Страж могил, стр. 8
– Ты что-то сказал? – Хозяйка снова вернулась. На этот раз она принесла большой ковш, полный воды.
– Нет, ничего… Я просто думаю.
– Здесь тебе попить, – Дила поставила ковш рядом со свечой.
– Спасибо.
– Может быть, надо еще что-нибудь?
Гиз пожал плечами:
– Только лишь то, что я уже просил.
– Я все принесла.
– Нет, не все.
– Что еще? Кажется, ты просил только воды.
– Я просил рассказать мне то, что знаешь ты одна.
– Опять, охотник?
– Нет… Я не могу принудить тебя к чему-то. Но я хочу тебе сказать, что мертвяк не зря ходит к твоему дому. Ты это и без меня знаешь. Так что же его сюда гонит? Ты ведь догадываешься, не правда ли?
– Мне нечего тебе сказать, охотник. Спокойной ночи.
– И тебе спокойной ночи, Дила. Но если вдруг ты увидишь кошмар, если тебе станет неспокойно… Я буду ждать тебя, Дила… Подумай. Пойми. Ты можешь помочь мне. Можешь помочь себе и своим детям. Твоим соседям. Просто расскажи, то, что знаешь.
– Ты надоел мне, охотник, – Женщина отвернулась. – Ты страшно занудлив.
– Мне часто об этом говорили, – усмехнулся Гиз. – Но мало кто из тех людей могут это повторить…
Дила хлопнула дверью, не дослушав охотника. Дернулось пламя свечи.
– Сегодня ночью все станет ясно, – негромко сказал Гиз. – Я это чувствую.
25
Гиз хорошо помнил тот день, когда впервые обнаружил свой дар. День, когда его жизнь, едва не оборвавшись, резко переменилась. Так же, как жизни его друзей – Огерта и Нелти.
Все началось с детской забавы. А закончилось страшной схваткой.
Тогда они сделали невозможное. Три ребенка совершили то, с чем не смогли бы справиться взрослые.
Значит ли это, что в тех детях было нечто особенное?
Или же они были обычными детьми, но страшная встреча как-то их изменила?
И через много лет Гиз не мог дать ответы на эти вопросы.
В одном он был уверен – если б не его дар, они бы не выжили.
Тогда, в тот самый день, их всех спасло предчувствие Гиза…
26
Свеча укоротилась на половину. А ночи не было видно конца.
Гиз лежал на жестком сундуке, укрыв ноги сладко пахнущей овчиной, и наблюдал, как по столбику свечи стекают горячие капли воска. За стеной, совсем рядом, возились мыши – должно быть там у них было гнездо. Иногда они затихали, и тогда Гиз тихонько стучал пяткой в стену. Мертвая тишина была ему не по душе. А под негромкое шуршание и поскребывание и думалось легче…
Охотник перебирал в уме факты, которые удалось ему узнать. Он представлял их нарисованными на карточках, и тасовал эти воображаемые пестрые картинки, мешал, раскладывал по-всякому. Что-то домысливал, что-то отбрасывал. Порой он так увлекался, что забывал обо всем. Даже о своем страхе. Он перешептывался сам с собой. Разговаривал с мечом и со свечой, обращался даже к теням.
Гиз пытался угадать, кто поднял мертвеца. И торопился успеть сделать это до того, как все откроется само по себе.
Охотник знал, что мертвяк – это муж Дилы – бывший муж. Он ушел в лес и пропал. Вернулся только через несколько дней. Ночью пришел домой. Мертвый. И не смог попасть внутрь. Под утро куда-то пропал. А следующей ночью появился вновь… Его видела бывшая жена, она узнала его, испугалась. Это она рассказала всей деревне о мертвяке, но не сказала, кто он такой. Почему? Возможных причин много… Это она первой предложила нанять охотника, чтобы убить мертвяка. Это в ее избе веет холодом. И это она запретила своим детям играть в заброшенном доме.
В доме, который кем-то совсем недавно был начисто выметен. А ход в подвал которого заколочен, точно так же, как заколочены окна в этой горнице – видно, что молоток был в неопытной руке, на дереве множество вмятин от промахов, некоторые гвозди искривлены, забиты не полностью…
Дила что-то скрывает, она сильно напугана, хоть и старается это не показывать.
Дила – некромант? Но почему тогда она боится своего мертвяка? Или же она только притворяется? Надеется провести охотника?
Зачем тогда вообще надо было обращаться к нему за помощью?
Возможно, Дила сама не знает о своих способностях. Она оживила мертвого, не подозревая об этом. А теперь поняла, в чем дело, но боится признаться.
Неужели так?..
Очень похоже на правду…
И все же необходимо сперва убедиться, что догадка верна. Нельзя обвинять невиновного человека.
Нужно подождать.
Совсем немного…
А свеча все короче и короче.
И мысли уже начинают путаться…
Гиз сам не заметил, как провалился в какое-то забытье. Он, вроде бы, не спал, но и реальности его разум уже не принадлежал. Оцепеневший охотник по-прежнему смотрел на колеблющееся пламя свечи, но не видел его. Сознание Гиза переместилось в другое место, в другое время. Туда, где он был уже не раз.
Охотник вернулся в свой кошмар.
27
– …Он шевельнулся! Шевельнулся! – Гиз пятился от мертвяка. – Я видел!
– Перестань! – побледневший Огерт не двигался с места. Он был старшим в их компании, ему недавно исполнилось тринадцать лет. Он был заводилой, лидером, и этот статус не позволял ему выказывать свой страх. – Ты меня не напугаешь, Гиз. Дурацкая шутка!
– Честное слово, я видел!
– И что же ты видел, малыш? – сейчас голос Огерта звучал издевательски. Но Гиз не обратил на это внимания. Он понимал, что таким образом друг пытается справиться со своим страхом.
– Муха заползла ему в рот! Вы видели? Он съел ее. И дернулся…
Онемевшая Нелти крепко вцепилась в осину, словно собиралась вскарабкаться на нее при малейшей опасности.
– Малыш Гиз наделал в штаны, – сказал Огерт. – Малыш что-то вообразил… Эй, Нелти, ты видела что-нибудь?
Девочка помотала головой.
– Никто ничего не видел… – Огерт вытащил из голенища сапога свой знаменитый тесак и теперь держал его перед собой. – Один только наш малыш…
Гиз снова посмотрел на мертвеца.
Неужели действительно почудилось?
Все та же жуткая гримаса искажала неподвижное страшное лицо.
Но куда делась муха?
– Мне показалось, что он шевельнулся, – неуверенно сказал Гиз. – Его рот закрылся. А потом он дернулся…
Жирная муха выползла из черной ноздри мертвеца.
– Мне показалось… – совсем уже тихо повторил Гиз.
– Ему показалось! – фыркнул Огерт и опустил тесак.
– Пойдемте домой, – жалобно пискнула Нелти.
– Сейчас, – сказал Огерт и шагнул к мертвецу. – Только отрежу лоскут от одежды покойника.
Муха почистила крылья и зажужжала, в очередной раз пробуя взлететь. Гиз смотрел на нее, пытаясь разобраться, что именно в этой мухе ему не нравится.
– Подожди, Огерт…
– Ну что еще?
– Зачем тебе лоскут? – спросил Гиз, хотя и без того знал ответ. Он просто хотел задержать друга, потому что чувствовал нечто…
Тревогу… Опасность…
– Должен же я как-то доказать Рону, что мы здесь были, – пожал плечами Огерт.
– Не подходи к нему близко, Огерт!.. – Гиз следил за мухой. А она вела себя точно так же, как и несколько минут назад, за мгновения до того, как Гизу показалось, что труп ожил. Сперва муха прошлась по носу, потом заползла в гниющую рану на скуле, развернулась там, подпрыгнула, жужжа. Переползла на подбородок, затем на губы…
Кажется, она в точности повторяла все свои действия.
– Ты опять за старое, малыш? – Огерт приостановился.
– Муха… – прошептал Гиз, начиная все понимать. – Я все это уже видел!
– Прекрати! – отмахнулся Огерт. – Второй раз ты меня не проведешь… – Он присел рядом с мертвецом, потянулся к нему, брезгливо морщась.
– Не трогай его, Огерт! – вскрикнул Гиз, уже зная, что сейчас случится.
Жирная муха, перестав жужжать, заползла в черную щель рта.
И вспухшие губы знакомо сомкнулись. С хрустом сжались челюсти. Дрогнули высохшие веки.
Мертвяк шевельнулся. Рука его дернулась, и тонкие страшные пальцы крепко вцепились в ногу Огерта…