Джонатан Стрендж и мистер Норрелл, стр. 44

— Извините, — пробормотал Винкулюс, с трудом поднимаясь на ноги.

— Ладно, — вежливо отвечал подозрительный шляпник, стряхивая с сюртука черствые крошки, жирные ошметки, грязь и прочие следы, оставленные Винкулюсом.

Последний тем временем приводил в порядок свои растрепавшиеся от внезапного падения лохмотья.

Подозрительный шляпник продолжил рассказ:

— Так вот, дело мое процветает, шляпки славятся по всему Виндзору: недели не проходит, чтобы какая-нибудь из принцесс не заказала у меня новую шляпку или финтифлюшку. Я повесил над дверью золоченый королевский герб — пусть видят, что я официальный поставщик двора. Труд шляпника тяжел: просиживать ночи за шитьем, пересчитывать выручку и прочее. Моя жизнь могла бы стать не в пример легче, если бы одна из принцесс влюбилась и вышла за меня замуж. У тебя есть такое заклинание, маг?

— Приворотное заклинание? А как же! Но это дорого. Обычно я беру четыре шиллинга за молочницу, десять — за швею и шесть гиней — за вдову с собственным делом. А принцесса… хм. — Винкулюс поскреб небритую щеку грязным ногтем. — Сорок гиней.

— Прекрасно.

— Которую из них? — спросил Винкулюс.

— В каком смысле которую? — не понял подозрительный шляпник.

— Которую принцессу?

— А разве они не все одинаковые? Разве цена от этого зависит?

— Да нет. Я дам вам заклинание на листке бумаги. Разорвете листок на две части. Одну спрячьте на груди, вторую тайно вложите в одежду той из принцесс, которую выбрали.

Подозрительный шляпник выглядел изумленным.

— И как же, черт возьми, я это проделаю?

Винкулюс посмотрел на незнакомца.

— Вы только что сказали, что шьете им шляпки.

Подозрительный шляпник рассмеялся.

— Ах, да! Разумеется. Винкулюс вгляделся в незнакомца.

— Ты такой же шляпник, как я…

— Маг? — пришел на помощь подозрительный шляпник. — Признайся, что чародейство — не единственная твоя профессия. Только что, например, ты обчистил мне карманы.

— Я только хотел узнать, что ты за каналья, — парировал Винкулюс, вытряхивая из рукава предметы, которые извлек из карманов незнакомца. Здесь были: пригоршня серебряных монет, две золотые гинеи и несколько сложенных листков бумаги. Винкулюс развернул их.

Листки были маленькими, плотными и превосходного качества, сверху донизу исписанные мелким аккуратным почерком. В самом верху первого значилось: «Два заклинания, как заставить Упрямца покинуть Лондон и одно — как узнать, чем занят сейчас мой враг».

— Чародей с Ганновер-сквер! — вскричал Винкулюс.

Чилдермас (ибо это был именно он) кивнул.

Винкулюс попытался разобрать мелкие строчки. Первое заклинание должно было внушить жертве, что на каждом лондонском кладбище водятся привидения, а каждый мост стерегут души самоубийц, которые некогда бросились с него в воду. Жертва должна была узреть призраков во всем их великолепии: со следами насилия, болезней и глубокой старости. В результате жертва начинала бояться церквей и мостов, что в Лондоне представляло серьезное неудобство, так как церквей здесь было едва ли не больше, чем мостов, которые попадались через каждую сотню ярдов. Второе заклинание убеждало жертву, что только в сельской местности обретет он свою истинную любовь и все мыслимые удовольствия. Третье — то, что показывало, чем занят в настоящее время враг, предполагало наличие зеркала. Вероятно, мистер Норрелл дал его Чилдермасу, чтобы тот шпионил за уличным магом.

Винкулюс ухмыльнулся.

— Передай чародею с Мейфэр, что его заклинания на меня не действуют!

— Неужто? — ехидно осведомился Чилдермас. — Вероятно, потому, что я еще их не произнес.

Винкулюс швырнул бумажки на землю.

— Давай же, заклинай! — Защищаясь, он выставил руки перед собой, а глаза вспыхнули, словно Винкулюс собрался, по своему обыкновению, вызвать Дух Темзы.

— Спасибо, не буду.

— Почему это не будешь?

— Потому что, как и ты, не люблю, когда мне указывают. Хозяин велел мне удостовериться, что ты покинул Лондон. Однако в нашем случае я предпочитаю действовать по своему разумению. Пошли, Винкулюс, нам есть о чем потолковать.

Уличный маг размышлял:

— Может, толковать лучше в более теплом месте, где еще и эль подают?

— Если пожелаешь.

Ветер трепал листки с заклинаниями мистера Норрелла. Винкулюс нагнулся, собрал их и, не обращая внимания на кусочки соломы и грязи, налипшие на бумагу, сунул за пазуху.

21

Марсельское таро

Февраль 1808

Пивная «Пушечное ядро» некогда служила прибежищем одного прославленного вора и убийцы. У этого злодея был враг, столь же отъявленный негодяй. Вместе они совершили ужасное преступление, но вор, чтобы не делиться добычей, выдал сообщника властям. Сбежав из Ньюгейтской тюрьмы, глухой полуночью сообщник явился в пивную с тремя десятками своих подручных. Они разобрали черепицу крыши и вынули камни из стен пивной, лишь бы добраться до предателя. Никто не знает, что случилось потом, многие слышали в глухой ночи леденящие душу крики. Владелец решил, что мрачная репутация пойдет заведению на пользу, и не стал чинить стены и крышу. Он ограничился тем, что замазал щели и забил дыры досками. Теперь пивная выглядела как замотанный бинтами, заклеенный пластырем драчун.

Скользкие ступени спускались в мрачный зал. У пивной был свой узнаваемый запах: смесь эля, табака, немытого тела и непередаваемой вони реки Флит, с незапамятных времен служившей сточной канавой. Речушка текла прямо под фундаментом пивной, грозя когда-нибудь поглотить славное заведение. Дешевые гравюры по стенам изображали знаменитых разбойников прошлого, повешенных за ужасные преступления, и беспутных сыновей короля, пока не повешенных.

Чилдермас и Винкулюс уселись за столик в углу. Служанка поставила на стол дешевую сальную свечу и две оловянные кружки с горячим, сдобренным пряностями элем. Чилдермас заплатил.

Некоторое время они пили в молчании, затем Винкулюс поднял глаза.

— Что ты там плел о шляпках и принцессах?

Чилдермас рассмеялся.

— Так, всего лишь выдумка. С тех пор, как ты вломился в библиотеку моего хозяина, он изводит своих высокопоставленных друзей просьбами тебя уничтожить. Даже просил лорда Хоксбери и сэра Уолтера Поула пожаловаться королю. Наверное, хозяин думает, что его величество направит против тебя армию, однако лорд Хоксбери и сэр Уолтер вряд ли станут связываться с вонючим оборванцем за желтой занавеской. Вот я и решил, что если его величество узнает, что ты угрожаешь непорочности его дочерей, он может изменить свою точку зрения [38]. — Чилдермас глотнул эля. — Послушай, Винкулюс, неужели тебе не надоело продавать фальшивые заклинания и корчить из себя предсказателя? Половина посетителей ходит над тобой посмеяться. Они больше не верят в твои магические способности. Дни твои сочтены. В Англии появился настоящий чародей.

Винкулюс с отвращением фыркнул.

— Чародей с Ганновер-сквер! Все большие лондонские шишки твердят, что твой хозяин — честный волшебник, но я-то знаю магов и магию, и вот что тебе скажу: все чародеи лгут, и этот — больше всех.

Чилдермас пожал плечами, словно и не собирался спорить. Винкулюс наклонился над столом.

— Магия будет написана на камнях и холмах, но разум их не сможет ее постичь, облетевшие деревья зимой — письмена, которых им никогда не прочесть.

— Деревья? Холмы? Да когда ты в последний раз видел живое дерево или холм, Винкулюс? Почему бы тебе не сказать, что магия написана на грязных стенах домов, а дым из труб чертит магические знаки на небе?

— Это не мое предсказание!

— Ну, да, разумеется. Предсказание Короля-ворона. Ничего удивительного. Каждый шарлатан уверяет, будто ему ведомо пророчество короля.

— Я восседаю на черном троне, — бормотал Винкулюс, — но им не дано увидеть меня. Дождь отворит мне дверь, и я войду.