Русские банды Нью-Йорка, стр. 34
Однажды в субботу к нему забежал Сверчок.
— Босс, я нашел для тебя лодку, — сказал он, с восхищением разглядывая амуницию вышибалы: простеганный кожаный жилет, браслеты с заклепками, кастеты на поясе и дубинку в набедренной кобуре.
— Лодку? Какую еще лодку? — рассеянно переспросил Илья, следя за пьяницей у стойки, который вот-вот должен был свалиться с табурета.
— Ты же сам просил!
Илья не сразу вспомнил свою последнюю встречу со Сверчком, под причалом, в день аудиенции у Князя.
— Ну, и что за лодка?
— Как ты просил, самая маленькая, — затараторил пацан. — За нее просят шесть долларов. Два доллара стоит парус, доллар сорок центов надо заплатить за весла. И еще, я договорился, хозяин сам ее покрасит, но это нам обойдется в доллар семьдесят пять. Получается одиннадцать долларов пятнадцать центов.
— Погоди минутку…
Оставив Сверчка, он подошел к пьянчужке и взял его за шиворот.
— Дик, этот рассчитался?
— С него еще тридцать центов.
Илья пошарил по карманам клиента, наскреб только два десятицентовика. Пьяница вдруг очнулся и заносчиво вскинул голову:
— Эй, парень, убери свои грязные лапы!
— Что? — Илья сделал вид, что окаменел от гнева. — Ты назвал меня грязной свиньей?
— Ничего такого я не говорил…
— Что?! Значит, я лгу? Ты назвал меня лжецом? Да ты знаешь, что полагается за такое оскорбление? А ну, пойдем, разберемся!
Он сдернул пьяницу с табурета и потащил к выходу. Тот вяло сопротивлялся. Илья выставил его на крыльцо, развернул и отправил дальше пинком под зад.
Пьянчужка поднялся с мостовой, отряхивая костюм, и погрозил пальцем:
— Зарываешься, Билли! Как бы тебе не напороться на хороший ножик! Много вас тут таких было, с дубинками-то все вы смелые. А вот получишь ножом под ребро, как Тони… Он тут был до тебя… Вот тогда узнаешь…
— Быстро же ты протрезвел, приятель, — удивился Илья. — Как платить, так ты просто труп. А как грозить, так прямо Цицерон.
— Ты меня Цицероном не пугай. Мы итальяшек вонючих давно загнали на свалку, там им самое место, — все больше расходился алкаш. — А будешь руки распускать, и тебя на свалку свезут, ногами вперед!
Илья потянулся к дубинке и топнул, как на собаку. Пьянчуга пригнулся и затрусил по улице.
Вернувшись к стойке, Илья пожаловался Дику:
— Где справедливость? Я его и пальцем не тронул, а он еще недоволен! Удрал, остался должен, и еще грозится!
— Никуда не денется, — процедил бармен, протирая стакан.
Илья повернулся к Сверчку:
— Пошли со мной.
Они спустились в его комнатку, и Илья достал коробку из-под сигар, где хранил сбережения.
— Так сколько, ты говоришь, стоит наша лодочка?
— Одиннадцать долларов пятнадцать центов.
— Вот тебе двенадцать. Чтобы завтра утром все было готово. Перегонишь ее к лодочному причалу, за стоянку не плати. Скажешь, что хозяин рассчитается. Я приду к полудню.
19. Шелк из Китая
По воскресеньям салун Гарри Хилла открывался только вечером. С утра сам Гарри, Дик, Томас и несколько проституток наряжались как на праздник и уходили в воскресную школу преподобного Джонса. Они и Илью с собой зазывали, но он всегда находил какой-нибудь повод остаться дома. В этот раз причина была вполне уважительной.
— Хочу навестить родителей, — скромно заявил он, и это была чистая правда.
Гарри Хилл благосклонно кивнул:
— Можешь выбрать себе любую рубашку из моего гардероба. И возьми с кухни хороший кусок говядины. И не торопись обратно.
Едва ступив на причал, Илья сразу увидел своюлодку. Свежая белая краска блестела на ее бортах. Перед ней с важным видом прохаживался Сверчок, в полосатой матросской майке и белом берете, явно украденном у англичанина.
— Босс, все готово! — доложил он. — Отец сказал, что для тебя стоянка бесплатная. Можем держать лодку здесь хоть до второго пришествия.
— Посмотрим, — с напускным равнодушием ответил Илья. — Еще неизвестно, как эта посудина поведет себя на большой воде.
Они отошли от причала на веслах, на середине Гудзона наладили парус, разобрались с несложным такелажем — и лодка весело побежала по мелкой ряби, кренясь под легким ветром.
Илья хотел пройти вдоль Манхэттена от парка Баттэри до затона Корлеара, и там найти место, где можно причалить. Оставить Сверчка сторожить лодку, а самому выйти на Мэдисон-стрит и заявиться в гости к родителям — в приличном костюме, с подарком, с деньгами. А главное, можно будет вставить в разговоре, что он не приехал к ним на омнибусе или даже на извозчике. Нет, он прибыл на собственной лодке. Отец это оценит. А Оська просто лопнет от зависти…
По Гудзону шли океанские пароходы и высоченные парусники, и лодка выглядела на их фоне жалкой скорлупкой. Но, обогнув Баттэри и свернув на Ист-Ривер, Илья перестал стесняться своего неказистого суденышка. Здесь он легко обгонял грязные буксиры, а вдоль обоих берегов теснились у пирсов рыбацкие шхуны, низкие баржи и пузатые шлюпы. Там и сегодня, в воскресный день, кипела работа — скрипели блоки, визжали лебедки, грохотали настилы под ногами бегущих грузчиков.
У затона ветер стих, и пришлось выгребать против течения, опустив парус. Сверчок упирался изо всех сил, пыхтел и раздувал щеки, однако Илье было ясно, что на пару с таким гребцом далеко не уйдешь. Он оглядел берег и направил лодку к двум старым баржам, сидевшим на мели. Если причалить к одной, то с нее можно перебраться на другую, а та лежит кормой на берегу. Берег, правда, отсюда просматривался плохо, и никаких признаков дороги или хотя бы тропинки Илья не заметил, но уж пробраться через прибрежные кусты он сумеет.
Они подгребли к барже и двинулись вдоль ее борта, густо затянутого порыжевшими водорослями. Заглядывая в проломы обшивки, Илья видел, что внутри плещется вода, а от верхней палубы остались только редкие доски. Он искал место, где бы привязаться, и дошел до самой кормы. И здесь обнаружил нечто странное.
Корма баржи была чистой. На досках обшивки, темных от воды, не было водорослей, ни старых, ни свежих. Приглядевшись, он заметил четкий стык. Можно подумать, что кто-то занялся ремонтом полусгнившей посудины и уже заменил целый кусок кормы. Причем сделал это совсем недавно, судя по тому, что шляпки гвоздей не успели заржаветь.
— Ты хочешь встать здесь? — спросил Сверчок, опасливо озираясь. — Нехорошее место.
— Чем это оно тебе не нравится?
— Не знаю. Мы тут как в ловушке. Нас не видно ни с воды, ни с берега. Если нападут пираты, никто и не заметит.
— Какие пираты? — рассмеялся Илья. — Ты, Сверчок, слишком много читаешь.
— Ничего я не читаю! А только отец говорил, что затон — самое что ни на есть пиратское место.
Илья постучал по корме и прислушался. За досками плескалась вода.
Он встал в лодке и ухватился за щель между досками. Подтянулся, забросил ногу и уселся верхом на фальшборт.
— Босс, ты куда? — ужаснулся Сверчок.
— Тут недалеко, — весело ответил Илья, осторожно трогая ногой сгнившую палубу. Ему все стало ясно. — Подожди немножко, фокус покажу.
Он сполз на палубу и лег на истлевшие доски. Под ногами они наверняка проломились бы, но лежа он смог доползти до трюмного люка и свесить туда голову.
Как он и ожидал, баржа оказалась с начинкой. Внутри, в затопленном трюме, стояла шлюпка, тяжело груженная, затянутая брезентом. Видимо, ее завели сюда через корму, как-то убрав заплату.
Илья живо разделся и спрыгнул в трюм. Ноги коснулись скользких брусьев, и он тут же отдернул их, опасаясь напороться на гвозди. Подплыв к шлюпке, развязал конец и немного отдернул брезент. Под ним оказались мягкие сплюснутые рулоны, обернутые серой бумагой. Вытянув один, он надорвал край упаковки. Это был отрез гладкой блестящей ткани.
Прихватив с собой три отреза, Илья вернулся в лодку.
— Смотри, что я нашел. Это шелк. Его там много. Очень много.