Медведь и Дракон, стр. 150

Не так уж часто происходило, что руководители профсоюзов и духовные лица выдвигали одинаковые требования, причём настолько громко и решительно. Агентства по опросу общественного мнения поспешно взялись за работу, и скоро вопросы, которые задавались людям на улицах, были сформулированы таким образом, что ответы на них были очевидны заранее.

Нота прибыла в посольство США в Пекине ранним утром. После того как её расшифровал сотрудник Агентства национальной безопасности, её передали старшему дежурному офицеру посольства, которому удалось сдержать приступ рвоты. Он решил немедленно разбудить посла Хитча. Через полчаса Хитч был у себя в кабинете, сонный и раздражённый из-за того, что его разбудили на два часа раньше положенного времени. Содержание ноты ни в коей мере не улучшило его настроение. Скоро он звонил по телефону в Туманное Болото.

– Да, это именно то, что мы поручаем тебе, – сказал Скотт Адлер по кодированному каналу связи.

– Им это не понравится.

– Это меня ничуть не удивляет, Карл.

– О'кей, я просто хотел, чтобы ты знал об этом, – сообщил Хитч Государственному секретарю.

– Карл, мы думали об этом, но президент серьёзно раздражён относительно…

– Скотт, я живу здесь, понимаешь? Я знаю, что случилось.

– Что они предпримут? – спросил «Орёл».

– До того, как мне свернут шею, или после? – задал вопрос Хитч в ответ на вопрос Государственного секретаря. – Они предложат мне засунуть эту ноту в задницу – более дипломатическим языком, разумеется.

– Ну что ж, пусть они поймут, что американский народ требует извинения. И что нельзя безнаказанно убивать дипломатов.

– О'кей, Скотт, я знаю, как поступить. Я свяжусь с тобой позднее.

– Я буду ждать, – пообещал Адлер, думая о долгом дне в кабинете, где ему приходится работать.

– Жди звонка. – Хитч прервал разговор.

Глава 33

Исходная позиция

– Вы не можете разговаривать с нами таким образом, – заметил Шен Танг.

– Господин министр, моя страна имеет принципы, которые мы не нарушаем. Таковыми являются уважение прав человека, право свободно собираться, право молиться богу по собственному желанию, право свободно выражать свои мысли. Правительство Китайской Народной Республики сочло возможным нарушить эти принципы, и это вызвало ответную реакцию со стороны Америки. Все великие страны мира признают эти права. Китай тоже должен сделать это.

– Должен? Вы говорите нам, что мы должны делать?

– Господин министр, если Китай хочет стать членом сообщества наций, тогда должен.

– Америка не имеет права диктовать нам. Вы не управляете миром!

– Мы не утверждаем этого. Но мы можем выбирать те нации, с которыми мы имеем нормальные отношения, и предпочитаем, чтобы они признавали эти права, так же как и другие цивилизованные нации.

– Теперь вы заявляете, что мы нецивилизованные? – возмутился Шен.

– Я не говорил этого, господин министр, – ответил Хитч, жалея, что позволил себе произнести это слово.

– Америка не имеет права навязывать свои желания нам или другим нациям. Вы приезжаете сюда и диктуете условия торговли с нами, а теперь вы также требуете, чтобы мы вели свои внутренние дела в соответствии с тем, как вам это нравится. Достаточно! Мы не будем раболепствовать перед вами. Мы не ваши слуги. Я отвергаю эту ноту. – Шен даже бросил её в направлении к Хитчу, чтобы подчеркнуть свои слова.

– Значит, таков ваш ответ? – спросил Хитч.

– Это ответ Китайской Народной Республики! – надменно ответил Шен.

– Очень хорошо, господин министр. Спасибо за аудиенцию. – Хитч вежливо поклонился и вышел. «Поразительно, – подумал он, – что нормальные – если не совсем дружеские – отношения могут быть прерваны так быстро». Всего шесть недель назад Шен побывал в посольстве США на дружеском рабочем ужине. Там они провозглашали тосты за благополучие двух стран самым сердечным образом. Но в своё время Киссинджер сказал: у стран нет друзей, у них есть только интересы. КНР только что обосрала некоторые из самых священных для Америки принципов. Вот и все. Хитч прошёл к своему автомобилю, чтобы возвратиться в посольство.

Там его ждал Клифф Ратледж. Хитч сделал знак, приглашая его в свой личный кабинет.

– Ну?

– Как и следовало ожидать, он посоветовал мне засунуть ноту себе в задницу – на дипломатическом языке, разумеется, – сообщил Хитч своему гостю. – Сегодня утром у тебя будет оживлённая сессия.

Ратледж, разумеется, уже ознакомился с нотой.

– Я удивлён, что Скотт позволил произойти таким событиям.

– Полагаю, что события дома приняли крутой оборот. Мы видели передачи CNN и все такое, но, может быть, обстановка хуже, чем нам кажется.

– Послушай, я не оправдываю китайцев за их действия, но все это произошло из-за пары убитых священников…

– Один из них был дипломатом, Клифф, – напомнил ему Хитч. – Если тебе отстрелят зад, ты ведь захочешь, чтобы в Вашингтоне отнеслись к этому достаточно серьёзно, не правда ли?

Глаза Ратледжа сверкнули от такого упрёка.

– Все это делается по настоянию президента Райана. Он просто не понимает, как функционирует дипломатия.

– Может быть, да, а может быть, и нет. Но он президент, и наша работа заключается в том, чтобы представлять его, понимаешь?

– Об этом трудно забыть, – проворчал Ратледж. Он никогда не станет первым заместителем Государственного секретаря, пока этот яху сидит в Белом доме, а Ратледж мечтал о должности первого заместителя уже пятнадцать лет. Однако он тем более не получит эту должность, если позволит своим личным эмоциям, какими бы обоснованными они ни были, стоять на пути его профессионального поведения. – Нас или отзовут домой, или вышлют домой, – заметил он.

– Вероятно, – согласился Хитч. – Неплохо, если удастся застать матчи чемпионата по бейсболу.

– Забудь об этом. Настанет год нового улаживания отношений. В который раз.

– Очень жаль. – Хитч покачал головой и посмотрел на стол в поисках новых депеш, но их не было. Теперь ему нужно сообщить в Вашингтон, что ответил министр иностранных дел Китая. Скотт Адлер сейчас сидит, наверно, в своём кабинете на седьмом этаже и ждёт, когда зазвонит телефон, подключённый к кодированному каналу.

– Желаю удачи, Клифф.

– Мне она понадобится, – ответил Ратледж по пути к двери.

Может быть, стоит позвонить домой и сказать жене, чтобы она начала укладывать вещи, готовясь к отъезду, подумал Хитч. Нет, не стоит, ещё рано. Сначала он позвонит в Туманное Болото.

– Итак, что будет дальше? – спросил Райан Адлера, подняв трубку аппарата у своей постели. Он оставил приказ, чтобы ему сообщили немедленно, как только поступит ответ. Теперь, слушая ответ Адлера, он был удивлён. Ему казалось, что текст ноты был достаточно ясен, но, судя по всему, у дипломатических переговоров существуют ещё более строгие правила, чем он думал. – О'кей, Скотт, что дальше?

– Полагаю, нам следует подождать, что произойдёт с торговой делегацией, но скорее всего мы отзовём их и Карла Хитча домой для консультаций.

– Неужели китайцы не понимают, что они потеряют в результате всего этого?

– Они не думают, что это случится. Может быть, если такое случится, это заставит их задуматься об ошибочности своего поведения.

– Я бы не делал ставку на эту карту, Скотт.

– Рано или поздно здравый смысл всё-таки возобладает. Стремительно похудевший бумажник обычно заставляет человека задуматься, – сказал Государственный секретарь.

– Я поверю в это, когда увижу собственными глазами, – ответил президент Соединённых Штатов. – Доброй ночи, Скотт.

– Доброй ночи, Джек.

– И что же они сказали? – спросила Кэти Райан.

– Они посоветовали нам засунуть эту ноту себе в задницу.

– Действительно?

– Действительно, – ответил Джек, выключая ночной светильник.

Китайцы считают себя непобедимыми. Наверное, приятно верить в это. Приятно, но опасно.