагана даже я не помню», — и это значило, что такого урагана просто никогда не бывало.
Сначала стало темно, как ночью, а потом всё вокруг засвистело, завыло, загудело и понеслось… Сперва по воздуху полетели листья с деревьев, потом бумажные салфетки и стаканчики, не удержавшиеся на столиках летних кафе. Потом газеты и журналы, выхваченные прямо из рук и открытые на самом интересном месте. Потом шляпы и шарфы, сорванные с прохожих. Вслед за ними вещи потяжелее — сумочки и сумки, зонтики и зонты, даже пластмассовые столы и стулья, которые не успели убрать в помещения…
И уже через несколько минут чего только было не встретить в воздухе! Неслась доска объявлений, бумажки с которой упархивали в разные стороны. Несся горшок с цветами, разбрасывая вокруг себя комья мокрой земли. Неслась свежая пицца, напоминавшая летающую тарелку и стрелявшая зелёным горошком. Несся штатив с рубашками, размахивая рубашками, как крыльями. Несся даже детский велосипед, крутя колесами в воздухе. Оказалось, что всё на свете прекрасно умеет летать! Было здорово и страшно…
А когда ураган начал вырывать из земли сначала цветы, потом деревья, которые поменьше, за ними — те, что побольше, и, наконец, столбы вдоль дорог, стало понятно: скоро от города и вовсе ничего не останется.
Но ураган прекратился так же внезапно, как налетел, — и все пошли собирать свои вещи по городу.
— Простите, пожалуйста, Вы не видели последнюю страницу «Известий» от вчерашнего числа? Я там одну статью не успел дочитать!
— Как же не видел… видел! Она влетела в окно дома номер двенадцать на соседней улице.
— Вам не попадалась записка на бумаге в клеточку, записка начиналась словами «Дорогой мой»? Я не успела дописать в ней одно предложение…
— По?моему, её унесло в сторону Большого театра…
— Вы не заметили, куда полетело моё мороженое, такое… рожком и надкусанное с двух сторон?
— Конечно, заметила! Оно полетело на юг вслед за каким?то блинчиком, вымазанным клубничным вареньем.
В конце концов кое?что удалось найти — дочитать, дописать, доесть… а одной бабуле даже удалось найти и довязать недовязанный чулок!
И потом, как после каждого урагана, в городе стало совсем тихо… Тогда?то и послышался вдруг — с у?жа?са?ю?щей отчётливостью — чей?то тонкий плач.
Плакала Бумажная Птичка, лежавшая на боку на скамеечке в городском парке.
— Вы потерялись? — спросил проносимый мимо неё Толстый?Чемодан?с?Золотыми?Застёжками.
— Да нет! — всхлипнула Бумажная Птичка. — Гораздо, гораздо хуже…
— Что же может быть хуже? — приостановился Толстый?Чемодан?с?Золотыми?Застёжками: он не представлял себе ничего хуже, чем быть потерянным.
— Ураган забыл меня! — тихо сказала Бумажная Птичка с такой обидой, что Толстый?Чемодан?с?Золотыми?Застёжками вынужден был даже остановиться совсем, а Бумажная Птичка продолжала: — Он, Ураган, всех носил в воздухе, всех… даже эту ужасную пиццу, стрелявшую зелёным горошком! И многих унёс с собой в дальние страны. А ко мне только прикоснулся один раз и перевернул на бок… Я думала, что он вернется, и ждала! Но Ураган забыл меня…
— Вы просто какая?то совсем глупая птичка! — возмутился Толстый?Чемодан?с?Золотыми?Застёжками. — Чего ж в этом плохого, что Вас Ураган забыл? Тут радоваться надо… а то бы занёс он Вас куда?нибудь — и поминай как звали! Вот тогда?то, и правда, было бы из?за чего слезами обливаться.
— Уж лучше бы занёс! — мечтательно сказала Бумажная Птичка. — Он ведь такой… бравый. Да только… забрал с собой каких?то неподходящих. Забрал бы меня — я бы… я бы за ним на край света полетела!
— А за мной полетите? — неожиданно спросил Толстый?Чемодан?с?Золотыми?Застёжками. — Я сейчас как раз на край света направляюсь.
Бумажная Птичка перестала плакать, подумала и ответила:
— За Вами не полечу. Потому что Вы не прекрасны: Вы толстый и… и золота больно много. А Ураган… Ураган был прекрасен!