Я и мой летучий мышь, стр. 33

— Не выражайся, — строго сдвинул брови дядюшка и подошел ко мне, положив руку на плечо… со второй попытки. — Возьмешь его с собой. Авось там и пригодится. Кстати, у него есть еще одно свойство. А ну… попытайся пройти вот через это отверстие, да.

И мне указали на небольшую дыру в двери, сделанную как для собаки. Она была закрыта навесной дверцей, которую можно было отгибать.

— Знаешь… она для меня как-то маловата будет.

— Для тебя — да. Для мыши — нет.

Пытаюсь усвоить новую порцию информации.

— В смысле… я теперь и впрямь мышь?

— Точно не знаю.

Пожимаю плечами и иду к двери.

Так… я у двери. Мышь тоже. А теперь… зажмуриться и сделать два шага вперед. Если что — просто стукнусь лбом. Больно, но не смертельно.

Шаг. Второй. Тре-етий… пятый.

Бульк.

Сижу, кашляю в луже, отплевываясь и удивленно оглядываясь по сторонам. Я снаружи! Сижу в луже с мокрым лицом и штанами. Надо же… а вроде казалась неглубокой.

Дверь позади меня открылась, и с меня стянули плащ, после чего подали руку и поставили на ноги.

— Ну как? — усмехнулся дядюшка.

— Ничего себе! — выдохнула я. После чего получила в руки свернутый плащ и вернулась в дом — сушиться.

Еще часа два мы сидели и обсуждали мое будущее, а потом Балин неожиданно спросил, почему я пришла сейчас, а не много лет назад. Тогда, хлопнув себя по лбу, я вывалила на стол целую гору золота из безразмерной сумы. Минут пять стояла тишина, немного погодя, отойдя от шока, дядюшка Трок спросил, кому принадлежали раньше эти деньги.

— Василиску. Он дал мне свободу на вечер и предложил взять столько золота, сколько захочу.

— А-а-а, — протянул дядюшка.

— Это все вам. — Улыбаюсь, чувствуя себя просто нереально щедрой.

— А-а-а, — протянул дядюшка во второй раз, недоверчиво изучая свое новое богатство.

— А взамен… — Я подождала, пока в глазах гномов мелькнет знакомый огонек. Наконец-то ступор прошел. — Это золото свалилось не просто так: надо что-то сделать взамен. Я хочу провести сегодняшнюю ночь как королева.

— Поясни, — потребовал Балин.

— Знаешь эльфийскую кофейню?

Гном скривился.

— Я хочу, чтобы все ахнули, когда мы с мышом войдем, и утирали слезы счастья, когда выйдем.

— Последнее сделать будет гораздо проще.

— Не язви. Я не в том смысле, что счастливы, что они избавились от нас, а в том… ну, короче, пусть даже эльфы увидят во мне сегодня принцессу, а не замухрышку.

Дядюшка критически обозрел гору золота и почесал затылок пятерней.

— А знаешь… этого может и не хватить.

Угрюмо на него смотрю.

Знаете, что гномы сделают за медяшку? Подкуют кобылу. А за серебрушку? Омолодят кобылу. А за золотой эта же кобыла ожеребится тремя чистокровными ахалтекинскими жеребятами.

Эта присказка давно ходила среди народа. Не обманула она и на сей раз. Дядюшка отослал куда-то сына и, собравшись, исчез в ночи. Мы с Келлой остались ждать у печи, вдыхая аромат подходящих булочек, заодно, пока ждали, перетаскали все золото в подпол, дабы кто не умер от счастья, если зайдет ненароком.

Дядюшка вернулся через полчаса не один, а с гоблином.

— Брадобрей, — пояснили мне.

— Я девушка. У меня нет бороды.

— Садись сюда, — приказал мне гоблин, ткнув пальцем на пол.

— Я не мужчи…

Но меня уже усадили на пол, сказав, что брадобрей здесь он, и поэтому он лучше меня знает, что нужно делать. Он не слепой, и сам сообразит, где и кого нужно брить. Мышь при этих словах захихикал и пополз к краю стола, дабы лично лицезреть это незабываемое зрелище.

Гоблин взобрался на скамейку за моей спиной и сжал в руках спутавшиеся за день волосы.

Я взвыла. На что мне приказали сидеть спокойно, иначе будет прическа а-ля горшок или еще хуже, — это уже как повезет. После такого напутствия я замерла, как памятник себе любимой.

Во входную дверь постучали, и Келла пошла открывать. Оказалось, что пришли гном, полуэльф, человек с хитрыми глазами и два тролля.

— Охрана, — коротко ответил Трок в ответ на мой удивленный взгляд.

Полуэльф при виде золотого, который в этом доме показывали всем, но пока так никому торжественно и не вручили, — засуетился вокруг меня с портняжной лентой в руках, снимая мерки.

Я громко возмущалась, ибо являюсь девушкой приличной, несмотря на образ жизни и прочие нюансы. Портной упорствовал, веря в то, что отличная работа таки доставит ему удовольствие лицезреть золото на своей бледной ладошке. Пока же он тихо матерился сквозь зубы. Когда же мерки были сняты, ко мне подошел человек с хитрыми глазами (он, как оказалось потом, был торговцем тканями и готовой одеждой) и спросил, какое я хочу платье. Я задумалась, и правда, собственно, какое?

— Черное, — сказал Пых, не выдержав затянувшегося молчания. — И чтоб паучки сидели на вышитых серебряной нитью паутинках.

Торговец приуныл и задумался, но через минуту просиял и куда-то убежал, бросив на ходу, что сейчас вернется.

Удивленно смотрим ему вслед.

За волосы снова дернули, выдрав целый клок. Я… я убью этого гоблина, вот прямо здесь и сейчас. Хотя… красота требует жертв, все-таки придется потерпеть…

Через час я стояла перед зеркалом и молча себя рассматривала.

— Ну как? Нравится? — уточнил дядюшка, уже вложивший в мое преображение аж десять золотых.

— Хм…

— Я прекрасен! — восхищенно прошептал Пых, пушистый как никогда и гордо восседающий на моем плече.

Аккуратно завожу переливающийся локон за ухо и разглаживаю складки на панталонах.

— Ну… в целом неплохо.

— Эльфы умрут от счастья, едва увидят тебя, поверь, — попытался польстить полуэльф.

— Спасибо, конечно. Но мне еще платье все-таки нужно.

Раздался звук открывшейся и закрывшейся двери. Это вернулся запыхавшийся торговец тканями, держащий в руках огромную белую коробку. Он протянул ее мне со словами:

— Я купил его дочери для бала-маскарада, а она простудилась и не смогла пойти. Думаю, это именно то, что вы хотели.

Я смотрела на платье, мысленно мечтая придушить Пыха за все его идеи разом.

Глава 10

— Итак. Этот час настал! Пошли.

— Не пойду.

— Чего так?

— Я в таком виде никуда не пойду!

— Да ладно тебе. По-моему, вышло довольно мило.

Сжимаю косу крепче.

— Ладно, ладно. Не заводись. Ну и что конкретно тебя не устраивает?

— Все.

— Давай по пунктам, а то мы тут до утра простоим в гордом одиночестве.

— Почему в гордом? Это самая оживленная улица. Даже по ночам.

— Была. Пока ты тут не встала. Прямо по центру.

— Пых! — с угрозой.

— Понял, понял.

— Заткнись.

— Нет, ну правда, чем тебя не устраивает коса? Эффектно смотришься, кстати. А что это ты собралась делать?

Я размахнулась и швырнула косу в кусты.

— Йех!

— О да. Это было… потрясающе. А как эффектно она отскочила от ветки и угодила в эльфа.

— Что? Там был эльф?

— Почему был? Он и сейчас там, только уже лежит, видимо, с сотрясением мозга и без штанов. Смотреть не советую — жуткое зрелище. Потом всех эльфов именно так себе представлять и будешь.

— Кошмар какой, а я думала, что эльфы, ну… не ходят… до ветру.

— Ага, и питаются исключительно ароматом цветов, порхая по облачкам счастья.

— Да ну тебя. О! И впрямь эльф.

— Тебе не стыдно? — спросил Пых, тоже разглядывая неожиданный трофей. — Хоть штаны снять не успел. Только расстегнул. А тут ты с косой. Изверг.

— Ой, помолчи. Может, ему чем-нибудь помочь? — спросила я, поднимая косу.

— Ага, давай. Если постоишь так еще немного, то, придя в себя и открыв глаза, он увидит склонившуюся над ним смерть с косою. И будет непередаваемо счастлив.

Фыркаю и ищу пульс на шее эльфа.

— Вроде пульс есть.

— Проверь еще раз, вдруг ошиблась?

Эльф захрипел.

— Не, точно жив.

— Вижу. Ладно. Бросай эту пакость, пошли в кофейню.

— Мышь, тихо. Он вот-вот очнется.