Раскаты грома (И грянул гром) (Другой перевод), стр. 59

– Руфь! – вскрикнул он, и Ян Паулюс рядом с ним тревожно зашевелился.

– С тобой все в порядке, Шон?

Но Шон его не слышал. Теперь с ним была Руфь. Только Руфь. Шон испытал радость, которую быстро сменило чувство вины. На мгновение он обрадовался смерти Сола, потом от такого предательства почувствовал гадливость и боль, словно опять получил пулю в живот. Но есть Руфь, а Сол мертв. Я не должен так думать о ней. Не должен! И он попробовал сесть, уцепившись за бок коляски.

– Ложись, Шон, – мягко сказал Ян Паулюс. – У тебя опять пошла кровь.

– Ты! – закричал на него Шон. – Ты убил его!

– Ja. – Леруа кивнул, и лежавшая на груди рыжая борода зашевелилась. – Я убил его, но и ты тоже. Мы вместе его убили. Ja, это мы убили их всех. – Он взял Шона за руку и уложил на одеяло. – А теперь лежи спокойно, или тебя тоже похоронят.

– Но почему, Пол, почему? – негромко спросил Шон.

– Какая разница? Они мертвы.

– И что теперь?

Шон прикрыл глаза от солнца.

– Будем жить дальше. Вот и все, будем жить дальше.

– Но ради чего все это было? Ради чего мы воевали?

– Не знаю. Когда-то хорошо знал, но теперь не помню ни одной причины, – ответил Леруа.

Они долго молчали, потом снова заговорили. Вдвоем они искали то, что могло бы заменить составлявшее суть их жизни в последние три года.

Дважды в этот день колонна ненадолго останавливалась: хоронили умерших от ран. И оба этих случая – один мертвый бюргер и один солдат – окрашивали разговоры в коляске в мрачный тон.

Вечером они встретили патруль, высланный на разведку перед большой колонной, которая возвращалась с Ваала. Молодой лейтенант подъехал к коляске и отдал Шону честь.

– У меня для вас известия от генерала Ачесона, сэр.

– Да?

– Этот Леруа ушел от нас у Падды. Зайтсманн, второй бурский предводитель, убит, но Леруа ушел.

– Вот генерал Леруа, – ответил Шон.

– Боже! – воскликнул лейтенант. – Вы его взяли! Отлично, полковник! Отлично!

В последние два года Ян Паулюс стал для англичан легендой, и лейтенант разглядывал его с откровенным любопытством.

– Что за известия? – резко спросил Шон.

– Простите, сэр. – Лейтенант с трудом оторвал взгляд от Яна Паулюса. – Все предводители буров встречаются в Веренигинге. Мы гарантируем им безопасный приезд в гарнизон. Генерал Ачесон хотел, чтобы вы отыскали Леруа и передали ему это предложение, но теперь это будет нетрудно. Отличная работа, сэр.

– Спасибо, лейтенант. Пожалуйста, передайте генералу Ачесону, что мы будем в Веренигинге завтра утром.

Они смотрели вслед патрулю, который исчез за складкой местности.

– Вот как! – проворчал Леруа. – Это капитуляция.

– Нет, – поправил его Шон. – Это мир.

Глава 58

Начальная школа Веренигинга превратилась в офицерский госпиталь. Шон лежал на полевой койке и разглядывал портрет президента Крюгера на противоположной стене. Он оттягивал момент, когда нужно будет продолжить письмо. Пока он написал только адрес, дату и обращение «Моя

дорогая Руфь». Прошло десять дней с тех пор, как колонна вернулась из вельда.

Десять дней назад хирурги разрезали его и сшили части кишечника, разорванного пулей. Он написал: «Я сейчас в госпитале лечусь от легкой раны, полученной две недели назад на реке Ваал, поэтому не обращай внимания на мой нынешний адрес». И начал новый абзац.

«Бог свидетель, как я хочу, чтобы обстоятельства, при которых я пишу, были для нас обоих менее болезненными. Ты уже должна была получить официальное извещение о гибели Сола, поэтому мне нечего добавить. Могу только сказать, что умер он как герой. Он возглавил штыковую атаку, и его мгновенно убило пулей.

Я знаю, что ты хочешь быть одна в своем горе. Пройдет несколько недель, прежде чем врачи разрешат мне уехать. Надеюсь, к тому времени, как я доберусь до Питермарицбурга, ты достаточно придешь в себя и позволишь навестить тебя в надежде хоть немного утешить.

Надеюсь, маленькая Буря подросла и стала еще прекраснее. С нетерпением жду встречи с ней».

Он долго думал, как закончить, и наконец остановился на «Твой искренний друг». Подписал, вложил в конверт и положил на столик рядом с кроватью, чтобы письмо отправили.

Потом снова лег на подушку и погрузился в боль и сознание потери.

Немного погодя физическая боль стихла, и Шон незаметно осмотрел палату, убеждаясь, что сестер поблизости нет.

Тогда он откинул простыню, снял пижаму и принялся разматывать повязку, пока не обнажил края раны, сшитые черным конским волосом, который выделялся на коже, как колючая проволока. Губы Шона с отвращением скривились. Шон ненавидел болеть, но пуще того ненавидел собственную плоть.

Отвращение постепенно сменилось гневом, и Шон сердито посмотрел на рану.

– Оставь ее, старина. Так не поможешь.

Шон был так поглощен отвратительным рубцом на животе, что не заметил приближения говорившего. Несмотря на трость и хромоту правой ноги, Леруа двигался неслышно, особенно для человека таких габаритов. Теперь он стоял у койки и застенчиво улыбался Шону.

– Пол!

Шон торопливо прикрылся.

– Ja, Шон. Как дела?

– Неплохо. А твои?

Леруа пожал плечами.

– Говорят, что это будет нужно еще долго. – Он постучал по полу концом трости. – Можно мне сесть?

– Конечно.

Шон подвинулся, освобождая край кровати, и Леруа сел рядом с ним, вытянув перед собой несгибающуюся ногу. Его одежда была недавно выстирана, драные манжеты заштопаны. Дыры на локтях и длинный разрыв на колене зашиты неумелыми мужскими стежками.

Бороду он подровнял, и она стала квадратной. Открытые язвы на запястьях смазаны йодом, но на воротник кителя падала длинная рыжая грива, а кости лба и щек резко выступали под кожей, потемневшей на солнце.

– Вот так! – сказал Шон.

– Вот так! – отозвался Леруа и посмотрел на свои руки.

Они неловко молчали, потому что оба были не очень сильны в речах.

– Покуришь, Пол?

Шон потянулся к сигарам с обрезанными концами в ящике тумбочки.

– Спасибо.

Они медленно выбирали сигары, закуривали. Снова наступила тишина. Леруа задумчиво смотрел на тлеющий кончик своей сигары.

– Хороший табак, – наконец сказал он.

– Да, – согласился Шон и так же внимательно стал разглядывать свою сигару. Леруа кашлянул и пальцами другой руки повертел рукоять трости.

– Toe maar [ 24], я просто хотел повидать тебя, – сказал он.

– Я рад.

– Значит, с тобой все в порядке?

– Да, все в порядке, – согласился Шон.

– Хорошо. – Леруа рассудительно кивнул. – Что ж! – Он медленно встал. – Мне пора. У меня через час встреча. Из Капа приехал Янни Сматс.

– Я слышал об этом.

Даже в госпиталь проникали слухи о том, что происходит в большой палатке, поставленной на площади вблизи вокзала. Военные руководители буров под председательством старого президента Стейна говорили о будущем.

Здесь были Девет, и Ниманд, и Леруа. Здесь был Бота. Приехали Герцог и Штраус и другие, чьи имена за последние два года стали известны всему миру. И вот наконец прибыл последний из них – Янни Сматс. Он оставил свой отряд в маленьком осажденном городке О’Кип в северном Капе и приехал по железной дороге, удерживаемой англичанами. Теперь собрались все. И если за последние годы они ничего не достигли, то по крайней мере получили признание как вожди народа буров. С этой маленькой группой измученных войной людей обращались как с представителями величайшей военной силы на земле.

– Да, я слышал об этом, – повторил Шон и порывисто протянул руку. – Удачи, Пол.

Леруа пожал ему руку и пошевелил губами, пытаясь выразить свои чувства.

– Шон, мы должны поговорить. Нам нужно поговорить! – выпалил он.

– Садись, – ответил Шон, и Леруа выпустил его руку и снова опустился на койку.

– Что мне делать, Шон? – спросил он. – Ты должен дать мне совет. Ты, а не те... из-за моря.