Страж могил, стр. 7
– А где захочешь. Пол просторный, еще сотня человек поместится.
– Мне бы где-нибудь под окнами. Чтобы слышать, как мертвяк бродит.
– Иди в горницу, – сказала Дила. – Там окна на три стороны выходят. И тихо там, все услышишь, что на улице делается. Только вот ставней там, а окна я намертво заколотила.
– Намертво? – Гиз хмыкнул. – Ну, пойдем, посмотрим.
23
В горнице было еще холодней, а тьма загустела так, что ею, казалось, можно было захлебнуться.
Когда хозяйка шагнула в дверной проем и приподняла светильник, обретшие форму тени шарахнулись в стороны. Они были словно живые, и Гиз невольно схватился за меч.
– Я принесу тебе свечу, – сказала Дила, пропустив гостя вперед. Сама она осталась у порога. Казалось, женщина боится сделать еще шаг. – Можешь лечь на сундуке, он достаточно большой и крепкий. Если не понравится, укладывайся на полу, но здесь водятся мыши.
– Я не боюсь мышей, – сказал Гиз.
– В темноте они могут напугать даже самого храброго человека, – сказала женщина, и Гиз не нашелся, что ответить.
– Я принесу тебе овчину, чтобы укутаться, – сказала Дила. – Здесь очень холодно.
– У тебя всегда так?
– Нет… – Она хотела еще что-то сказать, но осеклась.
– Только несколько последних дней, – предположил Гиз.
– Да… – чувствовалось, что женщина не хочет говорить на эту тему.
– Начиная с той самой ночи, когда впервые появился мертвяк.
– Так убей его! – внезапно зло и напористо сказала женщина. – Убей его, и мой дом снова станет теплым и уютным!
– Возможно, – спокойно проговорил Гиз. – Но прежде я бы хотел услышать то, что ты ото всех скрываешь.
Даже при тусклом свете фитиля было заметно, как дрогнуло лицо Дилы. Но женщина мгновенно справилась с собой, нахмурилась, поджала губы:
– О чем ты говоришь, охотник:?
– Ты отлично меня понимаешь.
– Кажется, нет…
Гиз приблизился к ней вплотную, посмотрел в глаза. Сказал вкрадчиво:
– Ты же видела мертвяка, признайся…
– Нет.
– Ты узнала его…
– Нет… нет… – В голосе женщины послышался страх. Но страх чего?
– Кто это был? Твой муж? Твой пропавший муж! Скажи мне! – напирал Гиз.
– Я не видела его! – женщина вжалась в стену. – Я не знаю, кто это! Не знаю!
– Почему он приходит сюда? Ты догадываешься? Ты знаешь!
– Нет! Не знаю! – Дила оттолкнула охотника. – Я ничего не знаю! Я позвала тебя, чтобы ты его убил! А ты мучаешь меня!
– Ладно, – сдался Гиз, отступая. – Я надеялся, что ты мне поможешь. Но если ты не хочешь говорить – не надо. Все равно, я точно знаю, что у тебя есть какая-то тайна, и я в любом случае докопаюсь до ее разгадки. И для тебя же будет лучше, если это произойдет раньше. А иначе я не смогу выполнить то, ради чего я здесь. Я не сумею защитить вашу деревню! Тебя и твоих детей!
Дила вздрогнула, словно ее ударили. Растеряно опустила глаза, обмякла, ссутулилась. Пробормотала чуть слышно:
– Это он…
– Что? – Гиз взял ее за плечи, встряхнул. – Что ты сказала?
– Это он… – повторила женщина. – Это Гест… мой муж…
– Ты видела его?
– Только его силуэт.
– Слышала его?
– Да.
– Он что-то говорил?
– Он стонал. Я не уверена, но мне показалось, что он звал меня и детей. И просил, чтобы его впустили, жаловался, что страшно голоден.
– Ты разговаривала с ним?
– Нет.
– Нельзя разговаривать с мертвяками!
– Я не сказала ему ни слова.
– Но ты знаешь, почему он вернулся?
– Нет.
– Ты догадываешься, из-за чего твой муж стал мертвяком?
– Нет… – женщина отвечала твердо, но Гиз чувствовал, что она снова врет. Или не говорит всей правды.
– Скажи мне! – напирал Гиз. – Доверься! Это поможет и мне, и тебе!
– Я уже все сказала!
– Ты не сказала самого главного!
– Мне больше нечего сказать!
– А о заброшенном доме напротив? О нем тебе тоже нечего сказать?!
Женщина запнулась, застыла с открытым ртом, буравя взглядом лицо Гиза. Светильник в ее руке заметно дрожал, по стенам и потолку скакали тени.
– Уходи! – Она вдруг с силой толкнула дверь. – Вон отсюда! Немедленно!
– Эй, – Гиз даже растерялся. – Чего это на тебя нашло?
– Убирайся прочь из моего дома!
– А как же мертвяк? Я обещал вас от него избавить. Я должен это сделать. Обязан!
– Ты… – голос женщины задрожал. – Ты… ты специально меня мучаешь!
– Нет же! – запротестовал Гиз, чувствуя себя глупо и неуютно. – Я просто делаю свою работу.
– Ты обвиняешь меня в чем-то… Я не понимаю… – Женщина закрыла лицо свободной рукой, всхлипнула. – Я ни в чем не виновата…
– Хорошо, я тебе верю… – В этот момент Гиз, действительно, усомнился в себе, в своих подозрениях, догадках, предчувствиях. – Я просто пытался как следует во всем разобраться…
Дила тихо плакала. А Гиз все оправдывался, начиная злиться на себя, на собственную неуверенность:
– Я думал… Я надеялся, что ты можешь что-то прояснить… Я же чужой здесь. Я не знаю всего… А каждая мелочь может оказаться важной…
– Мы устали, – Женщина рукавом вытерла слезы, искоса заглянула охотнику в лицо. – Мы все очень устали бояться… Ты действительно нам поможешь?
– Я постараюсь, – ответил Гиз.
– Хорошо… – Дила почти успокоилась. – Оставайся… Я принесу тебе овчину и свечу.
– И захвати чего-нибудь попить, – сказал Гиз.
– Разве только воды.
– Меня это устроит.
24
Дила вышла, и Гиз на какое-то время остался один. В полной, абсолютно непроглядной темноте.
Касаясь рукой стены, он прокрался к большому сундуку – едва ли не единственному здесь предмету мебели – ощупал его, присел на край. Положил меч на колени, закрыл глаза, сосредоточился, пытаясь уверить себя, что ничего страшного в окружающем мраке нет.
«…Если не можешь справится со своим страхом, – говорил когда-то Страж, – сделай его источником своей силы. Заметь, если человек боится паука, и если он увидит его рядом с собой, то немедленно вскочит, чтобы убить насекомое. И для этого человека неважно будет, чем он только что занимался – отдыхал ли, обедал, разговаривал с кем-то. Даже если он устал, если он уже был готов заснуть, он мгновенно очнется, схватит первую попавшуюся вещь и прихлопнет несчастного паука с такой силой, что от того и мокрого места не останется. А если пауку посчастливится избежать удара, если он куда-нибудь заползет, спрячется, то человек, даже если он ленив, все перевернет, лишь бы найти безобидное, но внушающее страх насекомое. Страх придает человеку силы. Страх – это сама сила…»
Гиз провел ладонью по ножнам. Коснулся пальцами костяного набалдашника рукояти.
«…схватит первую попавшуюся вещь…»
– Они устали, – негромко сказал Гиз. – Они очень устали бояться, и просят меня помочь… – Он покачал головой, наполовину вытащил клинок из ножен. Сталь, как обычно в темноте, светилась, ничего не освещая. – Я помогу им. Но кто поможет мне?..
Гиз часто размышлял вслух. Это помогало ему собраться, сконцентрироваться на проблеме. Кроме того, разговаривая с собой, он успокаивался. Возникало обманчивое ощущение, что он не один, что рядом с ним надежный товарищ, понимающий собеседник.
– Я тоже устал, – сказал Гиз.
– Тогда поспи, – отозвался кто-то, и охотник вздрогнул. Снова ожившие тени отскочили к стенам, вспрыгнули на потолок, закачались, заколыхались, задрожали, страшась света.
Неся перед собой толстую свечу, прикрывая ладонью желтый слабый огонек, в горницу вошла Дила. Сбросила с плеча выделанную овечью шкуру, ногой пихнула ее к сидящему на сундуке охотнику. Присев, поставила на пол свечу. И снова ушла, не закрыв за собой дверь.
Гиз посмотрел на огонек и уже не мог отвести взгляд. Крохотный лоскуток желтого пламени – он один порождал полчища уродливых теней, и каждое его легкое трепыхание отражалось пляской тьмы.
– Словно некромант, поднимающий мертвых, – пробормотал Гиз, невольно сжимая рукоять меча.