Клуб адского огня, стр. 17

Роб задумался. Что он собирается делать, он пока не знал.

— Не могу решить… Пожалуй, мне сейчас не обойтись без указаний редакции. — Он поднялся, продолжая прижимать телефон к уху. — Стив, ты как-никак босс. Я совсем растерялся. Скажи, что делать, и я сделаю.

— Доверься инстинктам.

— Что ты хочешь сказать?

— Поступай, как чутье подсказывает. У тебя нос сюжеты чует, как ни у кого другого. Не хуже чем у собаки-ищейки. — В голосе Стива послышался металл. — Говори прямо: есть там сюжет?

Чтобы ответить на вопрос, размышления не требовались. Роб повернулся и жестом попросил официанта подать счет.

— Да, по-моему, есть.

— Значит, тебе его и разрабатывать. Рой землю. Ищи следы. Торчи там еще две недели. Как минимум.

Роб кивнул. Он ощутил прилив профессионального возбуждения — однако омраченного грустью. Слишком кошмарную смерть принял Брайтнер. К тому же Роб рвался домой, чтобы повидаться с дочкой. Поэтому Латрелл решил сказать все как есть.

— Но, Стив, я хочу увидеть Лиззи.

— Твою девочку?

— Ага.

— Нежный ты мой! — рассмеялся Стив. — Сколько ей сейчас?

— Пять.

Редактор вновь умолк. Роб посмотрел на старинную мечеть на противоположной стороне блестевшего на солнце пруда. Кристина сказала ему, что когда-то в этом здании помещалась церковь крестоносцев.

— Ладно, Роб. Сделай то, о чем я прошу, и мы сразу же прямиком отправим тебя домой. Бизнес-классом. Идет?

— Спасибо.

— У себя в «Таймс» мы всегда поддерживаем хороших родителей. Но мне нужно, чтобы ты прямо сейчас кое-что для меня сделал.

— Что именно?

— Набросай базовый очерк об этих камнях. К четвергу. Я подпущу туда туману, намекну, что в статье далеко не все. Мы сможем состряпать из твоего материала серию. От нашего собственного корреспондента в каменном веке. С демонами в пустыне.

Роб засмеялся, сам того не желая. Стиву всегда удавалось приободрить его своим цинизмом, характерным для Флит-стрит [11], и беспощадным юмором.

— Ладно, Стив, пока.

Когда Латрелл сунул телефон в карман, на душе значительно полегчало. Нужно выполнить работу, написать очерк, провести расследование. И потом он сможет вернуться домой и встретиться с дочерью.

Покинув тишину и покой парка, Роб вышел на курдскую улицу. Там орали друг на друга водители такси, мужчина тащил ослика, который, в свою очередь, волок телегу с целой горой арбузов. Здесь было так шумно и суматошно, что Роб даже не услышал звонка своего телефона, лишь почувствовал вибрацию.

— Да?

— Роберт?

Кристина. Он остановился как вкопанный посреди пыльного тротуара. Бедная Кристина. Ей пришлось везти Франца в больницу. Она не доверила это дело никому другому. Роб видел, что ее машина внутри вся перепачкана кровью — кровью ее друга. Как же бедняжке сейчас тяжело!

— Кристина, вы как? В порядке?

— Да, да, спасибо. Со мной все хорошо…

По голосу поверить ей было трудно. Роб искал сочувственные слова — он просто не знал, что еще сделать. Однако Кристина будто не замечала его попыток. Она говорила резко, отрывисто, словно с трудом сдерживая эмоции.

— Вы улетаете вечером? Как и собирались?

— Нет, — ответил Роб. — Я получил новое задание и останусь здесь самое меньшее на две недели.

— Очень хорошо. Мы могли бы встретиться? В караван-сарае.

Роб растерялся.

— Да, но…

— Сейчас?

Совершенно сбитый с толку, Роб согласился. Телефон тут же отключился. Свернув налево, Роб быстро поднялся на холм и оказался на суматошном крытом рынке.

Сук представлял собой классический арабский базар того сорта, который быстро исчезает с Ближнего Востока. Со множеством полутемных закоулков, с перемазанными копотью кузнецами, с торговцами коврами, зазывающими покупателей, со входами в крошечные мечети. Солнце бросало похожие на копья тонкие лучи сквозь дыры в проржавевшей крыше. В темных древних закоулках точильщики острили ножи, рассыпая снопы искр в пропитанный запахом пряностей воздух. И посреди всего этого находился самый настоящий старомодный караван-сарай: просторный, прохладный внутренний дворик с кофейными столиками и красивыми каменными аркадами. Место для сделок и обмена сплетнями, место, где купцы торгуются за шелк, а отцы договариваются о женитьбе своих детей, наверно, уже тысячу, если не больше, лет.

Войдя на изрядно забитую народом площадку, Латрелл огляделся, осматривая столики и сидевших за ними. Заметить Кристину оказалось нетрудно. Она была здесь единственной женщиной.

Ее лицо заметно осунулось. Роб сел напротив. Археолог пристально посмотрела ему в глаза, как будто искала там что-то. Роб даже не пытался догадаться, что именно. Женщина молчала, что усиливало ощущение неловкости.

— Послушайте, Кристина, я так… сожалею, что Франц… Я знаю, вы были дружны, и…

— Не надо, прошу вас. — Кристина уткнулась взглядом в стол. Сдерживая слезы, или гнев, или что-то подобное. — Хватит. Я понимаю, вы хотите как лучше. Но хватит.

Она вскинула голову, и Роба смутило выражение ее похожих на коричневые топазы глаз. Глубоких и печальных, прелестных, хотя и покрасневших от слез. Она откашлялась, прочищая горло. А потом сказала:

— Я думаю, Франца убили.

— Что?

— Роб, я была там. Я видела. Возник спор.

Караван-сарай вдруг заполнился шумом крыльев взлетающей стайки голубей. Мужчины потягивали кофе по-турецки, сидя на ярко-красных ковриках. Роб вновь повернулся к Кристине.

— Спор — это еще далеко не убийство.

— Роб, я видела. Его толкнули.

— Господи!

— Именно так. Это не несчастный случай: его сознательно толкнули на подвернувшуюся железку.

Роб нахмурился.

— Вы были в полиции?

Кристина отмахнулась от его слов как от назойливой мухи.

— Да. Они не желают ничего знать.

— Вы уверены?

— Меня практически выставили из полицейского участка. Стоит ли церемониться с женщиной…

— Идиоты.

— Возможно. — Кристина заставила себя улыбнуться. — Но им тоже нелегко. Рабочие — курды, а полицейские — турки. Политические осложнения недопустимы. Тем более вчера в Диярбакыре был взрыв.

— Я видел новости по телевизору.

— Так что, — продолжала Кристина, — просто пойти и арестовать нескольких курдов за убийство… прямо сейчас… не так-то просто… О боже!

Она уронила голову на руки.

Роб подумал, что она сейчас разрыдается. За ее спиной возвышался над аркадами караван-сарая минарет. На вершине чернели большие громкоговорители, но сейчас они молчали.

Кристина овладела собой и вновь выпрямилась.

— Я хочу узнать. Хочу что-то сделать… расследовать…

— Что вы имеете в виду?

— Хочу все выяснить. Почему он копал по ночам, почему его решили убить. Франц был моим другом. Так вот, я хочу знать, из-за чего он погиб. Вы поможете? Я хочу поехать в Гёбекли и посмотреть записи Франца, его материалы…

— Но ведь турецкая полиция наверняка все забрала. Разве нет?

— Он многое прятал, — ответила Кристина. — Но я знаю где. В его хибарке на раскопках, в шкафчике. — Она подалась вперед, как будто собираясь в чем-то признаться. — Роб, нам необходимо там побывать. И выкрасть его материалы.

13

Неприятный, с сильной болтанкой, полет через Ирландское море на остров Мэн длился недолго. В зале прилета аэропорта Рональдсвэй Форрестера и Бойжера встречали заместитель старшего констебля и сержант в форме. Форрестер улыбнулся и пожал им руки. Полицейские представились: заместителя старшего констебля звали Хейденом.

Все вместе вышли из здания на стоянку машин. Форрестер и Бойжер посмотрели на странный белый шлем сержанта и понимающе кивнули друг другу. В метрополии фирменные головные уборы выглядели иначе.

Форрестер имел представление об особом статусе острова Мэн. Колония Короны со своим собственным парламентом, флагом, традициями, оставшимися в наследство от древних викингов, и собственными уникальными полицейскими силами. Официально Мэн вообще не являлся частью Соединенного Королевства. Здесь лишь несколько лет назад отменили телесные наказания. Перед вылетом из Лондона начальник проинструктировал Форрестера, что во время визита на Мэн придется следовать несколько необычному протоколу.