Завет Христа, стр. 97

На линии был Максим Руан.

— Приветствую тебя, великий криминалист!

— Максим, — обрадованно воскликнул Буковски. — Очень рад слышать твой голос. Как дела во Франции? Я хотел позвонить тебе завтра, как только мы приведем здесь все в порядок. Дело сдвинулось с мертвой точки.

— Я уже слышал об этом, — сказал Руан. — Именно поэтому и звоню. У меня на столе лежит досье, которое кто-то передал нам. Понятия не имею, откуда оно взялось и кто его передал, но оно очень интересное. И касается вашего дела.

— Та-ак, — протянул Буковски. — Подожди-ка, я включу громкую связь, Лиза стоит рядом со мной.

—  Bonjour, mademoiselle, [49]— вежливо поздоровался Руан. — Я надеюсь, у вас все хорошо и мы скоро снова увидимся.

Лиза наклонилась к телефону.

—  Salut, [50]Максим, — ответила она. — Спасибо, у меня все хорошо.

— Хватит рассыпаться в любезностях, что там у тебя? — перебил ее Буковски.

— Досье на богатого бизнесмена по имени Пьер Бенуа из Ла Круа Вольмер — это город на юге Франции. Досье разоблачает его как заказчика убийства. Он потомок известной семьи, среди его предков есть даже Папа Римский Климент V, именно он семьсот лет назад организовал преследование ордена тамплиеров. У него есть влиятельные друзья в политике и церкви. Его нелегко будет привлечь к ответственности. Но у меня появились новости о Сантини и некоем Тьерри Гомоне, бывшем священнике из Экс-ан-Прованса. Очевидно, Бенуа кое-что заплатил, чтобы получить несколько древних свитков. Речь идет о трех миллионах долларов. Их перевели из одного швейцарского банка на счет банка на Багамах. Мы сейчас как раз проверяем платежные реквизиты, но уже похоже, что мы получим убедительные доказательства.

— Бенуа, — повторила Лиза. — Но ведь так звали владельца того дома, в котором держали Штайна и его подругу.

— Мне немедленно нужен подробный отчет, — сказал Руан. — Мы завтра проводим обыск его собственности. Кроме того, нужно еще раз опросить Гомона по поводу Бенуа. Сегодня я на работе до десяти часов.

— Мы все подготовим, — заверил его Буковски. — Но не думаю, что Гомон добавит еще что-нибудь к своим показаниям. Он ни в чем не сознается, кроме соучастия во взятии в заложники. Он знает, что поставлено на карту.

На мгновение воцарилось молчание.

— Мы привлечем Гомона в связи с убийством Коломбара, если подтвердится информация из досье. А в этом нет никаких сомнений. Я думаю, самое позднее тогда он заговорит.

— В таком случае, пожалуйста, держи нас в курсе происходящего, — попросил его Буковски.

Положив трубку, он покачал головой.

— Как быстро пошло расследование, — заметил он.

— Этот Бенуа, похоже, и есть тот самый великий неизвестный, который стоит за всем делом.

— Посмотрим, — ответил Буковски.

58

Рим, Sanctum Officium…

На письменном столе в комнате кардинал-префекта лежали две металлических коробки кубической формы, а также металлический чемодан. Отец Леонардо устроился поудобнее в кресле и отпил глоток кофе.

— Вы проверили свитки? — спросил кардинал-префект.

Отец Леонардо поставил чашку перед собой на стол.

— Речь идет о свитках Шломциона, — ответил он. — В то время, когда по земле ходил Иисус, он был учителем законности у ессеев и кем-то вроде наставника Господа во времена его юности. Если Хаим Рафуль не ошибся, они относятся к первой половине первого столетия.

— Я знаю, кто такой Шломцион, — возразил кардинал-префект. — Будут ли археологи молчать?

Отец Леонардо покачал головой.

— Этот немец на перепутье, он не уверен, что ему делать. Но через несколько дней, я думаю, уже будет не важно, как он поступит.

— Тогда, значит, все улажено.

Отец Леонардо встал из кресла и подошел к окну. У его ног, освещенный солнцем, лежал Святой город.

— Нужно еще кое-что сделать, так как я думаю, что археологи не смогут прыгнуть выше головы; но с этим позвольте мне разобраться самому.

Солнечный луч проник через окно. Кардинал-префект достал ежедневную газету и показал отцу Леонардо статью на первой полосе. Там сообщалось, что свитки, которые были украдены неизвестными во время раскопок в Иерусалиме, возвратились под надзор церкви. Речь шла о свитках из времен Иисуса Христа, и Церковная служба древностей займется расшифровкой текстов. На это уйдет определенное время, однако уже сейчас понятно, что будут открыты новые подробности жизни Иисуса Христа. Дальше газета писала о том, что якобы из-за этих свитков произошла перестрелка и что банда, занимавшаяся нелегальной торговлей древностями, была обезврежена.

— Это действительно было необходимо? — спросил префект.

— Через пару месяцев мы опубликуем несколько незначительных фактов из свитков. К настоящему моменту мир давно забыл о раскопках в долине Кидрона, и все успокоились. Никто, кроме нескольких ученых, больше и не вспомнит о свитках. Я думаю, от этого и археологам, и тем более церкви, только лучше.

Кардинал-префект оперся на стол и задумчиво посмотрел на металлический ящик.

— А вы знаете, что кардинал Боргезе попал в аварию?

Отец Леонардо пожал плечами.

— Тяжелая потеря для церкви. Да смилостивится Господь над его душой.

— В ближайшие дни я проведу по нему панихиду, — сказал префект. — Боргезе был хорошим другом. Он всегда был лоялен, и я думаю, если бы он не ушел от нас так рано, то стал бы достойным преемником моей должности. Несколько кардиналов даже видели в нем будущего Его Святейшество.

— Пути Господа неисповедимы, — заметил отец Леонардо.

— Наверное, вы правы, — согласился префект. — Я так понимаю, вы не приедете в Париж на панихиду. Дела, наверное, не отпустят.

— Я помолюсь за него, когда в следующий раз буду говорить с Богом. И я стану просить нашего Создателя о милости для его души.

Кардинал-префект довольно кивнул.

— Желаю вам удачи на вашем новом пути. Жаль, конечно, я уже начал привыкать к своему секретарю. Но он нужен в другом месте, и я думаю, он пойдет своим путем.

— Слава Иисусу Христу, Ваше Высокопреосвященство.

— Иди с миром.

Клиника Берхтесгадена, Верхняя Бавария…

Мошав выглядел хорошо. Шрам на правом виске светился красным, но когда его вьющиеся темные волосы, которые ему сбрили в больнице, немного подрастут, ничто уже не будет указывать на происшествие в Роствальде. Том привез ему чистую одежду, и он теперь сидел на кровати в джинсах и футболке и ждал, когда медсестра принесет ему еще несколько таблеток, чтобы он смог наконец покинуть больницу. Том и Яара подвинули к кровати стулья.

— Я помню только то, что дверь внезапно распахнулась и раздался страшный грохот, — сказал Мошав. — И я не имею ни малейшего представления о том, что именно произошло. Я только знаю, что ты спас меня из адского пламени. Я тебе по гроб жизни за это обязан, так и знай.

Том рассказал ему, что случилось в хижине, после того как он потерял сознание.

— Я думаю, полицейский, который меня допрашивал, решил, что я ему вру. Он не хотел верить в то, что я потерял память. Только когда мой врач подтвердил, что феномен временной амнезии существует, он убрался и оставил меня в покое.

— Все обвинения с нас сняли, — сказал Том. — Мы можем идти куда хотим. Однако будет еще судебное разбирательство и поэтому нужно еще раз появиться в полицейском участке, где нас снова допросят.

— Но я не могу сказать больше того, что мне известно!

— А большего от тебя и не требуется. Только, пожалуйста, не упоминай о том, что написано в свитках. Это просто очень ценные древние свитки, ради которых некоторые даже идут на убийство.

Мошав вопросительно посмотрел на Тома. Наконец он кивнул.

— Я понимаю. Церковь все-таки получила свитки. Они выиграли, правильно?

Том достал из кармана брюк статью из межрегиональной ежедневной газеты о свитках, которые перешли теперь во владение церкви, и протянул ее Мошаву.