Меж двух огней, стр. 55

А потом Стрейкен заметил кое-что еще и понял, что это самая красивая фотография в его жизни, красивее которой он не встречал. Он понял, что с радостью променял бы работу всей своей жизни ради открытия вот этого единственного снимка. Они были начертаны на борту, рядом с носом. Едва различимые через туман бромида, увеличения и времени. Никаких сомнений нет. Те же японские иероглифы, которые он поймал в кадр на дне Южно-Китайского моря.

«Истинная ценность». Стрейкен слышал это где-то раньше. Он широко улыбнулся, когда перечитывал последнее предложение.

Иногда остается только удивляться, насколько люди могут ошибаться.

57

Стрейкен бросился из музея со всех ног, натыкаясь на людей и желая поскорее оказаться на улице. Он не переживал оттого, что его поведение могло показаться странным.

Зной обдал его дыханием доменной печи. Ему и это было все равно. Ему было все равно, проснулась Кей Ти или нет. Если нет, то скоро проснется. Такие новости ждать не могут. Такие новости могут изменить ее жизнь навсегда. Такие новости могут помочь ей забыть, что Пили Паранг сделал с ее руками.

Стрейкен был так взволнован, что только через несколько минут понял, что за ним хвост.

Он не заметил эту машину, когда вышел из музея, зато увидел ее сейчас. Это был серый «рейнджровер вог». У машины были тонированные окна, а черные тонированные окна всегда возбуждали в Стрейкене желание узнать, кто за ними прячется. Сингапур — самое дорогое в мире место для автовладельца, так что этот монстр принадлежал настоящему богачу.

Стрейкен был уверен, что «рейнджровер» следит именно за ним. Машина отъехала от поребрика почти сразу же после того, как он прошел мимо. Движение здесь не очень напряженное. Стрейкен слышал, как работает мотор. Водитель даже не удосужился перейти с первой скорости на вторую.

Стрейкен вернулся на главную улицу, ведущую к больнице. Обернувшись через несколько минут, он увидел «рейнджровер» на прежнем месте. Тот держался левой полосы и полз за ним черепашьим шагом, позволяя другим машинам обгонять себя. Стрейкену это не понравилось. Совсем не понравилось. Интерпол. Кому бы еще вздумалось преследовать его на такой машине?

А если это на самом деле Интерпол, то игра закончена. В такой маленькой стране, как Сингапур, Стрейкен мог убежать, но не мог спрятаться. Его описания будут вывешены повсюду, включая порты и аэропорты. Его арестуют в тот самый момент, когда он захочет сбежать. Стрейкен должен был отдать должное голландцу: Верховен оказался безжалостной сволочью. Мишель Ньюкрис была права, когда называла его терьером. Стрейкен понятия не имел, как Верховену удалось найти его. Прошло уже две с половиной недели с того момента, как он покинул Лондон, и еще две с тех пор, как он уехал на Тиоман. Может быть, служба безопасности больницы выдала Верховену личную информацию? Теперь это уже неважно.

Верховен здорово рассчитал время, этого у него не отнимешь. Надо же — именно когда все кусочки сошлись в единую картину. Долгое получилось путешествие от «Лобстер пота» в Виллемстаде. Путешествие, которое привело Стрейкена с Карибских островов в Южно-Китайское море. Через Лондон, Амстердам и Тиоман. Через квартиру мертвой девушки на улице Бердмондси в залы музея на другой стороне мира. Путешествие, в котором он нашел новых друзей и убил одного старого. Стрейкен был не готов заканчивать на этом месте. Ему еще было куда идти. Из Сингапура на Керкуллы. Из Керкулл обратно на Кюрасао с чем-то около десяти миллионов фунтов плюс компенсация инфляции за шестьдесят лет. «Кагура» означала, что фотосафари у Арубы и Бонайре больше не предмет пустых мечтаний. Пит поговорит с Купмансом, и тот снимет свой запрет. Иммиграционная служба Кюрасао встретит его с распростертыми объятиями, как только они узнают, сколько он теперь стоит.

Стрейкен подумал, не попробовать ли убежать, но тут же понял, что на такой жаре не сможет. Тогда он стал высматривать боковую улицу или парк; что-нибудь, куда машина не проедет. Но справа тянулась дорога, а слева — стена. Спрятаться негде. Если он перейдет на другую сторону, то машина сделает поворот на 180 градусов и снова поедет за ним. Ничего нельзя сделать, только ждать.

Верховен. Точно он. Ни один другой полицейский не стал бы играть в такого рода игру. Интерпол Сингапура сделал бы свою работу без лишнего шума. Они защелкнули бы на нем наручники в тот момент, когда он выходил из музея. Никаких игр в кошки-мышки. Стрейкен начал злиться. В конце концов гнев вскипел в нем как лава в древнем вулкане Тиомана. Ну, давай же. Он был готов. Он подумал, что так просто он не дастся, а устроит шум. Не позволит Верховену покорно загнать себя в угол; это он себе пообещал. Стрейкен замедлил шаг и оглянулся через правое плечо. Машина была все еще там, но разрыв между ними сократился до пятнадцати метров.

Стрейкен увидел перекресток со светофором в сотне метров впереди. Он прошел мимо кучи строительного мусора и прихватил кусок обломанного бетона. Камень был острый, шероховатый и тяжело лежал в ладони. Стрейкен считал, сколько останется до красного сигнала. Зеленый человечек держался пятнадцать секунд, а потом снова переключился на красный. Двадцать секунд. Он подстроил свой шаг, чтобы подойти к перекрестку в момент смены зеленого на красный. На дороге было еще несколько других машин. Они остановились и заблокировали «рейнджровер».

Стрейкен подождал. Как только «рейнджровер» встал в конец очереди, Стрейкен повернулся и бросился на него. В «рейнджровере» увидели, что он приближается. Водитель попытался развернуться, но впереди него стояла машина и позади тоже. Его хорошо заклинило. Стрейкен добежал до преследовавшего его автомобиля за несколько секунд.

Он ухватился за дверь со стороны пассажира. Она была заперта. Стрейкену было все равно, кто видит его. Он не думал о последствиях. Все, чего он хотел, — это перепугать Рутгера Верховена до полусмерти. Стрейкен раскрыл кулак и ударил куском бетона в окно машины. Стекло разбилось; светофор в этот момент переключился на зеленый. Послышался визг покрышек; испугавшись, что это ограбление, водители остальных машин давили на газ, торопясь покинуть место действия.