Черный Город, стр. 40

— Да уж, а я бы этого не заметил, если бы находился здесь один, — сказал профессор. Легонько толкнув меня локтем, он добавил: — А ты, похоже, не такой уж и глупый, каким кажешься.

— Да ладно, спасибо вам за комплимент… — ответил я, не зная толком, действительно это комплимент или же оскорбление.

Затем мы все трое погрузились в задумчивое молчание. Иак, в отличие от нас, вообще очень редко открывал рот, чтобы что-то сказать. Впрочем, через некоторое время Кассандра нарушила молчание.

— Если здесь имеется каменная дорога, то, значит… — начала было говорить она.

— Уже не может быть никакого сомнения в том, что мы на правильном пути, — перебив ее, высокопарно заявил я. — Никто не станет строить мощеную дорогу, которая никуда не ведет. Эта дорога, пожалуй, первое реальное подтверждение того факта, что Черный Город не является просто мифом, что записи Джека Фосетта относительно города Z в его дневнике не были вымыслом и что…

— …и что моя дочь находится где-то там, — взволнованно прошептал профессор, едва сдерживая нахлынувшие на него эмоции и бросая взгляд в сторону запада — туда, куда вела обнаруженная нами древняя дорога.

37

Удивляясь тому, какой тихой и безжизненной выглядит окружающая нас сельва, мы шли по остаткам каменной дороги, которая большей частью была полностью скрыта землей, но иногда «выглядывала» из-под нее в виде широких, по нескольку метров в ширину, участков. Камни на таких участках все еще лежали вплотную друг к другу, и между ними не смогла пробиться никакая растительность. Мы пришли к выводу, что эта древняя дорога казалась издалека темной полосой потому, что деревья здесь росли не так густо, как в других местах, да и по размерам они были поменьше, поскольку их стволам и корням приходилось «тесниться» среди множества крупных камней.

Еще одна любопытная особенность окружающего нас пространства заключалась в том, что местность по обе стороны этой прямолинейной и почти идеально ровной каменной дороги была какой-то странной: на ней кое-где виднелись холмики и пригорки различной величины, которые заросли деревьями, лианами и травой и в которых угадывались почти правильные геометрические формы.

— Тут все выглядит каким-то странным, правда? — сказала Кассандра, поглядывая на ходу то налево, то направо от себя. — Какое-то тут все…

— …неестественное, — договорил вместо нее я, тоже завороженно глазея по сторонам. — Как будто гигантский ребенок, играя, нагреб эти холмики из влажной земли.

— Да, именно так, — согласилась со мной Кассандра. — Я ничего подобного никогда раньше не видела.

— Это потому, что ты никогда не бывала раньше здесь, — сказал профессор. — Природа бывает иногда очень капризной.

Касси посмотрела на профессора со скептическим видом.

— Может, вы и правы, однако мой нюх археолога подсказывает мне, что здесь таится что-то такое, чего с первого взгляда не видно.

— Ты хочешь сказать, что эти холмики и пригорки — совсем не то, чем они нам кажутся? — спросил я.

Кассандра, покосившись на меня, кивнула.

— Я почти уверена, что если мы поковыряемся в каком-либо из них, то нас наверняка будет ждать сюрприз, — решительно заявила она. — А ну-ка…

С этими словами она подошла к ближайшему пригорку — он был чуть ниже ее роста и имел приблизительно овальную форму — и начала сдирать с него лианы и прочие вьющиеся растения.

— Дай мне мачете! — крикнула она Иаку, и тот послушно протянул ей свое мачете рукояткой вперед.

Мексиканка начала рубить самые толстые лианы, а мы втроем с любопытством смотрели на нее, даже не пытаясь ей помочь. Наконец под лезвием мачете что-то звякнуло.

— Здесь, внизу, есть что-то твердое! — воскликнула Касси, поворачиваясь к нам.

Мы с профессором подскочили, как разжатые пружины, и бросились к ней. Сгорая от любопытства, мы начали обеими руками сдирать с пригорка всю имеющуюся на нем растительность. Кассандра, однако, попросила нас отойти ненадолго в сторону, чтобы она могла поорудовать мачете, не боясь случайно кого-нибудь из нас поранить. Когда же мы несколько минут спустя снова стали помогать ей расправляться с растительностью, постепенно проступил какой-то каменный объект с неправильными, но явно симметричными очертаниями.

После того как мы содрали последнюю толстую лиану, нашему взору предстал треугольный выступ размером сантиметров в двадцать, вокруг которого вился плющ.

— Что это, черт возьми, такое? — воскликнула Касси, отступая на шаг назад.

Мы с профессором с недоумевающим видом тоже немного отошли от нашей находки.

— Мне это что-то напоминает, но никак не могу понять, что именно… — медленно произнес профессор, почесывая затылок.

Я наклонил голову, вглядываясь в этот выступ. И… и тут я понял, что это такое.

— Нос! — ошеломленно воскликнул я. — Это, черт побери, нос!

Вскоре мы вчетвером — мексиканке стал помогать еще и Иак — полностью удалили растительность и соскребли всю землю, и, к нашему удивлению, то, что мы поначалу принимали за каменную глыбу, оказалось не чем иным, как засыпанной с течением времени землей и заросшей растениями скульптурой. Скульптурой человеческой головы.

— Это похоже на одну из моаи— каменных статуй на острове Пасхи, — сказал профессор дрожащим от волнения голосом.

Кассандра отрицательно покачала головой.

— Вовсе нет, — заявила она. — Носы и надбровные дуги у всех моаи— необычайно большие. А эта голова в своих пропорциях, наоборот, близка к совершенству.

И в самом деле, хотя эта каменная голова лежала на влажной земле на боку и увязла в грунт так, что вся ее нижняя часть была скрыта землей вплоть до левого глаза, в ней, как совершенно верно подметила мексиканка, угадывались правильные и гармоничные черты: широкая челюсть, прямой нос над тонкими губами, суровый взгляд, какой-то головной убор — то ли шапка, то ли шлем обтекаемой формы.

— Насколько я могу судить, — сказал я, — у этого типа не такая внешность, какой ей вроде бы следовало быть, да?

— Что ты имеешь в виду? — заинтересованно спросил профессор.

— У него черты лица не такие, как у местных индейцев, — пояснил я, проводя ладонью по носу скульптуры. — Достаточно взглянуть на его нос.

— Вообще-то, это еще ничего не означает. Не у всех южноамериканских народностей орлиный нос, а уж тем более у тех племен, которые живут в бассейне Амазонки.

— А-а, понятно…

— Ну что за глупости вы говорите? — неожиданно вмешалась в разговор Кассандра, поворачиваясь к нам. — Все это далеко не самое важное! Данная скульптура уже сама по себе — невероятная находка. Вам известно, сколько каменных скульптур, изображающих человеческую голову и изготовленных с подобным уровнем мастерства, было найдено по всей Америке — от Аляски до Патагонии?

Профессор пожал плечами. Я решил попробовать угадать:

— Десять? Двадцать? Сто?

— Ни одной! — воскликнула Кассандра, разводя руками, и повторила: — Ни одной!

— Подожди-ка, но я ведь видел в Мексике и Перу изображения… — попытался было возразить я.

— То, что ты видел, Улисс, — это гравюры, барельефы и глиняные статуэтки размером с твою ладонь. Все они абсолютно не похожи на эту скульптуру. — Касси похлопала ладонью по огромному каменному лбу. — С ней не могут сравниться даже каменные головы ольмеков [38].

— Тогда кто…

— Понятия не имею, — сказала Касси с такой улыбкой, как будто это ее заявление должно было нас очень сильно обрадовать. — Одно я знаю наверняка: данная скульптура не имеет отношения ни к одной из известных мне доколумбовых цивилизаций. А что думаете вы, профессор?

Мой старый друг задумчиво почесал подбородок.

— Э-э… Мне тут как раз вспомнилось давнишнее научное предположение о том, что еще за несколько веков до Рождества Христова в Америке побывали финикийцы.

— А-а, да, — согласно закивал я, вспомнив о том, как уже когда-то разговаривал с профессором на эту тему у него дома. — Фараон Нехо Второй нанял финикийскую эскадру — финикийцы в те времена были самыми лучшими мореплавателями своей эпохи — и поручил им обогнуть всю Африку. И им, прохиндеям, удалось это сделать.