Консьянс блаженный, стр. 81

— Император, дедушка, сам император! — ответил Консьянс.

— Император? — хором воскликнули папаша Каде, Мадлен и г-жа Мари.

— А еще вот этот крест, крест, который он снял с собственной груди, так что теперь я имею право носить этот крест на своей, — добавил юноша.

— О-ля-ля, у меня голова просто кругом идет! — вырвалось у старика.

— Ну что вы, дедушка!

— Значит, на этот раз уже нет опасности, можно только радоваться… Ведь теперь у нас есть чем заплатить кузену Манике!

— Разумеется, дедушка.

— А земля?

— Земля не будет продана.

— А это золото?

— Оно ваше, дедушка. На него вы сможете купить еще земли и обеспечить себе спокойную старость.

Старик прижал золото к груди, сделал три шага, намереваясь упрятать его в тайнике, и тут остановился.

— Нет, — заявил он, покачав головой, — нет, дети мои; это золото — ваше приданое, так же как земля — ваше наследство; возьмите назад это золото и хорошенько ухаживайте за землей. Говорят: человек возделывает землю, а я говорю наоборот: земля возделывает человека. Только позвольте мне всегда навещать ее, эту возлюбленную землю, а когда уже я не смогу пойти к ней сам, что ж, дети мои, вы отнесете меня к ней.

— О да, конечно же, дедушка! — вместе отозвались Консьянс и Мариетта.

Затем, упав на колени, они попросили старика:

— А теперь благословите ваших детей, дедушка, ведь в этот день они соединяются навеки и, обрученные в страдании, в радости станут мужем и женой.

Папаша Каде поднял обе руки, затем возложил правую на голову Консьянса, а левую — на голову Мариетты.

— О, тысяча чертей! — воскликнул Бастьен, появившийся на пороге. — Как хорошо вы благословляете, папаша Каде!.. Прямо слюнки текут!

— Добрый день, господин Бастьен и компания, — кивком приветствовал его старик. — Вы видите бедных людей очень счастливыми!

— Не говоря уже о том, что именно Бастьену мы обязаны нашим счастьем, дедушка, — поспешили добавить жених и невеста.

— Как это так? — удивился старик.

Пока Консьянс рассказывал о случившемся папаше Каде и обеим женщинам, Мариетта подошла к Бастьену и взяла его за руку.

И когда Консьянс закончил свой рассказ, она устремила на Бастьена полный мольбы взгляд и тихонько сказала:

— Господин Бастьен, вы помните, что у меня есть к вам просьба?

— Говорите, мадемуазель Мариетта, о, говорите же! — откликнулся гусар, вытирая глаза, увлажненные слезами.

— Господин Бастьен, — продолжала девушка, придавая голосу еще больше ласковости, а взгляду — еще больше обольстительности, — господин Бастьен, почему бы вам в один прекрасный день не жениться на бедной Катрин?

Бастьен явно не ожидал подобной просьбы: он вытаращил глаза, покрутил ус, подумал и, похоже, принял решение.

— Что ж, быть по-вашему, — сказал он. — Я согласен, если это может доставить вам удовольствие, мадемуазель Мариетта.

— О! — только и воскликнула обрадованная девушка.

— Но при одном условии.

— Каком же?

— При условии, что именно вы, мадемуазель Мариетта, возложите на голову Катрин венок из флёрдоранжа.

— Да я лучшего и не желаю, Бастьен! — воскликнула девушка. — Только я не понимаю…

— Ах, вы не понимаете? Что ж, я вам сейчас объясню… впрочем, нет, вы все равно не поймете… Консьянс потом вам это объяснит. Но, когда никто иной, а вы возложите венец на голову Катрин, во всей деревне не найдется такого шутника, кто хоть словечком позволил бы себе пройтись насчет ее прошлого, тысяча чертей! — воскликнул гусар, хлопнув ладонью по сабле. — Вот будет потеха, как говаривали у нас в полку!

В тот же вечер папаша Каде один, без всякой помощи пошел на свидание к своей земле и принес оттуда колосок, содержавший семьдесят пшеничных зерен.

Нашел он там и другой колосок, еще прекраснее, однако, встретив на обратном пути кузена Манике, он сообщил ему, что деньги в срок будут вручены метру Ниге, и дал недругу этот второй колосок, как прообраз своего будущего урожая.

А ровно месяц спустя две пары предстали перед алтарем арамонской церкви, чтобы принять там брачное благословение: то были Консьянс и Мариетта, Бастьен и Катрин.

По просьбе Мадлен мессу отслужили в том приделе, где находилась прекрасная картина «Христос, призывающий к себе детей».

Вся деревня присутствовала на церемонии венчания и проводила четырех новобрачных к хижине папаши Каде, где должна была состояться свадебная трапеза. По этому случаю Тардифу и черной корове дали побольше свежей травы, Пьерро — побольше овса, а Бернару — все объедки со свадебного стола.

По возвращении из церкви Консьянс, переступив порог родного дома, с улыбкой положил руку на плечо папаши Каде, обратил на него свой вдохновенный взгляд и присущим ему мягким голосом спросил:

— Теперь, дедушка, вы прекрасно знаете, что в маленьком уголке неба, где обычно вы ничего не видите, кое-кто обитает.

— Ты прав, сынок, — согласился папаша Каде, — там обитает Бог!

ПРИЛОЖЕНИЕ

«Мой дорогой Мелин,

с Вашего разрешения я посылаю Вам документ, удостоверяющий, что за границей Вы станете обладателем единственного полного издания “Консьянса блаженного” так же, как только Вы располагаете полным текстом “Моих воспоминаний”, а позднее только Вы получите полное издание “Графини де Шарни”.

Документ представляет собой расписку, выданную моим доверенным лицом газете “Страна”:

Из этой расписки следует, что Вашим собратьям по печатанию моей книги, чтобы не опоздать, придется публиковать ее по тексту газеты, а не книжного издания Кадо, которого у них не хватит терпения дождаться, тогда как парижскому книжному изданию будет соответствовать только Ваше издание.

Поэтому я заявляю, что все другие издания, кроме книжного парижского и Вашего, будут сокращенными.

Это тем более странно, что сокращению подверглись места, связанные с императором Наполеоном, хотя он появляется в романе трижды и играет в нем, особенно в последней части, очень заметную роль (она полностью вымышлена), в которой бесполезно было бы пытаться искать политическую подоплеку, ведь роман “Консьянс блаженный”, который я публикую сегодня, написан до событий 2 декабря, хотя издан позднее.

Мой дорогой Мелин, позвольте мне прибавить еще одно замечание, которое мне особенно приятно сделать в этом письме: имя Консьянс, данное мной герою романа, — это дань моего братского уважения одному из ваших благороднейших фламандских авторов, господину Хендрику Консьянсу, у кого я позаимствовал, разумеется, с его позволения, две очаровательные главы из романа “Новобранец”.

И еще одно. Мой роман был посвящен Мишле; мне не выпала радость встречаться с ним: он знает меня только по моим произведениям, а я знаю Мишле только по его сочинениям; но я люблю его и восхищаюсь им. Посвящение было снято.

Я восстанавливаю его».

КОММЕНТАРИИ

Сюжет романа Дюма «Консьянс блаженный» («Conscience l’innocent») — трогательная юная любовь, которую чуть было не погубили кровавые события заката империи Наполеона; действие его происходит с января 1810 г. по июль 1815 г. в основном в окрестностях Виллер-Котре, родного города писателя. Отсюда особая, лирическая тональность этого произведения, исполненного человеколюбия, утверждения неизбежности победы добра над злом и верой в высшую справедливость.