Королева нефритов, стр. 16

— Вот и хорошо, — сказала я. — Это оказалось проще, чем я думала.

— Только не задавайтесь.

— Должно быть, это мой отец вас так напугал.

— Должен признать, у него есть определенный дар убеждения. Бешеный взгляд — неплохой ход. Угрозы — еще лучше. Должно быть, он научился этому от вашей матери.

— Вставайте.

Вздохнув, Эрик медленно поднялся на ноги.

— Кроме того, — сказала я, — Иоланда может и не согласиться нам помочь.

— Тогда остается только надеяться. На де ла Росу.

— Да, а вот если она согласится… В последний раз, когда я ее видела, она была очень красива…

Он энергично закивал:

— А, ну тогда конечно! Это же все меняет! Кроме того, как мы сейчас услышали, девушка любит шляться по барам. Тоже здорово, правда?

Я посмотрела вдаль. По затопленным улицам медленно двигались вереницы белых и желтых такси.

— На самом деле Иоланда де ла Роса может оказаться гораздо хуже, чем вы думаете.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Когда мы с Эриком снова появились в заведении «У Педро Лопеса», сумерки сменила темная ночь. Мы уже наведывались сюда раньше, в четыре часа дня, и хотя как трезвый хозяин, так и подвыпившие посетители дружно утверждали, что знают Иоланду, ее не удалось обнаружить ни на стоявших возле деревянного бара высоких табуретах, ни возле расставленных в зале столов. Нельзя сказать, что Эрик покидал бар с сожалением. Расположенный в восточной части города район номер один путеводители не слишком хвалят, описывая его с помощью таких прилагательных, как «непривлекательный» и «убогий», а также предупреждая о том, что путешественника здесь запросто могут ограбить. Однако действительность оказалась еще более неприглядной. Сначала на такси, затем, промокнув до костей, пешком мы пробирались по залитым водой серым улицам. Лишь витрины магазинов и окна питейных заведений светились ярко. Наводнение как будто не оказало особого влияния на кипевшую здесь жизнь. Держа в руках продовольственные сумки, по тротуарам пробирались женщины и дети. В подворотнях стояли бездомные, босые и оборванные. Молотя по воде ботинками, парни лет двадцати подавали Эрику циничные советы; поблагодарив за заботу, он продолжал идти дальше. В темном переулке трое мужчин то ли в шутку, то ли всерьез молотили друг друга кулаками, а когда один из них упал в воду, его друг или соперник принялся его добивать. Рядом две пожилые женщины в индейской одежде спокойно расчищали лопатами подход к двери продуктового магазина, отбрасывая мусор прямо на дорогу.

В течение получаса мы с Эриком брели по воде мимо этих людей, среди битого стекла и утонувших зданий, пока наконец вновь не достигли дверей бара «У Педро Лопеса».

Бабушек, женщин с детьми и циничных мальчишек, невоздержанных на язык, здесь как будто не наблюдалось.

При нашем появлении человек двадцать мужчин оглянулись на дверь. Взгляды некоторых были затуманены выпивкой, у некоторых ничего не выражали, остальные ухмылялись или недоуменно приподнимали брови. Кое-кто засмеялся, послышались непристойные шутки.

— Как я уже сегодня говорил, — заявил Эрик, — это не то место, где нам стоило бы задержаться.

— Мы пришли сюда не развлекаться.

— Рад слышать. Когда я был помоложе и считал себя очень крутым, то прибегал в эту часть города поглазеть на девочек. Но долго это не продлилось. Я обнаружил, что в подобных заведениях не пользуюсь большой популярностью.

— Неужели?

— С такого рода ребятами мы почему-то не уживаемся. Они всегда находят, что я слишком много говорю.

— Мы все так считаем, Эрик.

— Но подобные типы выражают свое недовольство тем, что пытаются треснуть меня по физиономии!

— Только посмотрим, здесь она, и если нет, быстренько уберемся.

Мы двинулись вперед. Изнутри забегаловка напоминала деревянный ящик для перевозки каких-то хрупких вещей. Как бы для того, чтобы усилить сходство, пол покрывал толстый слой опилок — мокрых и грязных, перемешанных с арахисовой шелухой, осколками стекла и пеплом от сигарет. На грязном полу вплотную стояли небольшие деревянные столики, вдоль стены располагался резной деревянный бар с закопченным зеркалом, в котором отражались плававшие в клубах сигаретного дыма физиономии выпивающих. Те, что сидели на высоких дубовых табуретах, небрежно обменивались между собой остротами. Одним из сидящих был старый-престарый дедушка с лицом, похожим на грецкий орех; седые волосы мягкими облаками вздымались над его черепом. С видом истинного любителя он не спеша цедил пиво, что-то тихонько напевая. Однако расслышать, что именно он поет, было невозможно из-за гула голосов, периодически прерывавшегося ревом сидевших за столиками молодых людей и заливистым смехом их подруг. Большинство посетителей были в рубашках и джинсах, и я с удовлетворением заметила, что многие из них относятся к любимому мною типу мускулистых пожарных. Но потом перестала обращать на них внимание, поскольку заметила в центре бара двух мужчин в армейской форме. Сидя за большим столом — человек на шесть, оба пили пиво из больших глиняных кружек и своим поведением заметно отличались от всех остальных.

Старший из военных, которому уже было за шестьдесят, судя по многочисленным полоскам и звездочкам, очевидно, имел довольно высокое звание. Его черные с проседью волосы были зачесаны назад; когда он улыбался, под черными усами открывался ровный ряд белых зубов. У военного были узкие плечи и маленькие руки, одной из которых он энергично жестикулировал, держа в ней сигару. Его спутник выглядел гораздо менее привлекательно. Этот второй — по всей видимости, лет сорока пяти — сорока восьми — был высоким, крупным, мускулистым, с квадратным лицом, на котором красовался шрам, пересекавший его от левой брови до правой щеки.

Вояки что-то выговаривали сидевшему за соседним столиком типу в ковбойской шляпе — стройному худому мужчине, похожему на персонаж Фенимора Купера. Лицо ковбоя, который, не обращая на них внимания, продолжал спокойно пить кока-колу, было закрыто широкополой черной шляпой. Державшая банку коричневая рука была изящной и сильной; из-под шляпы свисал длинный черный «конский хвост».

Военный со шрамом вдруг схватил ковбоя за плечо и начал яростно трясти; «конский хвост» задергался.

— Эй ты, убирайся отсюда! — крикнул военному один из завсегдатаев.

Его поддержали еще несколько голосов, но этим пока все и ограничилось.

— Ну, — сказал Эрик, — по крайней мере мы попытались. Пора возвращаться в гостиницу.

При виде последовавшего за мной Эрика некоторые из посетительниц, в основном очень красивых, в платьях с удивительно низким вырезом, явно оживились и начали поедать его глазами. Две женщины — одна с иссиня-черными волосами, другая с большими зелеными глазами, — не сговариваясь, повели плечами, отчего декольте волнующе заколыхались. Эрик засмеялся, но в этот момент военный со шрамом толкнул ковбоя так, что тот упал на пол; кока-кола, которую он пил, разлилась по полу. Я все еще не видела его лица, но, не останавливаясь, продолжала протискиваться вперед.

— Что вы делаете?! — крикнул Эрик.

— Я уверен, что видел вас раньше, — прогремел усатый, обращаясь к лежавшему на полу человеку. — У меня прекрасная память на лица, а ваше я вряд ли мог забыть!

В ответ человек что-то сказал, но что именно, я не услышала. Усатый военный улыбнулся краешком рта, после чего взглянул на своего спутника со шрамом.

— Ну как, ты собираешься что-нибудь делать? — спросил он.

— Я уже сказал тебе — убирайся! — обращаясь к Ковбойской Шляпе, крикнул военный со шрамом.

— Уверен, ты откуда-то знаешь это нежное создание, — сказал своему спутнику усатый военный.

— Отстаньте! — сказал человек со шрамом.

— Я отстану тогда, когда буду в настроении, а если нет, ты сделаешь все, что я тебе скажу, понял?

— Понял, — после секундной паузы ответил военный со шрамом.

— Знаете, без меня мой друг был бы совершенно беспомощным, — обращаясь к Ковбойской Шляпе, лирически произнес усатый. — Можете себе представить, какой это подарок — дать человеку цель в жизни? Хотя, я думаю, у вас с этим не было проблем. Уверен, у вас-то была какая-то цель. Я точно вас видел — среди тех, кто во время войны был на другой стороне.