Черный Город, стр. 21

Место, куда нас привели спать, представляло собой примитивную хижину без стен, состоявшую из крыши из пальмовых листьев и поддерживающих ее нескольких столбов, к которым туземцы прикрепили три старых гамака. Поскольку никаких предметов повседневного пользования в этой хижине не имелось, невольно напрашивался вывод, что в ней никто не живет. По всей видимости, это был своего рода примитивный гостевой дом, а точнее, «помещение», в котором нежданные гости могли повесить свои гамаки и провести ночь.

От затянутой облаками луны и находившихся довольно далеко отсюда костров исходил очень слабый свет, и дальше пары десятков метров мы почти ничего не видели, однако различить силуэты двух воинов, которые расположились неподалеку от нас, видимо взяв нас под свою охрану, мы могли.

— Они будут охранять нас или же будут следить за нами? — спросила Кассандра, кивнув в их сторону.

В поведении этих двух стражников, усевшихся на ствол поваленного дерева и начавших непринужденно болтать друг с другом, не чувствовалось даже и малейшей воинственности, тем не менее я интуитивно чувствовал, что они внимательно следят за тем, что происходит вокруг них.

— Можешь не сомневаться, что их приставили следить за нами, — сказал я, глядя на профессора, который, плюхнувшись в свой гамак, лежал в нем, не произнося ни слова.

— Ну, я их в этом упрекать не стану, — заявила мексиканка. — Они ведь рисковали своими жизнями ради того, чтобы спасти нас от кайманов, хотя и знали, что контактировать с нами для них небезопасно. Это было с их стороны очень даже благородно.

— Да, очень благородно… Однако затем они без долгих раздумий дали нам ногой под зад.

— Ногой под зад?

— А ты что, не заметила, что они, по сути дела, собираются вышвырнуть нас из своей деревни?

— Не будь таким несправедливым, — упрекнула меня Касси. — Уже само наше пребывание здесь представляет для всех для них серьезную угрозу, и, если дочь профессора не была в их деревне, вполне логично, что они не хотят, чтобы мы здесь находились.

— Хм!..

— Что ты хмыкаешь?

— Знаешь, у меня сложилось неприятное впечатление, что единственное, что их волнует, так это возможность побыстрее выпроводить нас восвояси… Кроме того, я не уверен, что они сказали нам правду.

Кассандра кашлянула.

— Не болтай глупостей, Улисс. Не пытайся усложнять все, выдумывая всякую ерунду.

— Ты считаешь, что я выдумываю всякую ерунду?

— Я считаю, что сегодняшний день был тяжелым и что ты… что мы слишком сильно устали для того, чтобы можно было рассуждать здраво. Вот увидишь, завтра утром все тебе будет казаться другим и ты поймешь, насколько ты был не прав.

— И в самом деле… — задумчиво произнес профессор, вмешиваясь в наш разговор. — Вполне возможно, что произошла какая-то ошибка и что моя дочь действительно никогда здесь и не была.

— Ах вот как? — скептическим тоном спросил я. — И как это могло получиться?

— Видите ли… — Профессор, приподнявшись, поднял какую-то палочку и нарисовал на земле извилистую линию. — Вы, наверное, помните, что, по моим словам, Валерия прибыла сюда не так, как мы, а поднялась на пирoге вверх по течению реки Шингу.

Произнеся эти слова, профессор провел маленький поперечный штришок на одном из концов извилистой линии.

— Да, что-то такое вы говорили, — поддакнула мексиканка.

— Это означает, — продолжал, наклонившись, профессор, — что ей пришлось плыть по реке в течение нескольких дней или недель, и она наверняка сталкивалась с различными племенами, которые могли вызвать у нее не меньший, а то и больший интерес, чем это племя.

— К чему вы клоните? — нетерпеливо спросил я.

Профессор Кастильо выпрямился, и в его голосе, вопреки всему тому, что с нами произошло, зазвучала надежда, пусть даже и слабая.

— А к тому, что Валерия, возможно, так и не добралась до этой деревни.

Кассандра, со скептическим видом посмотрев на профессора, пожала плечами.

— Вы полагаете, что она решила остаться в каком-нибудь другом племени? В другой деревне?

— Да.

— А вы ничего не упускаете из виду? — спросил я. — А как же координаты, которые она сообщила? Они соответствуют именно тому месту, в котором мы сейчас находимся, и никакому другому.

— Этому тоже может быть свое объяснение. — Профессор, сняв очки, стал протирать их стекла краем своей рубашки. — Наверное, координаты этой деревни указывали не на то место, где она находилась, а на то, куда она направлялась. В полученном от нее сообщении, возможно, была допущена ошибка, в результате которой мы оказались сейчас совсем не в том месте, в какое нам нужно добраться.

Кассандра слегка тряхнула головой, словно бы пытаясь навести порядок в своих мыслях.

— Минуточку!.. — воскликнула она, выгибая брови дугой. — Вы хотите сказать, что… что кто-то перепутал «я нахожусь» с «я буду находиться» и что из-за этого мы оказались черт знает в каких южноамериканских дебрях у туземцев, которые нас не хотят даже и видеть, причем перед этим мы лишь чудом не угодили в пасть к кайманам?

Профессор робко кивнул, глядя на Кассандру поверх своих очков в роговой оправе.

— Ну да, примерно так… Именно это я и имел в виду.

— Вот ведь… — Кассандра, отвернувшись, чтобы мы с профессором ее не слышали, грязно выругалась.

— Ну и дела!.. — фыркнул я, откидываясь на спину в своем гамаке. — Аж не верится…

Посреди ночи, когда мы втроем, изрядно подустав за предыдущий день, крепко спали и когда, по-видимому, двое наших стражников, решив, что мы уже никуда больше не пойдем, оставили свой пост и ушли, меня кто-то осторожно потеребил за плечо. Я открыл глаза и увидел пристально смотрящие на меня голубые глаза.

Это был тот туземец, который несколько часов назад выступил в роли переводчика. Держа в руке маленький факел, он поднес указательный палец к своим губам и затем жестами попросил меня разбудить Касси и профессора.

— Что тебе нужно, Иак? — угрюмо спросил я его, еле ворочая от усталости языком. — Ты пришел сказать, что нам уже пора убираться восвояси?

Туземец в смущении опустил голову.

— Я что-то приносить для вы, — тихо произнес он.

— Подарок на прощание? — пробурчал я, даже не пытаясь скрывать своего дурного настроения.

— Нет, нет… — Иак отрицательно покачал головой. — Это быть просто… — Он, по-видимому, попытался подыскать подходящее слово и, не найдя его, снял со своего плеча и положил себе на колени сумку, сделанную из пальмовых листьев.

Затем, засунув в эту сумку руку, он достал из нее ржавый латунный ларец размером с коробку для обуви. На его крышке виднелось какое-то выпуклое изображение, похожее на щит.

Иак с благоговейным видом показал мне взглядом на этот ларец, а сам при этом все время посматривал по сторонам — похоже, он боялся, что его кто-то может увидеть.

— Это принадлежать мой отец, — торжественно сказал он. — А раньше принадлежать отец мой отец, от который я получить имя «Иак».

Он снял крышку с ларца — причем снял с таким трудом, что мне невольно подумалось, что снимал он ее, видимо, не часто.

— Я быть виновный в то, что brancosлюди идти в земля, где жить морсего, — прошептал он. — Старики запрещать мне это делать, но я хотеть знать, кто быть мой дедушка. — Иак посмотрел на меня с горестным видом, и мне показалось, что он нуждается в сочувствии. А может, ему нужно было успокоить свою совесть. — Я не повиноваться и показывать это женщина, который на фотография… и два дни позже она уходить.

Затем он стал рыться внутри этого ларца, и я при свете маленького пламени смог рассмотреть в нем несколько предметов, выглядевших так, как будто их приобрели у антиквара, — в том числе карманные часы, старые выцветшие фотографии, компас и что-то похожее на поломанный заржавевший секстант. Иак с величайшей осторожностью извлек из-под этих предметов какую-то книгу, у которой, по-видимому, изначально имелась добротная кожаная обложка, но теперь эта обложка была потрескавшейся и заплесневелой, а вся книга напоминала собой слоеный пирог.