Джонатан Стрендж и мистер Норрелл, стр. 104

— Хорошо, что нам с вами это неведомо, — закончила она, — и мы не должны страдать, видя, как наши мужья оказывают знаки внимания другим женщинам.

— Да, наверное, — ответила леди Поул не совсем уверенно. Арабелла почувствовала легкую досаду. Она старалась делать скидку на странности леди Поул, но не могла простить ее холодность к мужу. Арабелла часто бывала на Харли-стрит и видела, насколько сэр Уолтер предан жене. Он делал все, чтобы облегчить ее муки, и Арабелле больно было видеть, как мало благодарности встречают его усилия. Не то чтобы леди Поул демонстрировала cупрyгy неприязнь, но временами казалось, что она его просто не замечает.

— О! Вы не думаете, какое это благо, — сказала Арабелла. — Одно из величайших в жизни!

— О чем вы?

— О любви вашего супруга!

Леди Поул посмотрела удивленно.

— Да, он меня любит, — произнесла она наконец. — По крайней мере, говорит так. Однако что мне от его любви? Когда мне холодно, она меня не согревает — а вы знаете, мне всегда холодно. Она не сокращает мои блуждания по длинным, темным коридорам. Она не спасает меня от мук. А вас любовь мужа от чего-нибудь защищает?

— Любовь мистера Стренджа? — Арабелла улыбнулась. — Нет. Гораздо чаще я его защищаю. — Видя, что леди Поул ее не понимает, Арабелла быстро объяснила: — Я имею в виду, что он часто сталкивается с людьми, которые просят что-то им наколдовать. Или у них есть внучатые племянники, которые хотят обучаться магии. Или они считают, что в их распоряжении оказались волшебные башмаки или чудесная вилка, или еще какая-нибудь нелепица. Они не хотят ничего плохого. По большей части-это вполне порядочные люди. Однако мистер Стрендж не слишком терпелив, и мне необходимо бывает вовремя вмешаться, чтобы он не наговорил им лишнего.

Арабелле пора было уходить, и она начала прощаться. Подругам предстояла долгая разлука, и Арабелла очень хотела сказать напоследок что-нибудь веселое.

— Надеюсь, леди Поул, — произнесла она, — что, когда я вернусь, вы будете чувствовать себя гораздо лучше и даже сможете выйти в свет. Мечтаю, что однажды мы встретимся с вами в театр? или на балу…

— На балу! — в ужасе вскричала леди Поул. — Ради всего святого, зачем вы это говорите? Упаси Бог нам встретиться на балу!

— Успокойтесь! Успокойтесь! Я не хотела вас расстраивать Забыла, что вы ненавидите танцы. Прошу вас, не плачьте! Не думайте об этом, раз подобные мысли вас огорчают!

Она изо всех сил утешала подругу, обнимала, целовала, гладила ее руки, предлагала лавандовой воды. Ничто не помогало. Несколько минут леди Поул плакала навзрыд. Арабелла никак не могла понять, в чем дело, хотя знала, что леди Поул может смертельно испугаться пустяка или расстроиться без повода. Арабелла позвонила горничной.

Только когда та пришла, леди Поул постаралась взять себя в руки.

— Вы не понимаете, что говорите, — обратилась она к Арабелле. — Пусть Господь оградит вас от того, что пережила я. Я пытаюсь предупредить вас, хотя это бесполезно. Но я пытаюсь! Слушайте меня, дорогая миссис Стрендж. Слушайте так внимательно, словно от этого зависит спасение вашей души!

Арабелла сделала заинтересованное лицо.

Увы, случилось то же, что при всех прежних попытках леди Поул поведать ей что-то важное. Леди Поул побледнела, набрала в грудь воздуха и принялась рассказывать очень странную историю. Жил, якобы, когда-то в Дербишире владелец свинцовых рудников, который влюбился в молочницу. Молочница всем была хороша, только обладала одной странностью: если она подходила к зеркалу, то отражалась в нем не сразу, а лишь через несколько минут, глаза ее на закате меняли цвет, и тень ее частенько отплясывала дикий танец, когда сама она стояла неподвижно…

Когда леди Поул ушла наверх, Арабелла присела в кресло.

«Какая я глупая! — думала она. — Ведь хорошо знаю, что само упоминание о танцах безмерно ее огорчает! Ну почему я была так неосторожна? Интересно, о чем же она пытается предупредить меня? Может, сама не знает? Бедняжка! Если человек лишен здоровья и разума, зачем ему красота и богатство?» Она сидела, погрузившись в раздумья, и тут за ее спиной раздался слабый звук. Арабелла обернулась, вскочила и, протягивая руки, устремилась к двери.

— Это вы! Как я рада вас видеть! Давайте пожмем друг другу руки — мы расстаемся надолго.

Вечером Арабелла сообщила мужу:

— По крайней мере, один человек доволен тем, что ты решил сосредоточиться на изучении Джона Аскгласса и его подданных-эльфов.

— Вот как? И кто же это?

— Джентльмен с волосами, как пух.

— Кто-кто?

— Джентльмен, который живет у сэра Уолтера и леди Поул. Я тебе о нем рассказывала.

— Ах, да! Помню. — Стрендж помолчал, потом неожиданно воскликнул: — Арабелла! Ты хочешь сказать, что до сих пор не знаешь, как его зовут?

Он захохотал. Арабелла обиделась.

— Я не виновата, — ответила она. — Он мне своего имени не называл, а я все время забываю спросить. Впрочем, я рада, что ты относишься к этому так легко. Одно время я думала, что ты ревнуешь.

— Не помню, чтобы ревновал.

— Как странно! Я была уверена, что ревнуешь!

— Прости, Арабелла, но трудно ревновать к человеку, с которым ты знакома давно, но имени его не знаешь. Итак, он одобряет мой выбор?

— Да, он мне часто говорил, что ты ничего не добьешься, пока не займешься эльфами. Он утверждал, что подлинная магия — это изучение эльфов и их волшебства.

— Правда? Похоже, у него твердые убеждения по этому предмету. Интересно, а кто он такой? Волшебник?

— Не думаю. Он однажды сказал, что за всю жизнь не прочел ни одной книжки по магии.

— Вот как! Очередной дилетант, — с презрением произнес Стрендж. — Предмета не изучал, но знает множество, теорий. Я с такими часто сталкиваюсь. Хорошо, если он не волшебник, то кто же? По крайней мере, это ты можешь сказать?

— Думаю, да, — ответила Арабелла радостным тоном, как будто только что совершила открытие.

Стрендж смотрел выжидающе.

— Нет, не скажу, — решила Арабелла. — Ты снова будешь надо мной смеяться.

— Возможно.

— Ну, ладно. Думаю, это принц, или король. В нем явно течет королевская кровь.

— Почему ты так решила?

— Потому что он рассказывал мне о своем королевстве, своих замках и особняках, хотя, признаться, у них очень странные названия, которых я раньше не слышала. Наверное, он из тех немецких князей, которых низложил Бонапарт.

— Вот как? — с некоторым раздражением спросил Стрендж. — Что ж, теперь, когда Бонапарт разбит, твой знакомый, наверное, вернется в свою страну.

Однако Стрендж не удовлетворился одними домыслами и решил узнать побольше о знакомце своей жены. На следующий день (накануне отъезда из Лондона) он зашел в кабинет сэра Уолтера в Уайтхолле с твердым намерением узнать все о джентльмене с волосами, как пух.

Однако в кабинете министра он застал только его личного секретаря.

— А, это вы, Муркок! Доброе утро! Сэра Уолтера нет?

— Он только что отправился в Файф-Хаус [95], мистер Стрендж, — отвечал секретарь. — Могу я чем-нибудь вам помочь?

— Не думаю… Впрочем, не знаете ли вы джентльмена, проживающего в доме сэра Уолтера?

— В чьем доме, сэр?

— В доме сэра Уолтера.

Мистер Муркок озадаченно смотрел на Стренджа.

— Джентльмен, проживающий в доме сэра Уолтера… Ума не приложу, о ком вы говорите. Как его зовут?

— Это я и хочу выяснить. Я его никогда не видел, но миссис Стрендж всегда видит его перед тем, как покинуть дом сэра Уолтера. Они знакомы много лет, но имени его она не знает. Весьма загадочная и необычная персона. Миссис Стрендж называет его джентльмен с серебряным носом или джентльмен с белоснежным лицом. Или что-то в таком же роде.

Мистер Муркок был чрезвычайно изумлен услышанным.

— Мне очень жаль, сэр. Я никогда не видел этого человека.

40

«Поверьте, такого места просто не существует»

Июнь 1815

Бонапарта отправили в изгнание на остров Эльба. Однако император сомневался, что ему подойдет уединенная жизнь на тихом острове — как-никак, он привык править большой частью известного мира. Перед тем как покинуть Францию, он пообещал кое-кому, что вернется по весне, когда вновь зацветут фиалки. Слово свое Бонапарт сдержал.