Команда бесстрашных бойцов, стр. 56
– Что, жив?
– Да при последнем издыхании, Гвоздь. Самое то. Трепыхаться не будет.
Мастер замолчал, обдумывая Данину идею.
– Должно быть, я чего-то не понимаю.
– Старик, по ходу дела я тебе все объясню...
Глава 9
Осада
– ...Да, блин, они проезжали тут несколько часов назад. Взяли проводника и упендрили.
Княгиня Елизавета очень нравилась Тэйки, очень не нравилась Кате, ну а Немо ее не видел, поскольку его оставили в тягаче. На всякий случай.
– Значит и мы за ними отправимся...
Глядя на эту двоицу, княгиня гадала: кто из них принадлежит генералу Дане? Наверное, та, что помоложе... Хорошо бы с ней подраться, отходить по заднице, какого беса она смотрит так нагло? Но нельзя, нельзя. Да, наверное, именно она греется от генерала. Но от второй исходит ощущение покоя и силы, хотя и стара она, конечно, до жути стара. Или обе? Такой мощный... – она вспомнила немногословного парня в зеленой выцветшей рубахе, совершавшего рейд не из-за добычи и не от озорства, а ради дела, – его на всех хватит. И был с ним еще какой-то... дохлячок.
«Наверное, обе», – наконец уверилась она. И ответила Кате:
– Ничего у вас не выйдет. Вы, бабы, чудом сюда проскочили, и дорога назад уже заперта. А дорога, по которой ушел ваш Даня, обратно же перекрыта вчистую.
– Кто же ее перекрыл?
– Вампирские шаманы. Ловушек понарыли, амулеты развесили, знают о вас, ждут вас, ажно слюнки роняют.
Тэйки влезла в их разговор:
– Да упыри, вошьё подматрасное, чуть кирпичей посоображалистее, из оружия у них дубины, да камни, чего их бояться? Не гоблины же.
– Шаманы Тэйки, шаманы, – тихо подсказала ей Катя.
– А?
Тогда ей объяснила княгиня:
– Один шаман такой же тупой, как один простой упырь. Два шамана в полтора раза умнее. Четыре шамана будут почти вдвое умнее. А их там десятки. Типа этот... парламонт, – пришло ей на ум словечко, недавно оброненное супругом, – упыри ведь как? Упыри думают строем.
Подумав, она припомнила второе словечко, сказанное Философом про то же самое:
– У них, вампиров-то, домкратия.
– Ё-о... – смутилась Тэйки, услышав незнакомое ругательство.
Катя уточнила:
– А у нас имеется тяжелое оружие, Елизавета, в том числе огнемет, правда, хватит его в лучшем случае на полминуты непрерывного боя. И у нас есть боец, которого никакой домкрат... то есть шаман... не заморочит.
Княгиня задумалась.
– Шанс имеется. Только поторопитесь. Мы ждем ихнего штурма, блин, если не прямо сейчас, так через десять минут.
Хозяйка замка не просила помощи. Она не привыкла полагаться на кого-либо, кроме себя и своей команды. У людей есть дело. Желают рискнуть – так сами себе хозяева... Княгине даже в голову не пришло, что неплохо бы выставить на стены три лишних ствола.
– До свидания, Елизавета. Живи дольше сегодня.
– Живите и вы...
– Пойдем, Тэйки.
И Тэйки представила себе, как она сказала бы этой бабе-крепышу, здоровячке, мол, княгиня ты? Я бы тоже хотела стать княгиней. И та бы ответила: «Непростая это работенка». То есть, не всякая сопля с такой работенкой справится, а сопля, передо мной вытянувшаяся во весь рост, подавно не справится. Тогда Тэйки встала бы руки в боки и пояснила, что некоторые могут сидение на очке тоже считать непростой работенкой, или, скажем, протирание штанов – так непросто до дыр дело довести... А потом княгиня ответила бы еще горше и приветливее. И кончилось бы хорошей дракой. Померялись бы силой, выяснили бы кто тут кому в княгини годится. Или нет... нет... Княгиня – другой человек. Она не станет драться с бойцом из чужой команды, ведь ей нужно оставаться целой и невредимой для защиты замка, для защиты малышни. Она просто откажет. Тут ее хоть сто раз трусихой назови, а все равно не отступится от своего. Но какой же тогда дурой будет выглядеть сама Тэйки? Редкой дурой. Можно сказать, уникальной дурехой. Мысль о драке несколько потускнела. Год назад у Тэйки и сомнения не возникло бы, а сейчас... сейчас что-то меняется.
Она подошла к Елизавете вплотную и сказала неожиданно для самой себя:
– Тяжко тебе приходится, сестра?
Княгиня опустила веки, лишь этим показав: да, бывает очень худо. Тэйки сжала ей локоть, отпустила и пошла к «Бобру». Всё. Сделать ничего нельзя. Каждому свой груз.
Катя уже залезала в тягач, как вдруг над замком полыхнул вой сирены.
– Началось, мля, – мрачно произнесла княгиня.
Тогда Тэйки схватила Катю за полу куртки и крикнула:
– Мадам, не надо бы нам уходить... Свои же, люди!
Та села на броню и затравленно огляделась. Не успели. Или есть еще шанс?
– Немо, мы можем пройти через их заслоны? Ты должен знать, Немо!
И он ответил, нимало не сомневаясь:
– Можем, Катя. Это совсем просто. Потом будет сложнее.
А Тэйки упрямо говорила:
– Разворачивай, Катя, разворачивай, разворачивай!
Она колебалась. Кому они сейчас больше нужны? Да, к замку подступает враг, но как знать, не убивает ли генерала и мастера проклятая Прялка прямо сейчас? Как поступить? Что сделать?
Катя закрыла лицо руками. Секунды уплывали. Елизаветина команда всходила на стены, клацая затворами и подгоняя снаряжение, а она все никак не могла решить: уехать или остаться?
– Мадам! Даня бы помог ребятам.
Верно! Катя представила себе генерала, его лицо, его губы, его голос, знакомый до мельчайшей интонации. Он сказал бы: «Есть работа...»
– Эй! – крикнула Катя княгине, уже стоявшей на стене. – Отворяй ворота!
– Спасибо! – откликнулась та.
Воротина медленно поползла в сторону, открывая проезд во двор замка.
– Ты молодец, Катька, – завопила Тэйки, – какой же ты у нас молодец!
«Бобер» медленно вкатился внутрь. Кате захотелось сказать что-нибудь важное, соответственно моменту, но в голове образовалась совершенная пустота.
– Выходим! – просто скомандовала она.
...Тэйки не любила работать со стрелковым оружием. Умела, лучше многих умела, но ей претил бой, когда нельзя увидеть врага вблизи, понять, кого ты убиваешь и что будет, если не сумеешь убить. Ей нравился ближний бой, скорый, отчаянный, беспощадный.
А со стены она едва различала неприятеля. «Гронинген» в ее руках трижды издавал грозный рык, но Тэйки уверена была лишь в одном попадании. Упыри предпочитали без лишней надобности не показываться на открытом пространстве. Копили силы. Вернее, собрание шаманов решило копить силы, а безмозглая масса просто повиновалась их воле.
Первая атака была разведывательной, ненастоящей. Несколько вампирских семей метнулись к стенам крепости, потеряли трех или четырех своих и быстро отступили. Чем они собирались драться? Дубинами? Булыжниками? В лучшем случае, камнями, пущенными из пращей... Шаманы наблюдали издалека: сколько человек обороняет замок, не дадут ли защитники слабинку в самом начале?
Не дали.
Значит, всё как всегда...
Тэйки выцеливала юрких вражеских бойцов, прятавшихся в кустарнике, за полуразрушенными стенами, по ямам. Маленькие, – взрослому двенадцатилетнему мужику по грудь – они передвигались то на двух конечностях, то на четырех, но всегда очень быстро.
Однажды Гвоздь показал ей старинную картинку из журнала. «Вот как они представляли себе упыря пятьдесят лет назад», – прокомментировал он. Сексапильный парень в черной кожаной куртке, с улыбочкой такой, какая бывает у полных бакланов, глаза наркошинские... А так – человек человеком. На пару с Гвоздем они ржали минут пять, то и дело тыкая пальцами в картинку. Вроде бы уже остановившись, они принимались хохотать снова и снова. Видели бы ребята настоящих упырей! Во-первых, упырь скорее руку тебе откусит, чем ты на него штаны натянешь или ту же куртку. Ну не носят они одежды, голенькими ходят, что тут поделаешь! Во-вторых, хари у них совершенно такие, как если бы на пеньке, корой покрытом, ножиком вырезать рожицу... В-третьих, все тело – в фиолетовых пятнах, особенно ребятки наливаются фиолетом под холода; а что не фиолетовое, то беловато-зеленое, в редкой белесой щетинке. Живут, мерзавцы долго... те, кто зимой не сдохнет, – очень долго живут. Она поймала в прицел неосторожного пращника, высунувшегося из-за мусорного бака.