Товарищ жандарм, стр. 55

Через два часа такого ожидания на водительское сиденье плюхнулся Березин и мрачно пояснил:

— Санька не открыл с той стороны проход. Похоже, что-то случилось.

— Что будем делать?

— А что нам остается — ждать и надеяться.

— А если…

— Нет. Саньку мы уже раз похоронили, но он умудрился выбраться, поэтому «если» не будет. Скорее всего, там что-то не срослось. Попробуем еще раз через две недели.

Жизнь шла своим чередом. Благодаря присланным с той стороны трем микрогидроэлектростанциям и неделе труда местного стройбата, мы были обеспечены электроэнергией в первом приближении: работали компьютеры, установили и запустили парочку серверов с базами данных, постоянно функционировала система безопасности и видеонаблюдения. Офицеры Отдельного корпуса жандармов, прикомандированные к нашему отделу специальных операций, просто млели от восторга, и после несложного инструктажа по техническим новинкам, по Тульской губернии буквально прокатилась волна арестов чиновников, замешанных на кражах и саботаже на предприятиях российского военно-промышленного комплекса, если эти мануфактуры можно было так назвать. Даже губернатор не избежал нашего пристального внимания. Он умудрился по пьяни прямо перед скрытой видеокамерой у себя в кабинете высказаться по поводу неправильности некоторых шагов государя императора. Естественно, до Санкт-Петербурга это пока не дошло, но вот мы со Стебловым продемонстрировали эту запись губернатору, с предложением лично отправиться в столицу и прокомментировать ее Николаю I. Пользуясь своими полномочиями, подержали его пару дней под домашним арестом, а потом заставили заниматься именно тем, для чего он собственно был назначен на эту должность — работать в интересах России.

Натасканные офицеры мастерски научились подкладывать подслушивающие устройства любым индивидуумам, которые создавали трудности в продвижении наших планов, и в особых случаях мне лично приходилось проникать в помещения и монтировать скрытые видеокамеры в элементы интерьера. Одним из таких и был наш губернатор.

Такие ошеломляющие успехи в применении секретной техники скрытого наблюдения позволили с помощью генерала Дубельта пропихнуть секретный указ императора о применении в судопроизводстве в качестве доказательств аудио- и видеозаписей — хотя эти слова мало кто понимал, но звучало вполне грозно. Демонстрируя результаты нашей деятельности на поприще борьбы со взяточниками цесаревичу Александру Николаевичу и генералу Дубельту, используя технику из будущего, я благоразумно промолчал про наличие таких вещей, как фотошоп, звуковой редактор и большое количество программ для видеомонтажа.

Так что после издания этого закона я, немного поколдовав на мощной персоналке, заготовил большой задел компромата на большинство видных государственных чиновников губернии. Отправленные в столицу несколько офицеров уже везли множество аудио- и видеозаписей, связанные с ключевыми лицами империи, с которыми мне придется в будущем много работать и, скорее всего, конфликтовать. Необходимость в наличии крючков на некоторых политических оппонентов, которые в будущем могут оказать противодействие нашим нововведениям, была очевидна, и не только мне. Стеблов, видя такой ошеломляющий успех, уже просто пожимал плечами и давал санкцию на установку очередной прослушки. Правда, была очень серьезная проблема — слушать-то легко, а вот разбираться в этом объеме информации и выделять интересное, было весьма трудно. Не хватало допущенных и подготовленных людей, и приходилось только во сне мечтать о суперкомпьютерах, анализаторах речи.

Степан с генералом Осташевым не вылезали из цехов, где пытались совершить прорыв в области артиллерии, и добились определенных успехов, но о выпуске хотя бы четырех серийных надежных пушек пока говорить было рано — техническое отставание, технологический барьер и культура производства сильно тормозили их начинание. Это проявлялось во всем: и в качестве оружейной стали, и в изготовлении откатного механизма и, особенно, в проковке орудийных стволов. Везде требовались новаторские изменения и нововведения. Такие же проблемы были и с боеприпасами. Мы, конечно, облегчили им жизнь, пересажав и отправив по этапу всяких умников, пытающихся либо из глупости, либо из злого умысла затормозить работы, но практически всем допущенным и так было понятно: к началу кампании — осени 1853 года русская армия вряд ли получит хотя бы парочку более или менее надежных артиллерийских орудий нового поколения.

Были, конечно, очень даже неплохие заделы, которые являлись революционными для этого времени, но нас, знающих, какое оно должно быть в реале по надежности и эффективности, пока абсолютно не устраивали результаты. Ну как можно планировать какие-то боевые операции, если вероятность разрыва орудия весьма велика, несмотря на хорошо сбалансированный пороховой заряд снарядов и многочисленные испытания. Да, в Германии у товарища Круппа велись интересные разработки в области поиска высокопрочных оружейных сталей, и для нас через подставные фигуры уже были закуплены немаленькие объемы продукции немецких предприятий, но это было всего лишь частное решение, не устраивающее нас в корне. Отдельно велись разработки по минометам, которые оказались на порядок проще артиллерии и не требовали такого особого качества стали и соответственно были дешевле в производстве, что не предъявляло таких уж особых требований к технологическому уровню производства. В итоге, по первичным прогнозам, первую партию минометов мы ожидали уже к октябрю, когда ожидались первые столкновения с турецкой армией в Молдавии. Но подготовить расчеты, натаскать, организовать охрану и отряды диверсантов-корректировщиков, которые должны будут готовить огневые налеты на живую силу противника, мы не успевали, поэтому было принято решение продолжать двигаться по известной нам исторической линии.

Вся размеренная и запланированная жизнь изменилась в мгновение ока за день до открытия прохода в будущее, где меня ждали Мишка и Димыч с очередной партией оборудования и техники. Мы как раз запустили одну из установок для получения дизтоплива, перерабатывая нефть, которую по личному приказу императора нам привозили в достаточно ощутимых размерах, как всегда небольшими партиями, чтоб не привлечь особого внимания. Телеграфная связь с Тулой уже была установлена, и в районе обеда мы получили сообщение, которое заставило меня бросить все дела и рвануть в столицу.

Телеграмма от императора была сумбурной и говорила только о том, что наследник престола захвачен и террористы требуют мою голову. Чуть позже по линии III отделения лично от генерала Дубельта пришли пояснения: группа поляков после скоротечного и кровопролитного боя прорвалась в Зубовский флигель Екатерининского дворца и захватила наследника со всей его семьей. Александр Николаевич с супругой и детьми пока живы, удерживаются силой, но времени мало, поэтому мне предписано срочно явиться в столицу. Захватчики выдвинули требование лично государю императору о выдаче моей головы в прямом смысле слова в обмен на жизни наследника и членов его семьи. Вот такие пироги.

Глава 17

После получения телеграммы мы со Стебловым провели экстренное совещание, пытаясь хоть как-то проанализировать ситуацию. Жандармского подполковника просто бесила сложившаяся ситуация и такое нечестное поведение оппонентов, предпринявших столь нестандартный ход. А меня волновало другое: то, что произошло, весьма не характерно для этого времени, та братва, что инспирировала эти события, научится так поступать намного позже, а тут скачок в изменении мировоззрения. Была даже, грешным делом, мысль, что с той стороны работают другие попаданцы, которые и посоветовали захват высокопоставленных заложников, и эта тема пока оставалась открытой. Но так или иначе нужно было что-то делать. Взяв со стола радиостанцию, я вызвал Николаевича, как мы называли Олега Николаевича Рыжкова, и дал команду срочно прибыть в усадьбу. Тот как всегда копошился в автопарке, доводя до ума новые машины, пригнанные с последней поставкой и уже успевшие поработать на дизтопливе местной перегонки, не слишком высокого качества.