Сила шести, стр. 50

— Потому что я открыла Ларец?

— Да. Давай, открой его.

Я отпускаю руку Эллы и берусь за замок. Мне больно думать, что теперь я могу открывать его сама, потому что Аделина погибла. Я снимаю замок и поднимаю крышку. Маленький кристалл по-прежнему светится бледно-голубым.

— Не трогай его, — говорит он. — Свечение означает, что где-то сейчас запущен в действие Макрокосм. Если ты коснешься кристалла, тем, кто его наблюдает, сразу станет известно, где именно ты находишься. Я не знаю, чей Макрокосм сейчас запущен, но практически уверен, что один из них похитили могадорцы, — заканчивает он. Я даже представления не имею, о чем он говорит.

— Макрокосм? — спрашиваю я.

Он разочарованно качает головой.

— Нет времени все объяснять, — говорит он. — Запри его.

Он открывает рот, чтобы еще что-то сказать, но его прерывает стук в дверь внизу лестницы. Слышны приглушенные выкрики на незнакомом языке.

— Нам надо уходить, — говорит Крейтон, бежит в дальний угол площадки и хватает большой черный чемодан. Он откидывает крышку, под которой лежат десять разных ружей и пистолетов, несколько гранат и ножей. Он сбрасывает пальто, прикрепляет все оружие на кожаный жилет и снова накидывает пальто.

Могадорцы чем-то протаранили дверь, и на лестнице уже слышатся их тяжелые шаги. Крейтон достает одно из ружей и вставляет в него магазин.

— Выжженный знак на горе, — говорю я. — Это сделал ты?

Он кивает.

— Боюсь, я слишком долго ждал. Когда ты открыла Ларец, стало невозможно ускользнуть незамеченными. Я создал самый большой опознавательный знак, какой только мог, и нам теперь только остается надеяться, что другие его увидели и сейчас уже на пути к нам. Иначе… — Он замолкает. — Иначе без вариантов. Нам надо добраться до озера. Это наш единственный шанс.

Я понятия не имею, о каком озере он говорит и зачем нужно туда идти, но я вся дрожу. Я хочу убраться отсюда.

Шаги приближаются. Элла, снова ставшая одиннадцатилетней, берет меня за руку. Крейтон передергивает затвор, и я слышу, как патрон досылается в патронник. Он направляет ружье на выход с лестницы.

— У тебя в деревне есть очень хороший друг, — говорит он.

— Гектор? — спрашиваю я, вдруг начиная понимать, почему сегодня утром они разговаривали в кафе. Крейтон не рассказывал ему басни, а, скорее, рассказал правду.

— Да. И будем надеяться, что он сдержит слово.

— Гектор сдержит, — говорю я, уверенная, что так и будет — неважно, о чем Крейтон его просил. — Имя обязывает, — добавляю я.

— Бери Ларец, — говорит Крейтон.

Я нагибаюсь и беру Ларец в левую руку. Шаги слышны уже на последних витках лестницы.

— Вы обе держитесь ближе ко мне, — говорит Крейтон, переводя взгляд с Эллы на меня. — Она родилась со способностью менять возраст, но она еще маленькая и не развила своих Наследий. Держи ее рядом с собой. И не потеряй Ларец.

— Не волнуйся, Марина. Я быстрая, — говорит она, улыбаясь.

— Вы готовы?

— Готовы, — говорит Марина, крепко стискивая мою ладонь.

— Они будут в таких бронежилетах, которые способны остановить практически любую пулю на Земле, — говорит Крейтон. — Но я обмакнул свои в лорициде, и нет такого щита, который бы от них уберег. Я намерен уложить всех этих ублюдков. — Его глаза сужаются. — Скрестите пальцы, чтобы Гектор поджидал нас у ворот.

— Он будет ждать, — говорю я.

Крейтон нажимает на спусковой крючок и не отпускает его, пока не расстреливает весь магазин.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Мы едем с опущенными стеклами и почти не разговариваем, озабоченные предстоящим делом. Шоссе виляет по Вирджинии, и Сэм крепко держит руль.

— Как ты думаешь, Шестая туда доберется? — спрашивает он.

— Безусловно, доберется. Но кто знает, что она там найдет?

— У вас был чертовски шикарный поцелуй.

Я открываю было рот, но сразу закрываю. Минуту спустя я говорю:

— Знаешь, она тебя тоже любит.

— Ну да, как друга.

— На самом деле, Сэм, она вроде как любит тебя.

Он вспыхивает.

— Конечно. Это было видно по тому, как она крутила языком у тебя во рту.

— Чувак, она и тебя целовала. Я видел. — Я хлопаю его ладонью по груди и чувствую, что он сейчас проигрывает в памяти этот поцелуй. — После того как мы поцеловались, я спросил, знает ли она, что ты ее любишь и…

Нас выносит за двойную желтую разделительную линию.

— Что ты сделал?

— Чувак, расслабься. Не угробь нас. — Сэм возвращается на свою сторону дороги. — Она сказала, что тоже тебя любит.

По лицу Сэма пробегает дьявольская улыбка.

— Интересно. Но не очень-то верится, — говорит он наконец.

— Побойся Бога, Сэм. С чего бы мне врать?

— Нет, я не могу поверить в реальность всего этого вместе взятого. Что ты реален, или что Шестая реальна, или что враждебная раса пришельцев распространилась по всей планете, а никто об этом и не знает. Вот хотя бы эта гора посреди штата, которую они всю выдолбили изнутри. Почему никто этого не обнаружил? Они выдолбили целую гору, но куда девали всю землю и все камни? Пусть в Западной Вирджинии и есть малонаселенные места, но все равно кто-то да должен был на нее наткнуться. Туристы или охотники. Пилоты маленьких самолетов. А космическая фотосъемка? А сколько еще у них по всей Земле разбросано баз, лагерей, постов и чего там еще? Я просто не понимаю, откуда у них такая свобода действий, как они могут так легко передвигаться.

— Согласен, — говорю я. — Я тоже не знаю. Но что-то мне подсказывает, что мы не знаем и половины всего. Ты помнишь первую теорию заговора, которую ты мне рассказал?

— Нет, — отвечает Сэм.

— Мы говорили о том, что был похищен целый городок в Монтане, а ты еще сказал, что правительство допускает эти похищения в обмен на технологии. Теперь вспомнил?

— Смутно. Да.

— Так вот, теперь это обретает смысл. Может, дело не в технологиях, может, правительство не разрешает похищений, но я всерьез думаю, что какая-то договоренность существует. Потому что ты прав: они не могут путешествовать незамеченными. Их слишком, слишком, слишком много.

Сэм не отвечает. Я смотрю на него и вижу, что он улыбается.

— Сэм? — спрашиваю я.

— Я просто подумал, что бы я делал в эту минуту, если бы не встретился с вами. Наверное, сидел бы один в подвале, собирал новые теории заговоров и размышлял, жив ли еще мой отец. Я годами только этим и занимался. Но вот что поразительно: сейчас я верю, что он жив. Он где-то есть и он жив, Джон, я это знаю. Знаю благодаря вам.

— Я надеюсь, что так и есть, — говорю я. — А ведь круто, что Генри приехал в Огайо, чтобы отыскать его, а мы с тобой практически сразу стали друзьями. Это как судьба.

Сэм улыбается.

— Или космический альянс.

— Ботаник несчастный, — говорю я.

После паузы Сэм спрашивает:

— Джон? Ты ведь уверен, что тот скелет в колодце — это был не мой отец?

— Абсолютно, чувак. Это был лорианец, причем огромный. Больше любого человека.

— А какая у тебя лучшая версия? Кто это был?

— Я не знаю. Я только надеюсь, что он не был слишком значительной персоной.

Проходит четыре часа, и мы наконец видим указатель к Анстеду, до него девять километров. Мы замолкаем. Сэм сворачивает и едет по небезопасной двухполосной дороге, которая вьется по горам до самого городка. Мы проезжаем его и поворачиваем налево на единственном городском светофоре.

— Ястребиное гнездо, верно?

— Да. Три-пять километров по этой дороге, — говорит Сэм. — Там мы найдем карту, которую Шестая нарисовала три года назад.

Карта находится точно там, где указала Шестая; она спрятана в национальном парке Ястребиное гнездо с видом на реку Новую. Точно через сорок семь шагов по конной тропе Сэм, Берни Косар и я находим дерево с глубоко вырезанными на стволе знаками: И6. Там мы уходим с тропы и делаем тридцать шагов направо от дерева. Потом следует крутой поворот налево, и через сто шестьдесят метров мы видим дерево, которое заметно возвышается над другими. В маленьком дупле внизу его перекрученного ствола в черном пластиковом пакете лежит карта, которая указывает путь к пещере.