Те, кто выжил, стр. 114

Оба парня хором поздоровались с Машей, меня же оглядели с плохо скрываемым любопытством, поочередно задержав взгляд на американском автомате. Маша сказала:

— Знакомьтесь, мой муж, Андрей, сюда прямо из Америки добрался.

— Сергей, — протянул руку худой.

— Алексей, — представился следом здоровый. — Местные мы, за партизан вроде как числимся.

— Так точно, вылитые-на, только управляются еще хуже, — усмехнулся Пантелеев, впрочем не слишком искренне сетуя.

Похоже, что «партизаны» ему как раз нравились.

— Кстати, как он вам? — явно не удержавшись, спросил Сергей, указав на мой автомат.

— А нормально, если хорошо ухаживать, — ответил я. — Меня пока не подводил, хотя стрелял много. Ухватистый, прикладистый, легкий, отдача не бросает, всяких приблуд к нему куча.

— А с патронами как?

— Мне хватит, — засмеялся я. — У меня их больше тридцати тысяч — целый грузовик привез.

— Этот, что ли? — заинтересовался «ивекой» Алексей.

— Он самый, — подтвердил я его догадку. — Только кузов в кунг уже здесь переделали.

— Это вижу, — кивнул он, — работа свежая.

— Вы к делу давайте, — напомнил им Пантелеев.

— Да, мы с вами до Нахабина, — вспомнил, зачем пришел, худой. — На трех машинах. Вот и все, собственно.

— Игорь, забазировать ребят на недельку-другую сумеете? — спросил Пантелеев у Иванова-Рабиновича. — Они там пошустрят-на в округе, но так, чтобы стол и дом у них был.

— Это без проблем, тарищ подполковник, — уверенно сказал Игорь. — Места есть, в гостинице разместим.

— И заправляйте — если что-на, по расходам сочтемся, лады?

— Хоп, тоже без проблем, — кивнул Игорь. — Ну что, двигаем?

Детей, как ни хотелось загрузить всех к себе в кабину, посадил в «бронемог»: там безопасней. В пикап залез со мной только Игорь, из деликатности переместившийся назад, и Маша — на свое, можно сказать законное, место жены — справа от водителя. Все, теперь все по правилам, жизнь налаживается на глазах. Ох, надо бы ее вооружить для таких поездок…

— Солнце, тебя из автомата стрелять учили? — спросил я с надеждой.

— Здесь всех учили, — сказала она.

— Мария Алексеевна талант проявили, — добавил вдруг худой Сергей, стоящий со стороны моего окна. — Она с нашими девушками упражнялась, так что знаем.

— Правда? — обернулся я к ней.

— А ты что, сомневался во мне, что ли? — даже возмутилась она.

— Ни в коем случае, — сразу сдался я. — Доедем до Нахабина — вооружу тебя серьезней, сейчас просто некогда обучать тонкостям владения М4.

А ведь у меня в сумке лежит еще и «укорот» американский, и десяток набитых магазинов. Только разгрузки вакантной нет здесь. Есть в Нахабине, как раз по размеру, запасная Дрики, от нее оставшаяся.

Все же загрузились в машины, поехали в сторону КПП, где к нам присоединились отобедавшие омоновцы, явно довольные жизнью, разместившиеся вместе с детьми и котами в грузовике. Один из них сел за руль, а Санек перескочил в мой «патфайндер», который тоже ехал с нами, — не бросать же совсем новую машину, к тому же дизельную? Пусть половина моя драгоценная на нем по Ржеву и катается: машина хорошая, еще долго проездит.

Там же, на площадке, стояли еще две машины — старый БТР-60 и «буханка» с кучей антенн, явно исполнявшая роль КШМ [38]в этой маленькой колонне. Вокруг машин стояло несколько человек, экипированных на манер Сергея с Алексеем, и я с удивлением заметил среди них женщин… даже девушек, причем сразу четверых.

Перехватив мой взгляд, жена сказала:

— Их тут все знают. Одна компания — они так вместе сквозь Катастрофу и проскочили, раньше… спортсмены они какие-то были, что ли, не знаю точно. Один у них погиб недавно, а двое новых присоединилось… И женщина у них была, рыжая-рыжая, красивая очень, так она замуж вышла в другой анклав, уехала на днях.

Быстро организовались в колонну, ворота распахнулись, и мы поехали.

20 июля, пятница, вечер. Московская обл., Нахабино

— Интересно, а кто здесь раньше жил? — спросила сонным голосом жена.

Голова ее лежала на самом законном месте — на моем плече, рука на груди. Как будто и не расставались, все так привычно и так чудесно. Уставшие, счастливые, сонные.

— Не знаю. Кто-то жил. Может, сейчас в нашем доме и на нашей кровати кто-то спит и гадает — кто тут обитал раньше? И где он теперь, съели его или не очень?

— У нас кровать лучше была, — промурлыкала она сонно. — Неравноценный обмен. Я, кстати, по ней скучать буду, понял?

— Я тоже.

Кровать у нас и вправду хоть куда была, мы ее кузнецам высокохудожественным заказывали. Монолитная и нескрипучая, тяжелая, как памятник на постаменте, с витыми спинками, со вставками из свинцового стекла. Мечта, а не кровать, потому и заказали за сумасшедшие деньги, потому что не смогли в магазинах найти ничего подходящего.

— А там, где мы жить будем, там кровать какая? — вроде даже чуть проснувшись, спросила она требовательно.

— Так себе, — не стал я кривить душой. — Надо новую заказать.

— А старую никак нельзя?

— Ну… не знаю, — растерялся я. — Подумаю над этим.

Представилось мне, как я с боем прорываюсь сквозь орды живых мертвецов и эвакуирую кованую кровать. Потом подумалось, что орд мертвецов там быть не должно: откуда им браться?

— Кстати, в нашем поселке люди еще оставались? — спросил я.

— Угу, — выдохнула она, устраиваясь поудобней. — Много осталось тогда, а как там сейчас — не знаю. Стой, ты же не собираешься за кроватью туда? — вдруг насторожилась и даже приподнялась она, уставившись мне в глаза.

— Нет, конечно, просто спрашиваю, — успокоил я ее.

— А, ну ладно, а то я уже испугалась — думала, что ты совсем дураком стал, — сказала она, вновь укладываясь. — А то вон у тебя шрам какой на голове, все никак не привыкну. Это тоже железкой?

— Да, все сразу, одновременно с этим, — ответил я, коснувшись шрама на скуле, оставшегося на том месте, куда угодил прикладом толстый Тим. — Неудачно упал.

А затем она вдруг уснула. У нее этот фокус всегда здорово получался. Вот так лежишь, говоришь, и вдруг раз — закончила фразу и уже спит сном праведника.

Ой, как же мне сейчас хорошо, кто бы только знал… Весь день прошел как во сне, даже поверить не получается, что все это реальность. Из «Пламени» до Нахабина добрались без приключений — и сразу попали в гости — на плов, правда, а не на шашлык. Игорь все же подсуетился, успел своих предупредить, так что был и банкет в честь воссоединения семьи, встречи друзей и вообще в честь того, что все участвующие до сих пор живы. Папаша его, Ефим Семенович, был в своем амплуа, всячески стараясь напоить гостей, хотя сам всегда пил мало — такая вот у него привычка. А вообще появилось ощущение возвращения домой в самом широком смысле понятия «дом».

Нас устроили на ночь в добротной деревянной даче в поселке, прилегающем к территории части. Несколько домиков держали в качестве гостевых — вот один такой нам и выделили властью Рабиновича-старшего. В соседних подобных разместили и компанию приехавших с нами из «Пламени» «партизан», и я сейчас слышал их голоса — те устроили посиделки с чаем на улице, благо летние ночи стали совсем теплыми. Можно было подумать, что ничего не случилось, а мы просто в гостях у кого-то на даче, но несколько выстрелов из чего-то крупнокалиберного, раздавшихся в ночи, такую иллюзию развеяли сразу.

Еще была Бубу — живое подтверждение случившегося с этим миром, неожиданно появившаяся у меня дочка. Девочка уже освоилась в новой семье, но до сих пор часто плакала по ночам, и ей снились страшные сны. В это легко поверить, если знать ее историю, — хорошо, что хотя бы днем она ведет себя как всякий нормальный ребенок, и самое важное то, что она уже зовет Машу мамой. А вот мне звание «папы» еще придется заслуживать: пока она звала меня по имени. Но и то хорошо.

Юрка был в восторге от подарков, — пришлось Игорю вывезти нас двоих на стрельбище, где он отстрелял коробку патронов из нового револьвера и две коробки из М-16 с китом под двадцать второй калибр. А ничего так отстрелял, внушает уважение: способности имеются. Попутно я провел с женой занятие по освоению американской матчасти, после чего вручил ей в постоянное пользование один из «укоротов», вместе с запасной разгрузкой Дрики. Мне так спокойней будет за нее.