Никто и никогда, стр. 58
Никто не ответил, только совсем рядом хрустнул снег, словно кто-то переминался с ноги на ногу.
— Квинн?! Это вы? — в голосе Тони проскользнули нотки страха. — Кто здесь?!
Ночная тишина прорвалась множеством звуков. Хруст снега послышался со всех сторон. От стволов отделились высокие черные фигуры. В темноте тускло загорелись узкие щели глаз. Существа медленно и осторожно, с глухим ворчанием окружали Тоню.
— Чёрт! — прошептала девушка, в ужасе попятившись. — Ларомонты!
Кто-то зловеще засмеялся. Из темноты не спеша выступил высокий мартер в длинной робе на меху и остановился напротив девушки.
— Илот! — пронесся над лесом пронзительный крик Антонин. — Квинн! На помощь!
Kто-то подскочил к ней сзади и заломил руки за спину так, что лопатки едва не соприкоснулись. От боли потемнели в глазах. В лицо пахнул удушливый смрад.
— Это она, господин? — обратился ларомонт к предводителю.
Низкий, грубый голос и постоянное прищелкивание языком искажали до неузнаваемости знакомые латинские слова. Если бы Антония не находилась слишком близко к разведчику, никогда бы не догадалась, что тот сказал.
Тёмные глаза мартера холодно, без тени интереса изучали девушку.
— Да, — небрежно кивнул он. — Владыка будет очень доволен.
Ларомонт подобострастно загоготал в ответ. Тоня отчаянно забилась в цепких лапах, попыталась крикнуть и не смогла. Из горла не вырвалось ни звука. «Заколдовали! — с ужасом подумала она. — Теперь кричи — не докричишься!»
Тяжелый, как кувалда, кулак опустился на голову Антонии, разом лишив всех мыслей и чувств.
Глава 2. В ЛОВУШКЕ
Тоня пришла в сознание только утром. С трудом разлепив пудовые веки, заставила себя оглядеться. «Где я?» — тяжело шевельнулась первая мысль.
В голове стучали сотни отбойных молотков. От них в ушах стоял гул, заглушающий прочие звуки. Перед глазами прыгали разноцветные искры, во рту пересохло. Девушка чувствовала себя так, как будто ее очень долго били по макушке чем-то увесистым.
Через силу пошевелив пальцами, Тоня поняла, что, ко всему прочему, еще и окоченела от холода. Зуб на зуб не попадал. Грохот в голове усилился, и Тоня поморщилась.
«Где я? Где я? — упрямо подстегивала сознание мысль. — Что случилось?»
Со стоном, больше похожим на простуженный сип, девушка перекатилась на живот и заставила себя подняться на четвереньки. Она кое-как доползла до ближайшей точки опоры, села и откинулась на решетчатую стену.
Тоню везли на тюремной телеге, покрытой темной плотной тканью. Ей доводилось видеть такие в Алироне. Только там в железных клетках перевозили не людей, а кминэков, пойманных в Черном Болоте. Даже самых закоренелых преступников кейлорцы предпочитали везти на обычных телегах, без решетки.
«Почему я до сих пор жива?» — подумала Тоня, затравленно оглядываясь.
Она подергала толстые прутья, а секунду спустя беззвучно рассмеялась. Неужели и в самом деле думала, что сможет оторвать? Тюремная телега рассчитана на самых отчаянных и сильных людей. Что уж говорить о худенькой слабой девушке?
Тоня начертила линию поперек решетчатой стены, поместила ее в круг и перечеркнула. Металл зашипел, от прутьев повалил пар, запахло чем-то неприятным. Потом шипение стало тише, пока не исчезло вовсе. Металл остался нетронутым, как будто на него вообще не накладывали заклинание. Только резкий запах все еще напоминал о неудачной попытке расплавить железо. Очевидно, клетку специально заколдовали для таких случаев.
— Черт! — хотела выругаться Тоня, но вместо слов из горла вырвался беспомощный хрип.
Итак, ее лишили самого действенного оружия — голоса. Теперь о заклинаниях Мариланы можно только мечтать. На помощь тоже не позовешь. Остается надеяться только на себя и на удачное стечение обстоятельств.
«Куда меня везут?» — подумала Тоня, пытаясь приподнять краешек ткани.
Окоченевшие пальцы с трудом подчинялись хозяйке. Девушка потянула материю вверх, легла на пол клетки и стала глядеть в маленькую щель.
Телега скользила быстро, на удивление легко прокладывая колею в глубоком снегу. Эшендор давно остался позади, и сейчас Антонию везли по широкому, ровному, как доска, полю. На горизонте можно было различить узкую полоску леса.
Дикие места Норткара мало отличались от Кейлора. В какой-то мере восточная страна была даже красивее: больше лесов и рек, никаких болот.
«Это богатство да в хорошие бы руки», — с сожалением подумала Тоня. В том, что Монкарт не заботится о природе, она не сомневалась. Вспомнить хотя бы разрушения, причиненные Великой Бурей.
Приглядевшись повнимательней, Тоня обнаружила, что клетка закреплена на больших санях, потому и движется так быстро. Если и дальше ехать в таком же темпе, дней через пять-шесть будут в центре страны.
«А все-таки, куда меня везут? В крепость Монкарта?»— напряженно думала девушка.
Мысль об этом бросала в дрожь. Но тем не менее страстно хотелось попасть туда. Если ей удастся проникнуть, а потом выбраться из резиденции Бессмертного Тирана, она принесет в Кейлор бесценные сведения…
«Норткар — гиблое место. Оттуда никто не возвращается. Никто и никогда», — сказала однажды Эскора.
«Я вернусь! — мысленно ответила ей Тоня, продолжая следить за дорогой, — Я вернусь!»
Телега остановилась только в полдень недалеко от какого-то опустевшего села. Посреди чистого, сияющего белизной снега торчали низенькие покосившиеся домики. Некоторые совсем развалились от беспощадного времени, другие едва держались. Казалось, подуй сильнее ветер, и они рассыплются в прах.
От созерцания этой унылой картины Тоню оторвал звук открывающейся двери. Девушка испуганно отпрянула от щели и попятилась к дальней стене клетки.
Вошел очень высокий, худой, как хлыст, ларомонт. Осторожно, мелкими шажками, с опаской косясь на юную волшебницу, он приблизился к ней, поставил кувшин и миску с сухарями и мясом, а через секунду поспешно выскочил. Страх заставил его забыть о гордости. Если, конечно, у ларомонтов есть гордость.
— Ты боишься ее?! — гневно зашипел снаружи мартер. — Трус! Я спущу с тебя поганую шкуру, когда приедем в крепость!
«Они везут меня в крепость, — подумала Тоня, схватившись за голову. — Господи, если бы я могла как-нибудь связаться с Борисом!»
За клеткой послышалась возня. Потом снова началась несильная тряска. Сжавшись в комок, девушка снова приподняла ткань и стала смотреть на дорогу. К еде она и не думала притрагиваться. От мяса тянуло тухлятиной, а сухари оказались слишком солеными. Только вода внушала доверие, и ее Тоня рискнула попробовать. И решила до последнего терпеть голод. Не хватало еще подхватить в плену тиф или какую-нибудь другую заразу.
Вечером пересекли Костею — самую широкую реку Норткара, которая не замерзала даже в лютые холода. На реке стоял захудалый городишко, название которого Тоня не знала. То, что удалось разглядеть в щель, глубоко порадую ее.
По темным улицам, не освещенным ни единым фонарем, бродили сгорбленные фигуры. Изредка, дрожа от страха, люди приближались к разведчикам с протянутой рукой. Те гнали их прочь, иногда жестоко избивали.
Не давали поблажки даже детям. Один мальчик, очевидно желая разжалобить мартера, откинул капюшон и попросил немного денег на целебную мазь. Лицо, обезображенное жуткими язвами, побелело от страха, но, несмотря на это, ребенок не убегал.
— Убирайся! — прошипел мартер, со всей силы ударив его. — Пошел вон! Вон!
Мальчик всхлипнул, вытирая разбитую губу, и побежал в проулок. Потом подходили другие: старики, женщины, дети. Всех били, грозили заточением в темнице.
В городе царила какая-то страшная эпидемия. Многие нищие мучились от язв, у иных они покрывали все тело. Антония с содроганием думала о том, что сама может заразиться.
На площади, мимо которой проехала телега, столпился народ. Жуткий тихий плач, похожий на сдавленный вой, витал в морозном воздухе. В нескольких местах горели костры. Приглядевшись внимательнее, Тоня с ужасом обнаружила, что горожане сжигают трупы погибших. От чёрных куч выше человеческого роста валил густой дым.