Клуб адского огня, стр. 57
Де Савари почувствовал резь в кишечнике и испугался, что может обделаться.
Клонкерри перевернул страницу.
— «Описания различаются в деталях, но основные элементы всегда одни и те же. Сначала жертве разрезали мускулы на спине вдоль позвоночника. Иногда перед этим со спины сдирали кожу. Потом оголенные ребра отламывали от позвоночника молотком или обухом топорика, возможно также, их отрубали. Потом отделенные ребра выворачивали подобно тому, как распластывают цыпленка перед жарением, открывая легкие. Жертва при этом оставалась полностью в сознании, а продолжающие работать легкие раздувались за пределами грудной клетки и выступали над плечами, так что жертва походила на орла, разворачивающего крылья. Иногда огромные раны посыпали солью. Рано или поздно должна была наступить смерть: или от потери крови, или от удушья, или просто от разрыва сердца. Ирландский поэт Симас Хини упоминает выворачивание в своей поэме „Викинг Дублин“: „Умело, как мясники, они вывернули наружу твои легкие, и над твоими плечами выросли теплые крылья“».
Клонкерри захлопнул книгу и положил ее на обеденный стол. Де Савари дрожал от страха. Высокий молодой человек широко улыбнулся.
— «Рано или поздно должна наступить смерть». Мы наконец-то выясним, так ли это. Верно, профессор де Савари?
Профессор закрыл глаза. Он слышал бормотание мужчин у себя за спиной. И — да, он обделался от ужаса. Отвратительный запах ударил в ноздри. Потом его пронзила первая жуткая боль — когда нож вонзился в спину и двинулся вниз. От шока его чуть не вырвало. Он закачался в кресле туда и обратно, слыша как бы издали прилетающий смех.
Потом Джейми Клонкерри снова заговорил.
— Я собираюсь переломать вам ребра простыми плоскогубцами, киянки у нас нет…
Снова взрыв смеха. Де Савари услышал треск и ощутил боль от удара рядом с сердцем — как будто в него выстрелили. Он понял, что ему ломают ребра, одно за другим. Чувствовал, как они сгибаются, а потом ломаются.
Крак! Словно вдруг лопнуло что-то туго натянутое. И снова треск, и еще. Его вырвало, несмотря на кляп. Он надеялся, собственная рвота задушит его. Что смерть наступит быстро.
Однако пока он не умер и потому чувствовал, как руки Клонкерри роются в его грудине. Он испытал совершенно сюрреалистическое ощущение, когда легкие вытаскивали наружу, и потом почти экстатическую боль, когда они оказались на воздухе. Его собственные легкие бились на его собственных плечах, скользкие и горячие. Отчасти пахнущие рыбой, отчасти металлом: его легкие! Де Савари едва не лишился чувств.
И все же не лишился. Бандиты знали свое дело: он оставался живым и в сознании. Чтобы страдать.
В зеркало он видел, как девочку и Кристину вытолкали из комнаты и куда-то увели. Банда тоже готовилась отбыть. Оставив де Савари умирать здесь, в полном одиночестве, со сломанными и раздвинутыми ребрами, с лежащими на плечах легкими.
Хлопнула дверь. Преступники ушли.
Притянутый ремнями к креслу, де Савари старался приглушить физическую боль и душевные страдания. Он собирался предупредить Кристину — но не успел. И теперь умирает. И некому спасти его.
Потом он заметил кое-что. На столе, очень близко, рядом с его книгой о викингах, лежала ручка. Может, он дотянется до нее ртом. И напишет кое-что. Тогда его последние мгновения не пропадут даром.
Он тянулся изо всех сил; от слез и боли все расплывалось перед глазами. В том числе и название собственной книги: Хьюго де Савари. «Жестокие нравы северных народов».
38
Роб сидел в офисе Форрестера в Скотленд-Ярде.
Сквозь открытое окно задувал прохладный ветерок. Был не по сезону холодный, влажный и хмурый день. Борясь с яростью и отчаянием, Роб думал о дочери.
Однако чувства были так сильны! Возникло ощущение, будто он, погрузившись до бедер, стоит в быстро текущей воде и в любой момент может потерять власть над собой, унесенный потоком эмоций, как человек, захваченный азиатским цунами. Ему требовались все силы, вся сосредоточенность, чтобы не сорваться в истерику.
Он рассказал полицейским все, что знал о езидах и Черной Книге. Помощник детектива, Бойжер, записывал, а Форрестер в упор, очень серьезно смотрел на Роба. Когда журналист закончил, старший офицер вздохнул и развернулся в своем кресле.
— Теперь совершенно очевидно, почему их похитили.
Бойжер кивнул.
— То есть? — мрачно спросил Роб.
Он узнал о похищении дочери всего несколько часов назад, сразу после того, как самолет из Стамбула приземлился в Хитроу. Тут же бросился в дом бывшей жены, а потом к полицейским. Поэтому у него не было времени обдумать, как именно все произошло.
— Очевидно, Клонкерри прочел вашу статью, несколько дней назад напечатанную в «Таймс».
— А-а…
Слова ощущались во рту сухими и лишенными смысла. Всё ощущалось сухим и лишенным смысла. Помнится, Кристина говорила: ассирийское название ада звучит как Пустыня Боли.
Там он и находился сейчас: в Пустыне Боли.
Полицейский продолжал говорить:
— По всей видимости, они считают, что вы, мистер Латрелл, располагаете какими-то сведениями относительно Черной Книги. Должно быть, они ввели ваше имя в Google и нашли адрес вашей бывшей жены. Вы ведь и сами там раньше жили, верно? Там вы зарегистрированы как избиратель?
— Да.
— Понятно. Видите, как все оказалось просто для них? Наверно, они несколько дней наблюдали за этим домом. И ждали.
— А потом появилась Кристина… — пробормотал Роб.
В разговор вмешался Бойжер:
— Она еще больше облегчила им задачу. Втроем они отправились в Кембридж, и банда, без сомнения, за ними.
— И оттуда ваша девушка поехала с вашей дочерью в некий уединенный загородный дом. Худшее место из всех возможных… К тому времени бандиты, видимо, уже знали о де Савари. Он был писателем и пользовался огромным успехом. В его книгах рассказывалось и о жертвоприношениях, и о «Клубе адского огня». Уверен, Клонкерри читал его. Или видел по телевизору.
— И они… — Роба все еще затягивал серый поток воды. Он заставил себя сосредоточиться. — И они ждали за пределами дома, понимая, что имеют возможность заполучить сразу и Кристину, и мою дочь.
— Правильно, — ответил Бойжер. — Наверное, выжидали несколько часов, а потом ворвались в дом.
Роб вперил взгляд в Форрестера.
— Она умрет? Моя дочь? До сих пор они убивали всех.
Форрестер вздрогнул и покачал головой.
— Нет… Вовсе нет. Нам неизвестно, что они задумали…
— Ох, перестаньте!
— Как вам угодно.
— Нет! — Роб уже почти кричал; он вскочил и теперь сверху вниз яростно смотрел на полицейского. — Как вы можете говорить такое? «Нам неизвестно, что они задумали»? Вы не знаете, на что это похоже, детектив! Не можете знать, черт бы вас побрал! Мою дочь похитили убийцы! Я вот-вот потеряю свое единственное дитя!
Бойжер делал ему знаки, прося успокоиться и сесть. Роб несколько раз медленно вдохнул и выдохнул. Понимал, что устраивает сцену, но ему было плевать. Он должен был выплеснуть свои эмоции, не мог дольше держать их в себе. Несколько мгновений он просто стоял, почти ослепший от гнева. Наконец сел.
Форрестер продолжал очень спокойно:
— Я понимаю, вам сейчас очень трудно это воспринять, но факт тот, что банда не причинила вреда ни вашей дочери Лиззи, ни Кристине Мейер. Насколько нам известно.
Латрелл кивнул с мрачным видом, но промолчал. Опасался открыть рот.
Полицейский постарался объяснить свою логику.
— На месте преступления не обнаружено других следов крови, только кровь де Савари. Во всех предыдущих случаях, как вы правильно заметили, бандиты убивали без сожаления. Однако на этот раз они похитили. Почему? Потому что хотят добраться до вас.
Кружащийся вокруг Роба водоворот замедлил свое движение. Теперь журналист смотрел на Форрестера внимательно и даже с надеждой. Тут определенно присутствовала некоторая логика. Робу страстно хотелось верить этому детективу.