Ни слова о магах, стр. 47
Когда песня закончилась, отзвуки ее долго дрожали под потолком. Стас поднял глаза.
Суровый Джош с восхищением смотрел на него. Рудгер задумчиво водил пальцем по столешнице. Хурхас, подперев голову руками, зачарованно раскачивался, словно все еще слыша песню. А Легорн… Легорн плакал!
— Еще, — выдохнул Хурхас.
Стас мгновение помедлил, раздумывая, что исполнить, до руки уже знали, какая песня будет следующей, аккорд уже прозвучал, и Стас начал новую, свою:
Зацепилось солнце за макушки леса,
Церковь накренилась в речку посмотреть.
А из перелесков выходили бесы —
На ножах на острых выносили смерть
Развернулась лентой белая тропинка,
Только знаю я: по ней мне не идти.
Черная дорога, темная ложбинка
И с ножами бесы на моем пути…
Он пел и пел — песня была длинная, почти бесконечная. А когда она закончилась, когда Стас убрал гитару, все молча встали и разошлись по комнатам. Только Легорн остался сидеть перед огнем, погрузившись в свои думы и утирая наворачивающиеся слезы. Он сидел долго, вспоминая свое детство, друзей, родителей. Жену.
Почему Хурхас не пришел раньше? Почему он не спас и ее?
Диа…
Почему он позволил тебе умереть?…
Ночью Легорн особенно остро чувствовал свое одиночество. Долгой зимней ночью.
Замок казался склепом.
Да он и был склепом — каменным, холодным, пустым…
Наверху что-то приглушенно хлопнуло. Легорн поднял глаза к потолку. Прислушался. По винтовой лестнице кто-то поднимался. Легорн поежился, оглянулся на обступившую со всех сторон темноту.
Склеп!
Набросив плед на плечи, он встал, кинул в камин пару поленьев, посидел перед очагом на корточках, наблюдая, 'как занимается огонь. Тьма немного отступила. Легорн тяжело вздохнул, вернулся в кресло. Снова задумался, незаметно для себя задремал. Спал он тревожно — порой вздрагивал, хватался за рукоять меча, открывал глаза, непонимающе осматривался — призраки обступали его со всех сторон, неясные видения из прошлого. Обрывки снов причудливыми тенями колебались на стенах. Легорн хмурился, ожесточенно зевал, ерошил волосы, щипал себя за щеки. Но уже через минуту вновь начинал клевать носом, безвольно ронял руки, смежил веки…
В эту ночь призраки беспокоили не только Легорна.
Далеко за полночь вдруг проснулся Стас.
У дальней стены шевелилась во мраке какая-то неясная тень — серая, бесформенная, — словно клуб дыма застрял в углу.
На соседней кровати беззаботно посапывал Хурхас.
Стас приподнялся на локте, щурясь в темноту. И серая тень, почувствовав его внимание, качнулась к нему. Выплыло из тьмы белое, чуть светящееся лицо с черными провалами глазниц, распахнулась дыра рта. Стас ощутил, как дохнуло холодом. Он хотел крикнуть, но только просипел что-то бессмысленное, хотел забиться под одеяло, но все его тело сделалось непослушным, мышцы окаменели. Белое лицо тянулось к нему, призрак что-то говорил, но Стас не слышал, не понимал, не мог понять. Из темноты возникли жуткие полупрозрачные руки, распростерлись над кроватью, потянулись к изголовью…
Стас жалобно всхлипнул и отключился.
Наваждение исчезло…
Замок спал.
Замок пребывал в беспамятстве.
Черные крепостные стены огораживали островок спокойствия. Казармы, набитые людьми, ждали утра. Едва теплились узкие амбразуры караульного помещения — дежурный дремал перед гаснущим очагом, надеясь на неприступность каменных стен и прочность окованных металлом ворот.
Только ярко светилось окно одной из заброшенных комнат на самой вершине главной башни. Свет факела был заметен издалека. И тот, кому предназначался сигнал, увидел его, довольно кивнул, вспрыгнул на лошадь и, гикнув, поскакал во весь опор, не боясь ни воющих в ночи волков, ни колючей поземки.
Глава 15
— Он здесь, — сказал Хурхас и открыл глаза.
— Что? — из своего угла отозвался очнувшийся Стас.
— Назлух здесь. Рядом. — Хурхас выбрался из-под одеяла, сел на краю кровати.
— Где? — Стас вспомнил ночное видение — сон? явь? — и содрогнулся.
— Не знаю. Я чувствую его.
— Чувствуешь?
— Да.
— Но как?
— Сила, — сказал Хурхас таким тоном, словно все объяснял этим коротким словом. Стас пожал плечами.
— Может, приснилось?
— Он здесь. — Хурхас встал, подошел к окну. На улице только-только начинало светать. Билась в заледеневшие стекла поземка. Маг долго всматривался в неясную серую муть, потом вытянул руку и сказал спокойно:
— Назлух там. Он выследил нас. Стас помолчал. Спросил неуверенно:
— И что теперь?
— Не знаю. Для начала разбудим Легорна…
Они собрались в зале, где стол был полон вчерашних объедков. Хмурый Легорн тискал рукоять меча. За спиной хозяина замер Зелд. Невыспавшийся Рудгер клевал носом, то и дело зевал, прикрывая рот ладонью. Джош делал вид, что дремлет — уронил голову на столешницу, закрылся руками. Хурхас время от времени вздрагивал и озирался— он словно бы слышал что-то недоступное остальным.
— Назлух здесь, — в который уже раз повторил маг.
— Насколько он близко? — спросил Легорн.
— Не могу сказать. Быть может, прямо за крепостными стенами. А может — в соседней комнате.
— Я слышал, ночью кто-то поднимался наверх. Это были не вы? — обратился ко всем Легорн.
— Нет, — сказал Рудгер, зевая. Стас покачал головой.
— Это не ты поднимался в башню? — Легорн трон\ i Джоша за плечо.
— Нет, — буркнул стрелок, не поднимая головы.
— Никто не заметил ничего подозрительного? — поинтересовался Легорн.
Стас замялся. Негромко сказал:
— Может быть… Я не знаю… Ночью…
— Что?
— Какая-то тень. Белое лицо с черными дырами. Руки словно бы из тумана. Может быть, это был сон… Легорн нахмурился еще больше.
— Нет, это не сон. Ты тоже видел это, Джош? Там, в башне?
— Да. — Стрелок выпрямился, и всем стало ясно, что он не дремал — во взгляде его не было ни капли сонливости. — Я видел призрак.
— Плохой знак. — Легорн покачал головой. — Что-то произойдет.
— Назлух поблизости, — сказал Хурхас. — Он знает, что я здесь. И если он так близко, если он уже не скрывается, это значит, что он не один.
— Проклятая пурга, — пробормотал Легорн. — В пяти шагах ничего не видать. Под нашим носом может прятаться целая армия, а мы слепы, словно котята.
На несколько минут установилась тишина. Только Руд-гер изредка мучительно зевал. Было слышно, как свистит ветер и царапает окна сухая поземка. Потом родился новый звук — приближающееся приглушенное ритмичное лязганье. Кто-то шагал по коридору замка.
Хурхас и Легорн переглянулись.
В дверь громко постучали.
— Да! — крикнул Легорн.
В комнату вошел воин в доспехах и при оружии. Вскинул руку, салютуя хозяину. Доложил:
— Отряды готовы. Ждут ваших распоряжений.
— Хорошо, Теткур, — устало сказал Легорн. — Распоряжений пока не будет. Присаживайся.
Воин неловко устроился на краешке скамьи, стоящей у двери.
— Все тихо? — спросил Хурхас.
— Пурга, — односложно ответил Теткур.
— Ничего не слышно, не видно? — спросил Легорн.
— Только пурга.
— За ворота кто-нибудь выходил?
— Да. Нерсак и Фипат.
— И что?
— Пока не вернулись.
— А давно ушли?
— Давно.
— Плохо.
— Пурга, — сказал Теткур. — Они могли сбиться с пути. Метет так, что в двух шагах ничего не разобрать.
— Плохо. Патрули выставлены?
— Да. Усиленный отряд к воротам. Двенадцать отрядов на стенах. Остальные ждут в казармах — пурга.
— Если хоть что-то заметят, пусть немедленно докладывают.
— Да.
— Хорошо, Теткур, иди.
Воин поднялся, отсалютовал. Развернулся и, бряцая металлом, удалился. Стихли шаги за дверью.
— Они так же слепы, как и мы, — сказал Легорн. — И у нас есть преимущество.
— Какое? — поинтересовался Джош.