Жестокие игры, стр. 74
– Думаю, когда ты отсюда выйдешь, то увидишь сам.
Он прижал Эдди к себе и не отпускал, пока их сердца не стали биться в унисон. Потом Джек заговорил, но так тихо, что его слова казались всего лишь мыслями, влетавшими Эдди в ухо.
– К вопросу о прошлом… – прошептал он. – Я бы снова через все это прошел… обвинение, тюрьму, арест… через все, если бы это был единственный способ встретить тебя.
Лицо Эдди помрачнело, когда она вспомнила о собственном изнасиловании, о Хло, о своей матери.
– Джек, – дрожащим голосом прошептала она, – я тоже тебя люблю.
Последняя неделя июня 2000 года
Сейлем-Фоллз,
Нью-Хэмпшир
Спать можно и с открытыми глазами.
Мэг знала это по опыту, потому что иногда в школе смотрела на паучка на стене, а потом – раз, и урок окончен. По ночам она спать не могла, мешали воспоминания. И если ее мозг решил отключиться при свете дня, то она не возражала.
Мэг всегда старалась сфокусировать на чем-то свое внимание. На чем-то, кроме Той Ночи. Но она не могла не слышать, как отец обсуждает то, что он сделал для Мэтта Гулигана, и кого вызовут в суд в качестве свидетелей. Она не могла заставить подружек прекратить шушукаться о случившемся. Все это давило на Мэг, раздирало ее на части.
Она ворвалась в дом и пронеслась мимо мамы. У нее была навязчивая идея – как леди Макбет проверяла пятно, она проделывала подобный ритуал каждый раз, возвращаясь домой. Она, задыхаясь, влетела в свою комнату и заглянула в шкаф.
– Маргарет Энн Сакстон! – окликнула ее с порога мама.
Мэг вздрогнула и ударилась головой о проем шкафа.
– Милая, ты не ушиблась? – Мама вошла в комнату и нежно прикоснулась к ее лбу, пытаясь определить температуру. Или, может быть, безумие. – У тебя такой вид, как будто за тобой гналась стая церберов.
– Не церберов, – выдавила Мэг подобие улыбки. – Всего лишь куча уроков.
– Я волнуюсь за тебя. Ты плохо выглядишь. – Мама оглядела ее. – И похудела.
– Господи, мама, ты же уже несколько лет говоришь о том, чтобы я садилась на диету!
– Я никогда такого не говорила. Я просто подумала, что с такой хорошенькой мордашкой, как у тебя, ты, скорее всего, не захочешь, чтобы окружающие обращали внимание на твою полноту.
Мэг закатила глаза.
– Ma, я тебя тоже люблю, – сухо заявила она. – Теперь я могу побыть одна? Хотя бы разок?
Как только за мамой закрылась дверь, Мэг нырнула в шкаф. Она отбросила кукол и туфли, но балетной сумки, которая еще вчера лежала здесь, не было.
– Черт! – выругалась она и почувствовала, как от сквозняка зашевелились волосы на затылке.
Отец тихонько открыл дверь спальни и сейчас стоял на пороге с сумкой в руках.
– Ты не это ищешь?
Мэг вздрогнула. «Пожалуйста, пристрели меня на месте!» – пронеслось у нее в голове.
Отец вошел в комнату, закрыл дверь и опустился на пол напротив дочери.
– Может, сама расскажешь, или мне начать?
Внезапно Мэг почувствовала, что умирает изнутри, как будто в ней поселились ужасные бактерии из фантастического фильма, которые превращают человеческие органы в желе. Почувствовала, как все мысли моментально выветрились из головы.
– Мэгги, – произнес отец таким тихим голосом, что она вздрогнула, – это ты принесла наркотики в лес в ту ночь?
Мэг изумленно покачала головой. В том термосе… который принесла Джиллиан… с чаем со льдом… были наркотики?
А отец считает, что во всем виновата она!
В голову полезли воспоминания. Лес, качающийся у нее перед глазами… Четверо бьющихся в истерике девочек на опушке, у кладбища… В памяти все еще полно белых пятен.
Внезапно ее прорвало. Мэг еще никогда в жизни так не ревела – до икоты, до того, что больше вообще не могла издать ни звука.
В комнату вбежала встревоженная мама.
– Чарли, – услышала она мамин голос, далекий, словно из туннеля, – сделай же что-нибудь!
Мэг плакала из-за Джиллиан, из-за выражения папиного лица, из-за забрезживших воспоминаний. Она бросилась в объятия того из родителей, кто стоял ближе.
Врач скорой помощи сделал ей укол успокоительного. Она опустилась на землю, как один из цветков, что в ту ночь упал с кизилового дерева. Ее крепко обнимали отцовские руки, на ее щеке чувствовалось его дыхание с ароматом кофе.
– Мэгги, – треснувшим голосом спросил он, – кто?
Он говорил совсем о другом, и в глубине души она это понимала. Но ее глаза закрылись, когда она вновь окунулась в воспоминания о той ночи. И Мэгги пробормотала:
– Это могла оказаться я.
Джиллиан впервые сидела в кабинете Мэтта Гулигана одна, без отца. Разумеется, он находился неподалеку (ожидал в приемной, а может, даже приложил ухо к двери), но формально она осталась с прокурором наедине.
– Надеюсь, тебя не смущает, что мы здесь одни? – поинтересовался Мэтт.
«Какой чуткий парень! – подумала Джиллиан. – Хочет убедиться, что жертва изнасилования не чувствует опасности, исходящей от Большого Злого Дяди в маленьком замкнутом пространстве».
Она опустила глаза.
– Все в порядке.
– Я решил побеседовать с тобой наедине, потому что в деле открылись новые обстоятельства, которые, как я полагаю, тебе удобнее обсуждать, когда отца рядом нет.
В теле Джиллиан напряглась каждая клеточка. Она застыла, ожидая, что прокурор скажет дальше.
– Детектив Сакстон обнаружил термос и несколько стаканов в комнате своей дочери. Мэг утверждает, что термос принадлежит тебе.
Это и есть самая веская улика? Джиллиан с облегчением вздохнула и чуть не рассмеялась.
– Это правда.
– А остатки лекарственного вещества в термосе и стаканах тоже принадлежат тебе?
Джиллиан непонимающе смотрела на собеседника.
– Какого лекарственного вещества?
– Атропина. Оно отпускается по рецепту… и от него можно поймать кайф.
– Никогда о таком не слышала.
– По словам Мэг, именно ты принесла напиток в ту ночь. Атропин и все остальное.
«Вот сука!»
– Мэг так сказала? – выдавила из себя Джиллиан. В горле у нее пересохло, и казалось, что голосовые связки вот-вот лопнут, как натянутые струны. – Я не приносила никаких лекарств. И никогда не стала бы употреблять наркотики. – Она засмеялась, но смех этот звучал фальшиво. – Мистер Гулиган, я выросла в окружении различных лекарственных препаратов. И первое воспоминание: отец учит меня говорить «нет» наркотикам. – Она посмотрела в сторону приемной. – Спросите у него, если мне не верите.
– Если атропин принесла не ты, то кто?
– Понятия не имею, – ответила Джиллиан. – Возможно, Мэг.
– Отец Мэг полицейский. Скорее всего, ей, как и тебе, с детства внушалось то же самое.
– Это не мои проблемы! – отрезала Джиллиан.
Гулиган вздохнул.
– Мне, откровенно говоря, плевать, кто принес атропин, Джиллиан. К делу это отношения не имеет. Мне необходимо знать, пила ли ты в ту ночь чай из термоса.
Джиллиан не успела ответить. Зазвонил телефон. Окружной прокурор взял трубку, произнес несколько фраз и поднялся.
– Мне нужно кое с кем повидаться, прежде чем ты пойдешь в суд, – объяснил он. – Прошу прощения.
Через две секунды Джиллиан уже сидела в кабинете одна.
Принимала ли она в ту ночь наркотики? Разумеется! Но ее признание Гулигана не обрадует. Человек, находящийся под воздействием галлюциногенных препаратов, не может считаться надежным свидетелем.
С другой стороны, прошло уже целых шесть недель. Ни один наркотик так долго не остается в организме, особенно если принять небольшое количество. Гулиган может прямо сейчас взять у нее кровь на анализ. Никто не узнает, что Джиллиан обманывает.
Но кровь брали в больнице!
На нее нахлынули воспоминания. Доктор, наполняющий пробирки кровью… Прикусив губу, Джиллиан уставилась на папку, лежащую у Гулигана на столе.
Меньше секунды понадобилось на то, чтобы решиться ее открыть. На первой странице – результаты анализов. Она пробежала глазами непонятные цифры и фразы. И наконец наткнулась на надпись: «Потерпевшая. Образцы крови». Все результаты оказались отрицательными.