Кровь Севера, стр. 8

– Не станут даны кланяться этому! – раздосадованный Стюрмир вытянул меч и указал им на деревянную статую Иисуса в обрамлении соломенных «лучей». – Что ж твои соплеменники такие жадные? – проворчал он, вновь обращаясь к священнику. – Даже одежды приличной своему богу не подарили? На что он такой годен? Только на растопку…

… Я успел вовремя перехватить руку Стюрмира и не дал разрубить Распятие.

– Полегче, брат! Не следует оскорблять Бога в его доме! Убери меч.

Стюрмир так удивился моему вмешательству, что безропотно упрятал клинок в ножны.

– Ульф прав, – поддержал меня Медвежонок. – Пусть он и слабак, бог франков, но зачем гневить его попусту. Другое дело, если бы он был из золота, а это простое полено. Пошли отсюда.

И они ушли. А я задержался. Присел на скамью. Деревянный Иисус глядел на меня строго и печально. Священник устроился рядом.

– Ты не похож на нормана, – заметил он.

– Так и есть, – ответил я. – Моя родня – из словен. Почему твой храм так беден? Его ограбили?

– Нет, – священник покачал головой. – Я сам отдал всё, чтобы прокормить свою паству. Бог внушил мне благую мысль. Теперь у меня потир из меди, чаши из глины… Зато твоим друзьям незачем громить мой храм. Да и к чему богатства слугам Господа?

– И почему Он не внушил ту же мысль другим священникам? – с иронией поинтересовался я.

– То мне не ведомо, – смиренно произнес священник. – У тебя ясные глаза, человек с севера. Надеюсь, Бог найдет дорогу к твоему сердцу и к твоей душе.

Он легко, по-молодому поднялся, перекрестил меня и ушел.

А я посидел еще пару минут, а потом покинул церковь и присоединился к друзьям.

Должно быть, Бог и впрямь пребывал в той церкви, потому что на душе у меня стало светло и легко. Может потому, что я оставил на церковной скамье пару серебряных монет?

Шевалье Жиль торжественно поклялся повиноваться Хрёреку как собственному отцу. Серьезная клятва. И односторонняя. Хрёрек-ярл рыцарю не обещал ничего. Однако выбора у благородного Жиля не было. Вернее, был. Преклонить колено или умереть в надежде, что его синьор, местный граф, за него отомстит. Слабое утешение для молодого парня, у которого даже наследника не имелось.

В городке мы оставили военную команду из тридцати человек, построились походным порядком и бодрячком двинулись за церковной утварью! Правило – «все лучшее Церкви» в Европе девятого века соблюдалось неукоснительно. И мои соратники относились к нему с полным одобрением. Еще бы! Когда большая часть драгметаллов страны собрана в определенных и легко обнаруживаемых местах, это удобно. Норманам остается лишь придти и взять.

Глава пятая. Священная крепость франков

– Так это же мой пастушок! – воскликнул я, увидав знакомую фигурку, окруженную полусотней мелких лохматых овец. Очень кстати!

Вопреки моим ожиданиям, соединенное воинство двух ярлов на обрушилось на монастырь сходу. Более того, пройдя по дороге примерно с километр, наше войско разделилось натрое. Две меньшие части широкими крыльями, но с максимальной маскировкой двинулись в обход. Их задача – перехватывать всех, кто намеревался прибыть в монастырь. Или его покинуть. В том числе и водным путем – холм, на котором возвышалась святая обитель, с двух сторон омывался речкой.

Основная часть войска (в том числе и хирд Хрёрека-ярла) остановилась вне видимости монастырских дозорных и выдвинула вперед разведку. То есть меня и самого ярла. На удалении в сотню метров пряталась группа поддержки, если кому-то вдруг взбредет в голову нас схитить. Заметить парней из прикрытия было практически невозможно. Хотите увидеть чудо? Поглядите, как прячутся викинги. Раз – и нету. А зайдешь за кустик размером не больше веника, глядь – сидит. Как укрылся? А непонятно. Да так хорошо прячутся: не наступишь, не увидишь.

Итак, мой дорогой словенский пастушок. И его отара.

– Поговори с ним, – велел Хрёрек.

И мне пришлось устроить сорокаметровый «заполз» по лугу. С препятствиями, которые угадывались, к счастью, издали. По запаху.

Оттуда, из травки, я его и окликнул. В принципе можно было и не опасаться особо. Этот склон холма из монастыря не просматривался. Но это – в принципе. Если я выдам наше военное присутствие, Хальфдан с Хрёреком мне голову открутят.

Вихорёк мне обрадовался. Сообщил, что ему было велено пасти отару поближе к монастырю, потому что в окрестностях вчера видели разбойников. Четверых. Хорошо вооруженных. Вероятно, викингов.

Блин! Я мог бы назвать этих разбойников поименно! Вот они, гнилые понты норманской аристократии!

– Ну и как? – поинтересовался я. – Монахи испугались?

Оказалось, ничуть не бывало. Подумаешь, четверка норманов! Овец они да, могут стырить, а напасть на этакую крепость – никогда. Так что в обители царила тишь да гладь. Надменное спокойствие, усиленное верой в Господа и еще тем, что вчера в помощь монастырской страже прибыл отряд в сто семьдесят копий.

Не то, чтобы Вихорек их считал, но слышал, как посчитали другие. Кто прислал бойцов, пастушку неведомо. Качество подготовки вновь прибывших – тоже. Но кушали хорошо. И баб с собой привезли штук двадцать. Настоятель побухтел, но смирился. А бабы – веселые. С одной такой Вихорек успел побеседовать. По ее инициативе. Мол, если есть среди монахов желающие позагонять бурундучка в норку, то за небольшое вознаграждение… А Вихорьку комиссионные. С головы. Вернее, с другого органа. Также Вихорек слыхал: со дня на день ждут еще один отряд. Тоже сотни на полторы.

Я покинул Вихорька и отправился в обратный «заполз». Следовало сообщить новости ярлам.

Новости наших лидеров не порадовали. Вероятность еще большего усиления монастырского гарнизона – тоже. Конечно, второй отряд наемников вряд ли доберется до цели, но бесшумно и бесследно перебить полторы сотни бойцов почти невозможно. Следовательно, в монастыре узнают, что мы – рядом, и нас – много.

Каменные стены, привратная башня, с которой очень удобно обижать штурмующих… Запрутся – и мы тут до осени просидим. Личное превосходство конкретного нормана над конкретным франком сходит на нет, когда франк с четырехметровой высоты льет норману на голову кипяток. Или смолу, что еще более неприятно.

Нужен хитрый план, который позволит нам проникнуть за стены.

– Может, ночью? – предложил я.

Не понравилось. Скандинавы воевать в темноте умеют. Но не любят. Им нравится публичность, а какая публичность, если твои подвиги и не разглядеть толком. Вдруг там, наверху, в Асгарде, перепутают и заберут в Валхаллу не того.

– Наемники, – сказал Хальфдан Рагнарссон. – Когда они придут, им точно откроют ворота.

– Если они придут… – произнес Тьёрви задумчиво и поглядел почему-то на меня.

Я пожал плечами. За что купил, за то и продаю.

– Никаких «если»! – Мой ярл оживился. – Вороны Белого Бога ждут наемников? Будут им наемники!

Хальфдан – младший из Рагнарссонов. Хитростью и коварством он изрядно уступал Сигурду и Ивару, однако он был далеко не дурак.

Схватил идею на лету и оживился.

– Тьёрви! Возьми две сотни хирдманнов и закрой дорогу на полдень [5]! Когда франки подойдут – они твои.

– Если… – Тьёрви всё еще сомневался.

– Они придут, – уверил мой ярл. – Но с тобой, Тьёрви-хевдинг, пойдут и мои люди.

– Полагаешь, я не справлюсь с большой сотней франков? – Тьерви, похоже, обиделся.

– Не сомневаюсь, что ты сможешь победить и тысячу, – заверил Хрёрек. – Но нам ведь не победа нужна, а их оружие и лошади. И никто не должен уйти. Ни драный пес, ни шлюха. Для этого двух сотен бойцов будет мало. И еще – надо застать их врасплох!

– Брат, – вмешался Хальфдан. – Ты хочешь обидеть моего хёвдинга и моих людей? Франки увидят их не раньше, чем они начнут их резать.

– Я не сказал «напасть внезапно», – Хрёрек усмехнулся. – Я сказал: застать врасплох. А это не одно и тоже. А сделаем мы так…