Никто и никогда, стр. 17
Если ребенок окажется с колдовскими способностями, ему будет позволено жить и учиться в Академии.
Он велел моей сестре изменить имя, чтоб никто не узнал о тайне. То имя, под которым вы ее знаете, — вымышленное. На самом деле мою сестру зовут Вирвена Йонат. А свою маленькую дочь она хотела бы назвать Юнолой, но я уже поклялась Лусинде, что назову малышку Дрианой. И свою клятву не нарушу.
Прошу вас, Латория и Лусинда, храните нашу тайну. Если со мной что-то случится, вы одни сможете сказать Вирвене, как зовут ее дочь.
Спасибо за все!
Келинария Йонат».
— Как в романе! — всплеснула руками Лусинда. — Так, значит, Дриана-старшая — это Вирвена, а Дриана-младшая — Юнола?
Латория кивнула.
— Вот здорово! — восхитилась Лусинда, по-детски хлопнув в ладоши.
— Здорово-то здорово, — проворчала старушка, — да только незачем нам знать фамильные тайны Йонатов. Не понимаю, что заставило Кели…
Она не договорила. Откуда-то, с близкого расстояния от них, донеслись звуки песни. Поющих было двое. Один голос — чистый и тонкий, принадлежал, очевидно, девушке. Другой — низкий и хрипловатый — юноше.
Далеко за синим морем,
На волшебном побережье
Новый день вставал с постели
С первым солнечным лучом.
Он задумался немного,
Что нести сегодня людям?
Может, нежной птичьей трели
Золотистый перезвон?
Может, запах трав весенних
Или теплый летний ветер?
Может, золотые листья
Или первый белый снег?
Может, радость новой встречи
Или горечь расставанья?
Может, в этот день родится
В мире новый человек?
Снова день несет на крыльях
Счастье, горе, смех и слезы.
Он один лишь знает точно,
Что нам сможет подарить.
Только, что бы ни случилось,
Знай одно, мой друг любимый,
Мы с тобою все невзгоды
Вместе сможем пережить.
Последнее четверостишие прошептала Латория.
— Слышишь, как поют?! — воскликнула Лусинда и. не раздумывая больше ни секунды, направила коня в сторону, откуда слышалась песня. — Это они!
— Стой! Стой! — шикнула на нее старушка. — Подожди!
— Чего ждать?! Неужели ты не слышишь? Неужели не видишь? — Лусинда указала на юг.
Латория пригляделась повнимательней и заметила три едва различимые в утреннем тумане фигуры девушки, парня и большой собаки.
— Вот они: Антония и Денис! Мы их нашли! Чего ждать?
Латория покачала головой:
— Судя по всему, нашим детям не так уж плохо. Иначе не распевали бы песен. Знаешь, дочка, не думаю, что нам стоит вмешиваться.
— Что?! — воскликнула Лусинда. — Да ты понимаешь, что говоришь?
— Да, — спокойно сказала старушка. — Еще в самом начале нашего путешествия я составила план действий, о котором до сих пор тебе не говорила. Так вот, согласно моему плану, мы отправим детей домой только в том случае, если кому-то из них будет угрожать смертельная опасность. Только тогда я вмешаюсь в ход событий. А во всех остальных случаях мы с тобой будем просто посторонними наблюдателями: что-то вроде их ангелов-хранителей. Лусинда, ты должна понять: если хоть кто-нибудь догадается, кто на самом деле Антония Махновская, ей несдобровать. Девочка и так знает о том, что она — колдунья. Большего ей знать нельзя.
— Так что же, — воскликнула Лусинда, — мы будем просто красться за ними, как шпионы?!
— Совершенно верно, — кивнула Латория. — И это будет самым верным решением. Девочка не должна узнать правду о себе. Никогда.
— Но тогда как же они вернутся домой?! — всплеснула руками Лусинда. — Если мы не вмешаемся, ребята могут до старости просидеть в Кейлоре!
— Я не говорила, что мы пустим все на самотёк, — возразила Латория.
— Послушай, ты сама себе противоречишь! — негодующе воскликнула Лусинда. — Мы будем вмешиваться или нет?!
— Будем! — рявкнула Латория. — Дождемся удобного случая и незаметно подбросим детям лист с пентаграммой. Тоня и Денис смогут вернуться домой, а наша тайна останется нераскрытой.
— Ладно, — проворчала Лусинда. — И все же у меня на сердце неспокойно. Я буду тревожиться до тех пор, пока не удостоверюсь, что с детьми все в порядке и они ни в чем не нуждаются. Знаешь, я бы многое отдала за шанс путешествовать вместе с ними.
— Что ж… — лукаво улыбнулась старушка. — Это можно устроить. Правда, для этого мне придется изменить твою внешность. Так что приготовься и посмотри на меня.
Лусинда развернула коня так, чтобы оказаться лицом к старушке.
Латория стала читать заклинания, беззвучно шевеля губами, и чертить в воздухе перед женщиной непонятные голубые светящиеся знаки. Волосы Лусинды из абсолютно черных приобрели нежно-зеленый цвет.
— Ой, прости, — пробормотала Латория. — Кое-что напутала… Давно не практиковалась.
Она быстро нейтрализовала первое заклинание и произнесла другое. Теперь Лусинда стала натуральной блондинкой. Старушка сделала ее кожу смуглой, а глаза — карими.
— Прекрасно! — сказала довольная Латория. — Ты похожа на женщину из Атера. Но кое-что придется добавить… Вот так… Теперь твои милые ушки станут чуть больше и острее. Жаль, что не могу изменить черты лица. Ты по-прежнему остаешься Лусиндой, правда, кареглазая и светловолосой. И вот что… Сними-ка ранец. В начале путешествия я припасла кое-что очень полезное.
Лусинда послушно выполнила просьбу старой колдуньи. Латория развязала толстые тесемки и достала из ранца крошечную бутылочку ядовито-зеленого цвета, плотно закупоренную пробкой.
— Выпей это, — приказала старушка.
— Зачем? — Лусинда с опаской покосилась на малопривлекательное на вид зелье. — И где ты взяла эту гадость?
— Я купила это в Столице эстов, — улыбнулась Латория. — Поверь, деточка, это питье — отличная штука. Оно защитит тебя от нежелательного телепатического контакта. Дело в том, что вместе с Тоней и Денисом путешествует хотх, а эти существа могут читать любые мысли, даже те,. которые к ним не обращены. После того, как выпьешь зелье, никакой телепат не сможет без твоего ведома и желания узнать, о чем ты думаешь.
— Здорово! — обрадовалась Лусинда. — Я выпью эту штуку немедленно!
— Погоди, не торопись, — остановила ее старушка. Я не сказала, что у зелья есть побочный эффект: выпив его, ты потеряешь голос до тех пор, пока его действие не прекратится.
— То есть, — нахмурилась Лусинда, — я стану немой?
— Да, — кивнула Латория. — А действие зелья закончится только после того, как выпьешь противоядие. Кстати, они у меня тоже есть. А то, что ты не сможешь говорить, даже к лучшему: ребятам не стоит до поры до времени слышать твой голос.
Старушка отдала ранец Лусинде и не по годам ловко соскочила с седла.
— Теперь возьми мою лошадь и скачи к Тоне и Денису. Если хотх будет интересоваться, скажешь, что раньше путешествовала с одной колдуньей, которая подарила тебе коня, когда добралась до Колдовской Академии Короче, выдумай что-нибудь, только поправдоподобнее.
— А как же ты? — растерялась Лусинда. — Без лошади в здешних местах опасно.
Латория засмеялась:
— Глупышка, зачем мне лошадь? Я немедленно вернусь домой. Прямо не сходя с этого места. Если ты теперь будешь с детьми, мне можно отлучиться ненадолго и кое к чему подготовиться.
Лусинда с подозрением покосилась на колдунью:
— Ты явно что-то задумала. Не хочешь поделиться?
— Нет, — голос Латории был, как никогда, серьезен. — Одно могу сказать: шестьдесят три года назад я не закончила одно дело. Надо завершить начатое. Помнишь, ты спросила, могу ли я противостоять? Я подумала и решила, что все же могу. И буду.
— Ты… — Лусинда смотрела на старушку широко открытыми глазами, полными ужаса, осуждения и восхищения. — Ты хочешь…
— Именно, — кивнула та. — Ступай, и не беспокойся обо мне. Лучше пригляди за детьми. А если вдруг случится беда — ты знаешь, как со мной связаться.
— А может, тебе тоже стоит изменить внешность и отправиться со мной?