Жемчужина Санкт-Петербурга, стр. 34

Сам он всегда чувствовал себя неуютно рядом с женщинами, терялся и не знал, о чем говорить. На тех политических собраниях, на которых он бывал, женщины были шумные и агрессивные. Ему казалось, что этим женщинам больше всего хотелось походить на мужчин. Иногда его охватывало желание поговорить с Валентиной и с ее матерью. Остановить машину и узнать, что у них на уме. В Валентине он чувствовал чтото необычное, какуюто загадку, которую никак не мог разгадать. Именно поэтому она так испугала его, когда застала в подвале церкви с гранатами: он не знал, чего от нее ждать, как она поведет себя после этого. Было очевидно, что она чтото подозревает, но поделится ли она своими подозрениями с отцом? Пойдут ли они с этим в охранку?

Теперь ему предстоит быть как никогда осторожным. Аркин молча вернулся к гаражу, вошел и закрыл за собой дверь. Сердце его беспокойно зачастило, но он знал, что вряд ли ктонибудь решит наведаться сюда. Здесь было безопасно. Аркин всегда чувствовал одно и то же. Чувствовал огонь, который сжигал его изнутри, ощущал потребность широкими шагами идти в будущее. Жажда действий переполняла его, не давала покоя, и он, решив, что это уймет ее хотя бы на время, направился в самый дальний угол гаража, за машину. Там у стены аккуратно рядком стояли несколько канистр с маслом и картонных коробок с частями мотора, наждачной бумагой, инструментами и прочими железками, которые есть в каждом гараже. Никто не догадается. Никто не копнет глубже.

Только он знал о ящике, зарытом в землю под картонками. Лишь одному ему было известно, что в нем находится.

В тот раз Валентину должна была сопровождать Соня. В своем лучшем черном платье и перчатках она сидела, выпрямив спину, на заднем сиденье «Турикума», и Валентина обратила внимание на то, что на ней новая шляпка с красной бархатной ленточкой.

— Увидеть царя для нас большая честь, — заметила Соня, так и сияя.

— Да, это верно.

Она действительно так считала. Но перед собой Валентина видела спину Аркина, и ей вдруг подумалось: что в ту минуту творится в голове этого пролетария?

Когда приехали, место выглядело совершенно не так, как она думала. Валентина ожидала увидеть какойнибудь деревянный домик рядом с огромной дырой в земле с ведущей вниз ржавой лестницей. Перед выездом она даже представила, как неудобно ей будет спускаться по такой лестнице, и сняла почти все нижние юбки, чтобы было легче переставлять ноги по ступенькам. По настоянию матери, которую больше всего беспокоило то, как будет выглядеть ее дочь в присутствии царя, она надела подбитое лисьим мехом пальто и шляпку, но под пальто на ней было простое шерстяное платье свободного покроя с высокой стойкой, теплое и не стеснявшее движений.

— Волнуетесь? — спросила она медсестру, когда они выходили из машины.

— Конечно. Подумать только, я встречусь с самим царем! Это один из величайших дней в моей жизни. — Соня возбужденно всплеснула руками. — Я и не думала никогда, что удостоюсь такой чести.

Валентина бросила взгляд на лицо Аркина, который стоял у подножки, помогая им выходить из машины, но не заметила ничего особенного. Он сохранял отстраненное выражение, но она готова была поспорить на свою соболью муфту, что он прислушивался к каждому их слову.

— Аркин, — сказала она.

— Да, Валентина Николаевна.

— Когда поставите машину, можете вернуться сюда, чтобы приветствовать царя, когда его величество прибудет. — Она посмотрела прямо в бесстрастные серые глаза. — Если хотите.

— Спасибо, Валентина Николаевна.

Она улыбнулась — это была небольшая месть за тот выстрел из винтовки. После этого она осмотрела здание, в которое им предстояло войти. Вовсе не деревянный домик. Совсем даже наоборот. То было внушительных размеров трехэтажное кирпичное здание с входом, украшенным замысловатой каменной кладкой. Самым удивительным было то, что его фасад не был ровным, а изгибался, точно повторяя форму туннелей, которые расползлись под городскими улицами. Никаких огромных дыр в земле пока что видно не было. Не было видно и казаков конвоя.

Когда она подошла к входу, дверь распахнулась, и сердце Валентины замерло. Прямо перед ней стоял Йенс. Он протягивал ей руку с таким видом, будто уже заждался их и от радости был не в силах сохранять приличествующее случаю спокойствие.

— Добрый день, барышни. Всетаки приехали. А я боялся, что изза тумана вы передумаете.

Неужели он в самом деле думал, что она не приедет?

Сначала он склонился над рукой старшей из женщин со словами:

— Какое счастье видеть вас, София. У вас чудесная шляпка.

Пухлые щеки женщины вспыхнули.

— Это старье? Я надела ее, просто чтобы в туннеле мне ничего не накапало на голову.

— Как предусмотрительно, — улыбнулся он.

Валентине захотелось вырвать из его руки руку медсестры, но, когда он наконец повернулся к ней, она простила его. Простила ему все, потому что он посмотрел на нее так, будто весь день ждал этого мгновения и всю ночь считал минуты. Он не скрывал этого, позволил ей увидеть свою радость. Онато думала, что в сегодняшнем тумане глаза его покажутся скучными и бесцветными, но они сияли ярко, как первые ростки травы по весне. Никогда еще она не видела глаз такого цвета. Инженер взял ее руку, и на какуюто секунду ей показалось, что он хотел поднести ее к губам, но Йенс сдержался. Вместо этого он поклонился, так низко, что она увидела его макушку и густые волосы. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы не поддаться внезапному желанию прикоснуться к ним.

— Добрый день, Йенс, — спокойно произнесла она.

Их глаза встретились. Валентина все еще не понимала характера его отношений с графиней, но сегодня она решила не думать об этом. На какойто миг он задержал ее пальцы в своих, но она высвободила руку.

— Все уже на месте? — спросила она. — Готовы к приезду его величества?

Губы его напряглись.

— Боюсь, что его императорское величество задержан неотложными делами. Он не сможет сопровождать нас в экскурсии по инженерным сооружениям.

— Оо, — разочарованно протянула Соня.

— Я прошу прощения за непредвиденное изменение планов, но у его императорского величества очень много дел и он не располагает своим временем, как ему заблагорассудится. Зато сегодня нас будет сопровождать министр Давыдов с супругой.

— Но царя не будет? — со скорбным видом переспросила медсестра.

— Нет, царя не будет.

— Не глупите, Соня, — строго произнесла Валентина. — Мы приехали сюда посмотреть на инженерные сооружения. Я уверена, вы не будете разочарованы.

— Вы тоже расстроены, что не увидите царя, Валентина?

Прямой вопрос Йенса застал ее врасплох.

— Нет.

— Правда?

— Я приехала, чтобы посмотреть на туннели.

— В таком случае давайте этим и займемся.

Он предложил ей руку, и они вместе вошли. Наверное, они прошли кроме этого и через какойто вестибюль, вероятно, по пути им попадались другие люди, но ничего этого она не замечала, потому что думала только о сильной надежной руке, на которую опиралась, о теплом плече, к которому прикасалась.

«Туннели, — напомнила она себе. — Я пришла осмотреть туннели».

Ржавой лестницы она так и не увидела. Вниз они спустились на тяжелом механическом лифте, больше похожем на клетку для зверей, чем на подъемный механизм для людей. Железная дверь с грохотом закрылась, и желудок Валентины как будто взлетел к горлу, в то время как тело ее обрушилось в земные недра. Внизу она поздоровалась с госпожой Давыдовой, которую уже встречала раньше на балу, потом ее представили и другим гостям, но никто из них не задержался в ее мыслях, потому что она не могла думать ни о чем, кроме Йенса и его туннелей.

А надо сказать, что туннели его вид имели весьма неприветливый. Начать с того, что здесь пахло дохлятиной и немилосердный сквозняк разносил вонь повсюду. Туннели как будто обдали Валентину своим дыханием, и дыхание это было зловонным. По стенам стекала вода, и, несмотря на то что под сводчатым потолком на равном расстоянии друг от друга висели лампы, здесь было много участков, куда их свет не проникал.