Джонатан Стрендж и мистер Норрелл, стр. 23

К сожалению, сэр Уолтер уже опаздывал на встречу с министром иностранных дел, поэтому взял руку мисс Уинтертаун (ее целую, правую руку) и галантно поцеловал, сказав, что с нетерпением ждет завтрашнего дня, который сделает его счастливейшим человеком на свете; затем вежливо — со шляпой в руках — выслушал короткую речь миссис Уинтертаун и вышел из дома с намерением обдумать этот вопрос, как только выдастся время.

Бракосочетание и впрямь прошло на следующее утро в церкви святого Георгия на Ганновер-сквер. На церемонии присутствовали почти все министры, два или три герцога из числа младших королевских детей, полдюжины адмиралов, епископ и несколько генералов. Увы, как ни важны были эти достойные мужи для блага и процветания Англии, в день свадьбы мисс Уинтертаун и Уолтера Поула в их сторону никто даже не поглядел. На кого все смотрели, на кого с тихим шепотом украдкой показывали соседям, так это на волшебника, мистера Норрелла.

10

Трудно подыскать занятие для волшебника

Октябрь 1807

Сэр Уолтер намеревался вводить тему волшебства постепенно, чтобы приучить министров к самой мысли, прежде чем вынести на их суд предложения мистера Норрелла. Он боялся, что мистер Каннинг [17+] иронически скривит губы, лорд Каслри [18+]сделает непроницаемое лицо, а граф Чатемский совершенно растеряется. Опасения эти оказались совершенно беспочвенны. Министры, как вскоре выяснилось, были заинтригованы не меньше остального Лондона. В следующий раз, когда Кабинет собрался в Берлингтон-хаусе [22], они сами объявили о своем желании прибегнуть к услугам единственного английского волшебника. Правда, никто не знал, что с ним делать. Прошло почти двести лет с тех пор, как английское правительство последний раз обращалось к волшебнику, и все уже успели немного отвыкнуть.

— Моя главная забота, — объяснил лорд Каслри, — сыскать рекрутов для армии. Задача, уверяю вас, почти невыполнимая; британцы — исключительно невоинственный народ. Однако я возлагаю большие надежды на Линкольншир; говорят, что тамошние свиньи особенно хороши, и тех, кто питается их мясом, отличают здоровье и крепость. Вот если бы кто-нибудь навел чары на Линкольншир, чтобы три-четыре тысячи молодых людей разом захотели пойти в солдаты! — Он с надеждой взглянул на сэра Уолтера. — У вашего друга нет такого заклинания, а, сэр Уолтер?

Сэр Уолтер не знал, но пообещал спросить мистера Норрелла.

В тот же день сэр Уолтер навестил мистер Норрелла и передал ему вопрос министра. Мистер Норрелл пришел в восторг. Он полагал, что никто прежде не предлагал такого волшебства; и просил сэра Уолтера поздравить лорда Каслри со столь свежей идеей. Что до возможности такого заклятья: «Труднее всего будет ограничить его действие Линкольнширом — и молодыми людьми. Есть опасность, что, если мы добьемся успеха — а я льщу себе мыслью, что так оно и будет, — Линкольншир и несколько соседних графств могут совершенно обезлюдеть».

Сэр Уолтер возвратился к лорду Каслри с отрицательным ответом.

Следующая идея, которую предложили министры, понравилась мистеру Норреллу еще меньше. Воскрешение леди Поул потрясло каждого лондонца, не исключая и членов Кабинета. Лорд Каслри начал с того, что спросил других министров, кого Наполеон Бонапарт страшился больше всего на свете? Кто заранее знал каждый шаг корсиканца? Кто нанес французам столь сокрушительное поражение, что они носа не смели показать в море? Кто объединил в себе все достоинства, присущие англичанину? Кто, как не лорд Нельсон? Ясно, что первым делом надо воскресить лорда Нельсона. Лорд Каслри попросил у сэра Уолтера прощения — может быть, он чего-то не понимает — но какого черта они мешкают?

На это мистер Каннинг, человек решительный и склочный, ответил, что, конечно, гибель лорда Нельсона — большая утрата. Нельсон был национальным героем, — и лорд Каслри нимало не преувеличил его заслуги… Однако, без всякого неуважения к флоту — славнейшей из британских институций — Нельсон, был всего лишь моряком, а покойный мистер Питт [19+] — всем [23]. Если кого из мертвецов и надо возвращать к жизни, то, без сомнения, Питта.

Лорд Чатем (брат покойного мистера Питта) естественно поддержал эту идею, но спросил, зачем выбирать — почему бы не воскресить и Питта, и Нельсона? Как он понимает, речь лишь о том, чтобы заплатить волшебнику дважды, и тут ведь никто возражать не будет?

Тогда другие министры начали предлагать своих кандидатов на воскрешение, и уже казалось, что скоро половина склепов в Англии опустеет. Очень скоро составили длинный список и, как всегда, закипел спор.

— Так не пойдет, — сказал сэр Уолтер. — Мы должны с кого-нибудь начать. Полагаю, каждый из нас обязан своим нынешним положением дружбе мистера Питта. Было бы несправедливо уступить первенство другому.

За Норреллом отправили посыльного. Волшебника провели в великолепную гостиную, где заседали министры. Сэр Уолтер сказал ему, что следует совершить еще одно воскрешение.

Мистер Норрелл побледнел и забормотал, что особое отношение к сэру Уолтеру заставило его прибегнуть к весьма нежелательному роду волшебства — министры явно не понимают, о чем просят.

Однако когда мистер Норрелл понял, О КОМ речь, он заметно приободрился и полюбопытствовал о состоянии ТЕЛА.

Министры припомнили, что мистер Питт умер более двух лет назад, и, при всей преданности покойному премьеру, они не хотели бы увидеть его в нынешнем состоянии. Лорд Чатем (брат мистер Питта) печально заметил, что бедный Уильям, наверное, уже в значительной степени разложился.

Тема была закрыта.

Неделей или двумя позже лорд Каслри предложил отправить мистера Норрелла в Нидерланды или в Португалию, где мистер Норрелл мог бы творить волшебство под руководством генералов и адмиралов. Для рекогносцировки на Ганновер-сквер направили совместный сухопутно-морской экспедиционный корпус, в который вошли адмирал Пейкок (старый краснолицый морской волк), и Харкорт-Брюс (капитан двадцатого легкого драгунского полка).

Капитан Харкорт-Брюс был не только красив, решителен и смел, но и романтичен. Возрождение волшебства в Англии привело его в неописуемый трепет. Он любил увлекательное чтение; его голова была забита древними историями, в которых англичане, теснимые превосходящими силами французов, внезапно слышали звук странной, неземной музыки; на вершине холма возникал Король-ворон в высоком черном шлеме с плюмажем из вороновых перьев и во весь опор устремлялся вниз на высоком вороном скакуне, а за ним неслись сто рыцарей-людей и сто рыцарей-эльфов.

Так капитан Харкорт-Брюс представлял себе волшебника. Что-то подобное, в его воображении, должен был явить мистер Норрелл на полях нынешних сражений. Однако, посидев с мистером Норреллом в гостиной на Ганновер-сквер и послушав, как тот выговаривает лакею сначала за слишком густые сливки в чае, потом за слишком жидкие… Ну, думаю, я не удивлю вас, сказав, что он был немного разочарован. Собственно, он был настолько удручен, что адмирал Пейкок, добросердечный, хоть и несколько бесцеремонный старый джентльмен, даже не стал очень сильно над ним подтрунивать.

Адмирал Пейкок и капитан Харкорт-Брюс возвратились к министрам и доложили, что мистера Норрелла никуда отправлять нельзя; адмиралы и генералы никогда не простят правительству такого поступка. В течение нескольких недель казалось, что министры так и не смогут найти работу для своего единственного мага.

11

Брест

Ноябрь 1807

В первую неделю ноября эскадра французских кораблей готовилась покинуть порт Брест — самую западную точку Бретани. Французы намеревались курсировать по Бискайскому заливу в поисках британских кораблей, и если не получится эти корабли захватить, то хотя бы помешать неприятелю осуществить свои замыслы.