Черный Город, стр. 91

До выхода на поверхность оставалось уже менее четырех метров, и у меня даже появилась надежда, что я вопреки всем своим опасениям все-таки спасусь от верной смерти, но тут вдруг меня за щиколотку схватила мощная лапа морсего.

Черная тварь с такой силой дернула меня вниз, что я, хоть и крепко ухватился за выступ в стене, тут же почувствовал, как мои пальцы скользнули по каменной поверхности, и, уже ни за что не держась, я рухнул в пустоту.

Я подавил крик, готовый вырваться из моего горла, потому что, не успел я раскрыть рот, как наткнулся на что-то такое, что задержало мое падение, и тут же машинально ухватился за это «что-то» руками.

Секундой позже я понял, что каким-то непонятным образом вцепился сейчас сзади в того морсего, который дернул меня за ногу. Тусклый свет не позволял мне толком оценить ситуацию, в которой я оказался, но в этом и не было необходимости. Я и так отчетливо чувствовал, что моя правая рука обхватила морсего за плечо так, что ладонь оказалась на его груди, а левой рукой я вцепился в его предплечье. Я, наверное, в этот момент был похож на детеныша шимпанзе, висящего на спине своей матери, и если бы существо, за которое я цеплялся руками, не намеревалось бы разорвать меня на части, данная сцена могла бы даже показаться комической.

Голая, не покрытая волосами кожа морсего была ужасно жирной и скользкой, а исходившее от нее зловоние, учитывая, что мой нос находился всего лишь в нескольких сантиметрах от его шеи, стало просто неописуемым. Это зловоние представляло собой смешанный запах пота, грязи, мочи и гниющего мяса и так сильно ударяло в ноздри, что я едва не потерял сознание.

Морсего, по-видимому растерявшись не меньше, чем я, попытался сбросить меня, однако ему, чтобы удерживать и свой, и мой вес, приходилось упираться в стенки вертикального туннеля обеими руками, а потому не оставалось ничего другого, кроме как судорожно трясти всем туловищем и издавать угрожающее рычание.

Кроме него в этом вертикальном туннеле находились — чуть пониже — другие морсего, которые в любой момент могли прийти на помощь своему собрату. Несмотря на то что мне вроде бы удалось добиться, можно сказать, технической ничьей, я отдавал себе отчет в том, что ситуация вскоре наверняка может измениться.

Мне срочно нужно было что-то придумать.

Но еще до того, как мне пришла в голову какая-нибудь идея, морсего предпринял решительные действия и, рискуя рухнуть вниз, перестал держаться левой рукой и попытался схватить ею меня за голову. Это движение было довольно резким, но я тем не менее сумел его своевременно заметить и быстро пригнулся, так что острые когти морсего лишь слегка царапнули меня по виску. В следующий момент я непроизвольно схватил его со стороны спины за шею и тем самым затруднил ему дыхание.

Морсего, отчаянно пытаясь высвободиться и заставить меня убрать руку, которой я сдавливал его горло, впился своими когтями в мое предплечье. Я, вскрикнув от боли, обхватил его за шею и левой рукой тоже. Но тут я почувствовал, что лапа другого морсего вцепилась мне в ногу.

Морсего, которого я душил, в течение нескольких секунд стойко удерживал, вися на одной руке, свой собственный вес, мой вес и частично вес своего собрата, который тянул меня за лодыжку вниз. Однако в следующее мгновение, конечно же, произошло то, чего не могло не произойти: морсего, не выдержав нагрузки, рухнул вместе со мной на тех, кто находился под нами.

Я инстинктивно выпустил из рук шею этого морсего и резко развел руки в стороны, пытаясь зацепиться за какие-нибудь выступы, которые, на мою беду, не мог найти. Однако судьба, решив, возможно, компенсировать ущерб, нанесенный мне преследовавшими меня последние несколько дней неудачами, слегка улыбнулась мне: путы, которые еще остались на запястье моей правой руки и теперь сжимали его, словно наручник, зацепились за выступающий из стенки вертикального туннеля корень, и я повис в воздухе, удерживаемый на весу тонкой полоской из пластика.

В следующий миг я услышал, как преследовавшие меня морсего стали шлепаться на находившуюся где-то там, внизу, груду черепов и костей. По-видимому, каждый из них — начиная с самого верхнего — при падении заставлял срываться и того, кто находился ниже, и поэтому они все один за другим вывалились из вертикального туннеля. А если упасть с такой большой высоты, да еще и на кучу костей, то, независимо от того, недочеловек ты или же сверхчеловек, боль будет ужасной.

Я уперся, как мог, руками и ногами в стенки вертикального туннеля и, переведя дух, снова стал карабкаться вверх, пытаясь выбраться из этого мрачного, зловонного туннеля как можно быстрее.

Добравшись до конца этого каменного коридора, который в самом верху поворачивал на девяносто градусов, словно вентиляционная труба на корабле, я с большой осторожностью, чтобы вновь не соскользнуть в последний момент вниз, выглянул из него и… и зажмурился от лучей дневного солнца, которое я уже и не очень-то надеялся увидеть и которое не согревало меня своим теплом, как мне показалось, уже целую вечность.

Чувствуя, что силы меня вот-вот покинут, я выбрался на четвереньках наружу. Как только мои глаза снова привыкли к яркому дневному свету, а дыхание восстановилось, я, приподнявшись, встал на колени и стал озираться по сторонам, пытаясь понять, где сейчас нахожусь.

К моему превеликому удивлению, я понял, что оказался намного выше крон деревьев, причем в месте, которое явно было знакомо мне: отсюда можно было увидеть все остальные строения Черного Города. Очень медленно оглянувшись, чтобы посмотреть, откуда же это я вылез, я увидел, что опять стою перед громадной каменной головой морсего, который, казалось, со злостью смотрит на жертву, вылезшую без разрешения из его глотки и тем самым совершившую святотатство.

Все еще не веря в то, что я снова стою на вершине большой пирамиды, причем забрался на нее не по ступенькам, а через то, что раньше показалось нам бездонной ямой, я сделал несколько шагов к жуткой каменной голове, намереваясь заглянуть в ее пасть. Однако когда я уже почти сделал это, из нее вдруг донесся рев, в котором смешались боль и гнев.

У меня тут же мелькнула мысль, что, наверное, кому-то из моих преследователей удалось не убиться и не покалечиться и что… В общем, как бы там ни было, мне следовало побыстрее уносить отсюда ноги.

Кроме того, мне нужно было срочно явиться на кое-какое свидание.

Я спустился по ступенькам пирамиды настолько быстро, насколько мне позволяли ноги, и, не медля ни секунды, отправился туда, где остались сидеть в ожидании Кассандра и профессор, охраняемые двумя последними наемниками.

Я отнюдь не надеялся, что застану этих наемников врасплох, скорее наоборот, а потому, уже подходя к той полянке, где они находились вместе с моими друзьями, засунул руки в карманы и, пытаясь выглядеть абсолютно спокойным, принялся беззаботно насвистывать. Со стороны, наверное, казалось, что я просто возвращался из ничем не примечательной прогулки по окрестностям лагеря.

Наконец я подошел к тому месту, где профессор и Касси по-прежнему сидели на земле со связанными руками. Когда сторожившие их наемники заметили меня, один из них даже не сдвинулся с места, продолжая целиться в моих друзей, а второй пошел мне навстречу, наверняка удивившись тому, что он видит меня, а не своего шефа и двух своих коллег.

— Привет! — сказал я, улыбнувшись и подняв в знак приветствия обе руки, чтобы он заодно увидел, что оружия у меня в руках нет.

— Почему так сильно опоздал? — спросил профессор, держа связанные руки на затылке.

— Я встрял в кое-какие неприятности. Расскажу вам об этом позже.

Наемник, посомневавшись пару секунд и поразмыслив, как же ему поступить, затем поднял свой автомат и, двумя большими шагами преодолев почти все отделяющее нас с ним расстояние, встал прямо передо мной, направив ствол своего автомата мне в грудь.