Раскаты грома (И грянул гром) (Другой перевод), стр. 45
Экклз бесстрастно наблюдал за его приближением.
– Над чем это вы смеетесь, старшина?
– Я не смеюсь, сэр.
Шон спешился и с облегчением передал жеребца двум своим солдатам.
– Отличная лошадь, сэр.
– Сколько, по-вашему, за него можно выручить?
– Вы собираетесь его продать, сэр?
Экклз не скрывал облегчения.
– Вы чертовски правы, собираюсь. Но это подарок, поэтому продавать его в Йоханнесбурге нельзя.
– Ну, полковник Джордан в Чарлстауне ценит верховых лошадей. Я смогу получить за него хорошую цену. Посмотрим, что можно будет сделать.
Полковник Джордан купил не только жеребца, но и шпагу и пистолеты. А у секретаря офицерского клуба Чарлстаунского гарнизона слюнки потекли, едва Экклз сдернул перед ним брезент с шотландской коляски.
Когда колонна Шона двинулась по открытой зимней травянистой равнине в сторону рваной линии Дракенсберга, шотландская коляска ехала следом с пулеметом «максим» и дюжиной ящиков с патронами.
Глава 44
Первая ночь выдалась холодной, яркие звезды казались очень далекими. Утром земля была белой и хрустела, прихваченная морозом; каждая травинка, каждая веточка и упавший лист превратились в удивительные белые драгоценности. Тонкий слой льда покрывал воду, у которой заночевала колонна.
Мбежане и Шон сидели рядом. Мбежане в своем кароссе из обезьяньей шкуры на плечах, а Шон – в овчинном тулупе, застегнутом до шеи.
– Вечером разобьем лагерь под той горой.
Шон показал на запад. На светло-голубом рассветном небе виднелся синий конус.
– Ты найдешь нас там, нкози, – кивнул Мбежане, занятый кисетом с табаком.
– А эти? – Шон подбородком указал на четверых туземцев с копьями, которые терпеливо ждали у пруда. – Они мужчины?
Мбежане пожал плечами.
– Я их плохо знаю. Так, поговорил о том, о сем. Они работали за золото, а сердец их я не знаю. – Прежде чем продолжить, он посмотрел на их одежду: рваное европейское платье, повсеместно вытесняющее традиционные племенные наряды. – Они одеваются без достоинства. Но, возможно, под этими тряпками они мужчины.
– Они все, что у нас есть, так что придется использовать их. Но я хотел бы, чтобы с нами были те, кто сейчас нагуливает жир в обществе своих женщин.
Мбежане улыбнулся. Неделю назад он послал весточку по туземной системе оповещения и знал, что Хлуби и Нонга в данный момент тратят накопленный жир в дороге от своих краалей на реке Уфолози. Скоро они будут здесь.
– Вот как мы будем охотиться, – сказал Шон. – Твои люди рассыплются перед нами и будут искать след. У лошадей, которых мы ищем, на копытах нет стали. Найдете свежий след – идите по нему, пока не поймете, в какую сторону он ведет и каково расстояние до всадников. Тогда быстрее возвращайтесь.
Мбежане кивнул и взял из кисета понюшку.
– Когда будете искать, заходите во встречные краали, разговаривайте с людьми; если мабуну здесь, эти люди будут знать.
– Все будет как ты велишь, нкози.
– Солнце всходит. – Шон посмотрел на освещенные высоты; долины еще были синими от теней. – Иди с миром, Мбежане.
Мбежане сложил каросс и перевязал кожаным шнурком. Взял копья, повесил на плечо большой овальный щит.
– Иди с миром, нкози.
Шон смотрел, как он разговаривает с другими следопытами, слушал взлеты и падения его звучного голоса. Потом туземцы рассыпались, ушли в вельд, уменьшились вдалеке и исчезли.
– Экклз!
– Сэр.
– Закончили завтракать?
– Да, сэр.
Люди стояли возле лошадей – одеяла, тюки и ружья у седел, шляпы натянуты на уши, воротники высоко подняты от холода. Некоторые еще ели, доставая штыками из банок консервированную говядину.
– Тогда поехали.
Колонна выстроилась по четыре в ряд, вьючные мулы и коляска с пулеметом заняли место в центре, отдельные всадники разъехались по сторонам, прикрывая колонну. Крошечная процессия, не больше ста пятидесяти шагов в длину даже вместе с вьючными животными; Сол улыбнулся, вспомнив гигантскую, в пятнадцать миль, колонну, которая двигалась от Коленсо к Спайон-Копу.
Но этой колонной можно гордиться. Боевые разведчики Кортни. Теперь задача – оправдать первое слово в этом названии.
Сол перекинул ногу через седло, положил на нее блокнот, и они с Шоном на ходу принялись планировать реорганизацию отряда.
В полдень, на привале, план начали претворять в жизнь. Патруль из десяти человек должен был заботиться о мулах; в него Шон отобрал пожилых, полных и плохо ездящих верхом. Эти же люди будут держать лошадей, когда отряд пойдет в бой спешившись.
Из числа моряков Шон отобрал пулеметчиков – расчеты для четырех «максимов». Стрелков разбили на группы по десять человек, и были назначены сержанты – командиры этих групп. Их повышение в должности Сол отметил в своем блокноте.
Уже после заката они остановились на ночь под темным массивом горы. Мбежане со своими людьми ждал у небольшого защищенного со всех сторон костра.
– Я вижу тебя, Мбежане.
– Я вижу тебя, нкози.
При свете костра было видно, что ноги Мбежане в пыли, а лицо серое от усталости.
– Какие новости?
– Старый след. Возможно, неделю назад много людей разбили лагерь ниже по реке. Двадцать костров, но не в ряд, как делают солдаты. Маленьких оловянных банок, которые бросают солдаты, освобождая их от мяса, нет. Палаток не ставили, только постели из скошенной травы, много постелей.
– Сколько?
Вопрос бессмысленный – Мбежане не умеет считать, как считают белые. Он пожал плечами.
– Столько постелей, сколько с нами людей? – поискал сравнение Шон.
– Больше.
Мбежане подумал, прежде чем ответить.
– Два раза по столько? – настаивал Шон.
– Может, и два, но не больше.
Около пятисот человек, решил Шон.
– Куда они пошли?
Мбежане показал на юго-запад.
К Врайхейду, под защиту гор Дракенсберга. Да, несомненно, это часть отряда Винберга.
– Какие новости из краалей?
– Там люди боятся. Говорят мало, а то, что говорят, не имеет значения.
Мбежане не пытался скрыть свое отвращение, презрение, которое испытывают зулусы ко всем остальным африканским племенам.
– Ты молодец, Мбежане. Теперь отдыхай – мы выедем до рассвета.
Четыре дня они двигались на юго-запад. Следопыты Шона прочесывали местность на десять миль про обе стороны от их маршрута, но ничего не находили.
Вдоль южного горизонта, как спина доисторического чудовища, возвышался зубчатый хребет Дракенсберга. На вершинах снега не было.
Шон учил своих людей отражать внезапные нападения.
Стрелки разворачивались и спешивались, прикрывая «максимы», которые стремительно везли к ближайшим возвышениям местности.
Те, кто должен был заботиться о лошадях, уводили их в ближайшую донгу или к холму. Снова и снова повторяли они этот маневр.
Шон так муштровал их, что они, пригнувшись к холкам лошадей, чтобы поберечь натертые зады, проклинали его. Пройдя через усталость, они обрели отличную новую физическую форму. Отросли бороды; лица покраснели и облупились, потом потемнели на солнце, мундиры тоже потемнели, но от грязи. Они больше не проклинали Шона. Все были охвачены каким-то новым чувством, больше смеялись, увереннее держались в седлах, крепко спали по ночам, несмотря на холод, и просыпались свежие, полные сил.
Шон испытывал скромное удовлетворение.
На утро десятого дня он выехал с двумя солдатами на разведку перед колонной. Едва они спешились, чтобы отдохнуть среди груды камней, как Шон заметил движение на равнине впереди. Свирепея, он вскочил с камня, на котором сидел, и побежал к лошади за биноклем.
– Черт побери! – разочарованно сказал он, увидев в бинокль блеск пик. – Кавалерия.
Полчаса спустя они встретили кавалерийский патруль, высланный большой колонной, направлявшейся на юг от линии блокгаузов. Молодой младший офицер, командовавший патрулем, угостил Шона сигарой и сообщил последние военные новости.