Раскаты грома (И грянул гром) (Другой перевод), стр. 55

– Ван дер Берг! – горько прошептал Леруа. – Он сдался англичанам и предал нас.

Он еще несколько мгновений смотрел на пыль, потом занялся проблемами обороны.

– Наша единственная защита – река, – бормотал он. – Фланги закрепим на том холме и здесь.

Он обвел взглядом небольшую долину реки Падды, запоминая склоны и особенности местности, мысленно сортируя их, намечая позиции пулеметов, размещение лошадей под прикрытием берега, решая, где держать резервы.

– Пятьсот человек смогут удержать северный холм, но на реке нам понадобится тысяча. – Он сел верхом и сказал часовому: – Оставайся здесь. Я пошлю к тебе людей. Пусть сделают насыпи здесь и здесь.

И его лошадь заскользила по склону, приседая на задних ногах, пока не добралась до ровной поверхности.

– Где Зайтсманн?

– В своем фургоне.

Леруа погнал коня галопом и рывком отбросил клапан фургона.

– Минхеер, – начал он и замолчал. Зайтсманн сидел на кровати рядом с женой, у него на коленях лежала раскрытая Библия.

– Минхеер, времени мало. Враг подходит со всех сторон. Он будет здесь через два часа.

Зайтсманн посмотрел на него, и по его пустому взгляду Леруа понял, что старик его не слышал.

– Не убоишься ужасов в ночи, стрелы, летящей днем [ 20], – шептал он.

– Принимаю командование на себя, – сказал Леруа. Зайтсманн обратился к книге, и жена положила руку ему на плечи.

«Мы сможем удерживать их сегодня и, может быть, завтра, – думал Леруа, лежа на самом высоком холме. – Эти холмы их кавалерия не сможет атаковать, поэтому им придется пойти в штыковую. Прежде всего надо опасаться пушек, потом штыков».

– Мартинус Ван дер Берг, – сказал он вслух. – Когда мы встретимся в следующий раз, я убью тебя за это.

Он наблюдал, как на противоположном берегу, за пределами досягаемости винтовочного выстрела, разворачиваются в строгом геометрическом порядке батареи.

– Nou skeet hulle, – сказал бюргер рядом с ним.

– Ja, – согласился Леруа. – Сейчас они начнут стрелять.

И тут же ствол одного из орудий выплюнул столб дыма. Снаряд с грохотом разорвался на склоне ниже буров, и на мгновение пары лиддита заплясали, как желтый призрак, вращаясь и клубясь. Потом ветер унес их в сторону. Все закашлялись от горького дыма.

Следующий снаряд разорвался на вершине, высоко подняв в воздух дым и землю, и сразу начали стрелять все остальные орудия.

Они лежали за наспех возведенной насыпью; артиллерия била по вершине холма. Шрапнель гудела, жужжала и высекала искры из камней, разрывы заставляли солдат вздрагивать; уши заложило, и буры едва различали стоны своих раненых; в небе над ними медленно собиралось огромное облако пыли и дыма, такое высокое, что Шон Кортни увидел его со своего места, в пятнадцати милях к северу от Ваала.

– Кажется, Ачесон их подмял, – сказал Шон.

– Да, он их подмял, – согласился Сол и еле слышно добавил: – Бедняги.

– Могли бы позволить нам поучаствовать, – проворчал старшина Экклз. Далекие разрывы пробудили в нем кровожадность, и его большие усы раздраженно дергались. – Не по совести это. Мы шли за стариной буром полтора года. А нам не позволили участвовать в исходе.

– Мы прикрываем пушки, Экклз. Генерал Ачесон пытается гнать буров на юг, к нашей кавалерии, но если кто-нибудь из них прорвется через линию загонщиков, они наши, – объяснил Шон.

– Ну, по мне так все равно несправедливо, – повторил Экклз, потом, неожиданно вспомнив о субординации, добавил: – Прошу прощения, сэр.

Глава 54

Генерал Ачесон в волнении разглядывал в бинокль холмы. Сквозь дым и пыль он едва различал их вершины.

– Отличная ловушка, сэр, – улыбнулся Петерсон.

– Да, отличная, – согласился Ачесон.

Им приходилось перекрикивать грохот пушек; кони нервничали и дрожали. Подскакал нарочный, отдал честь и протянул Петерсону сообщение.

– Что это? – спросил Ачесон, не опуская бинокль.

– Николс и Симпсон заняли позиции для атаки. Им не терпится начать. – Петерсон посмотрел на пыль и пламя на холмах. – Им повезет, если они встретят там хоть кого-то живого.

– Встретят, – заверил его Ачесон. Обманчивая ярость огня не вводила его в заблуждение. На Спайон-Копе им пришлось солонее.

– Вы позволите им, сэр? – спросил Петерсон.

Ачесон еще минуту смотрел на холмы, потом опустил бинокль и достал из кармана часы. Четыре. Три часа до темноты.

– Да, – сказал он. – Пошлите им приказ.

Петерсон написал приказ и передал его генералу на подпись.

– Hier kom nulle, – услышал Леруа сквозь непрерывный треск винтовочных выстрелов и разрывы снарядов крик, который передавался по цепочке. – Они идут.

– Pas op [ 21]! Они идут.

Он встал, и его едва не стошнило. Отравленный парами лиддита, он боролся с тошнотой, и когда переборол ее, взглянул вдоль реки. На секунду пыльный занавес разошелся, и Леруа увидел шеренги крошечных фигур, приближающиеся к холмам. Да, они идут.

Он пробежал вдоль собственной линии, крича на бегу:

– Ждите, пусть подойдут! Не стреляйте, пока они не дойдут до ориентиров!

С этого места на холме ему было видно все поле.

– Ja, так я и думал, – сказал он. – Они идут с двух сторон, чтобы разделить нас.

Вдоль реки приближались такие же цепи фигурок. Они выгибались, потом выпрямлялись, снова выгибались, но упорно приближались. Передовые шеренги уже дошли до ориентиров, обозначающих тысячу ярдов; еще пять минут, и они окажутся в пределах досягаемости.

– Ориентиры стоят хорошо, – сказал Леруа, пробегая по ним взглядом.

Пока большая часть его людей копала укрепления на холмах и вдоль реки, другая часть через каждые двести пятьдесят ярдов устанавливала ориентиры – небольшие груды камней, вымазанные беловато-серой речной грязью.

Эту хитрость англичане как будто так и не смогли разгадать – когда они подходили, буры стреляли с точностью до ярда.

– Река в безопасности, – решил Леруа. – С этой стороны им не прорваться. – Он позволил себе улыбнуться. – Они ничему не учатся. Каждый раз приходят не с той стороны.

Он переместил внимание на левый фланг. Здесь опаснее всего, здесь он должен командовать лично. И он побежал на свою прежнюю позицию, а вокруг него не успокаивалась буря шрапнели и лиддита.

Леруа упал на живот между двумя бюргерами, прополз вперед, снимая с груди патронташ, и обернул его вокруг камня.

– Удачи, уум Пол, – сказал бюргер.

– И тебе, Хендрик, – ответил Леруа, поставил прицел своего маузера на тысячу ярдов и положил ружье перед собой на камень.

– Они ближе, – сказал бюргер.

– Очень близко. Удачи и стреляй точно!

Внезапно огонь прекратился – наступила тишина. Страшная, тоскливая тишина, поражающая больше, чем гром орудий. Ветер унес с вершины пыль и дым, и ослепительное солнце осветило и холмы, и золотисто-коричневую равнину. Ярко блестела вода Ваала, каждая фигура в хаки была освещена сзади, так что под ногами у них лежали черные тени. Они дошли до линии ориентиров.

Леруа поднял ружье. Он следил за человеком, а одиночку идущим перед цепью. Дважды на его глазах этот человек останавливался, как будто выкрикивал приказы тем, что шли за ним.

– Ты первый, друг мой, – сказал Леруа и тщательно навел на офицера прицел, так что на мушке оказалась его голова.

Он мягко убрал слабину спускового механизма, и отдача сильно ударила в плечо. Характерный злобный треск маузера заполнил уши. Леруа увидел, как офицер упал на траву.

– Ja, – сказал он и перезарядил ружье.

Не слитым залпом, не постоянным треском, как при Коленсо, но неторопливо и размеренно, тщательно рассчитывая каждый выстрел, начали охоту ружья буров.

– Научились, – хмыкнул Леруа, оттягивая затвор и выбрасывая пустую гильзу на камни. – Хорошо научились.