Пригвожденное сердце, стр. 37

Подняв приклад к плечу, он прицелился, сосредоточив все свое внимание на мушке. Указательный палец напрягся.

От ружейного выстрела у Криса заложило уши, однако он не отвел взгляда от фигуры, молотящей в ворота.

На сей раз заряд попал точно в чудовище, отбросив тварь от ворот футов на пять через насыпь; она упала в пену прибоя.

Опоясав морской форт, набежала волна, и уродливый ублюдок скрылся под водой.

Исчез.

Ружье дымилось.

Исчез.

У Марка в глазах блестели слезы — то ли от порохового дыма, то ли еще от чего, Крис не знал, но его настроение определенно поднялось.

Исчез. Все, что осталось, — большой белый голыш, испачканный черной слизью, вытекшей из тела чудища.

Сейчас тварь лежала на дне с такой дыркой в груди, что в нее можно было бы посадить дерево.

Крис посмотрел на братцев ублюдка. Трое из них виднелись на насыпи — сидели неподвижные, бесстрастные. На красные, будто обожженные солнцем тела накатывали волны поднимающегося прибоя. Понимали ли они, что один собрат только что исчез с лица земли? Было ли этим кретинам до него дело?

Справа раздался вопль — орал парнишка Ходджсон, радостно подпрыгивая, насколько позволял ему жирный зад. Его веснушчатое лицо светилось восторгом. Он снова загикал, бросился вниз по лестнице с криком: «Папа! Мистер Фауст подстрелил одного из этих гадов. Папа!»

Тони ухмылялся и покачивал головой, как будто вдруг увидел Деда Мороза, вылезшего из каминной трубы.

Крис набрал полную грудь воздуха. Ему казалось, что это первый вздох за последние сорок восемь часов.

Наконец стало ясно: твари кровоточат. Им бывает больно. И они умирают.

34

Не прошло и нескольких минут, как на галерее собрались больше дюжины людей, чтобы поглазеть на окровавленный голыш на насыпи и похлопать Марка Фауста по спине. В этот миг они готовы были отдать ему все самое дорогое.

— Ты, похоже, стал настоящим героем, — прозвучал голос Тони среди хора поздравлений.

— Надо было сделать это раньше, — ответил Марк, широко улыбнувшись. — Просто как-то в голову не приходило, что их можно подстрелить.

— Ну-ка дайте псу поглядеть на кроликов. — Старший Ходджсон перевесил свою тушу через стену, сжав ружье в пухлых ладонях.

— Почему бы немножко не повеселиться... — Том Ходджсон присоединился к брату, закатывая рукава. Они оперлись о стену, положив толстые локти на камень, и прицелились. Сафдары сидели кучкой на насыпи футах в пятидесяти.

Раздались выстрелы. Заряд дроби на этом расстоянии разлетелся так, что накрыл всех четверых ублюдков, вокруг которых вскипела вода.

Твари слегка вздрогнули, но позы не изменили и по-прежнему сидели, как изваяния. Они даже не моргнули, глаза стеклянно поблескивали на их лицах.

Когда эхо стрельбы стихло вдалеке, Ходджсоны вынули из карманов еще патроны и снова пальнули в тварей.

Крис понимал, что особенно надеяться не стоит. Но так хотелось, чтобы ублюдочные создания разлетелись на мелкие кусочки и прилив навсегда смыл бы это дерьмо!..

Он оглянулся и посмотрел во двор. Там, обняв Дэвида, стояла Рут. Крис помахал им.

Рут подняла глаза.

Он усмехнулся и поднял большой палец. Жена кивнула и с облегчением улыбнулась в ответ. Все будет хорошо. Крис хотел крикнуть им, но тут раздался оглушительный залп из ружей Ходджсонов, палящих в мишени на насыпи.

Крис обернулся и увидел, что сафдары отходят.

Они отступали не торопясь, как люди, которые просто ищут тень под более развесистым деревом. И все-таки они двигались. В нужном направлении.

Тони крикнул:

— Ладно, ребята, экономьте боеприпасы. Теперь их не достать.

Фермеры перестали стрелять.

— Жаль, что сволочи не оказались чуть ближе. Мы бы засранцев с дерьмом смешали.

— Не-е... Мы их даже не ранили, Том.

Марк радостно пророкотал:

— Не важно. Главное, мы можем их бить.

Крис, охваченный таким же возбуждением, понял, что Марк почувствовал запах дичи. Теперь он охотник, а не жертва.

Марк проговорил:

— Кем бы эти ублюдки ни были, они из плоти и крови. Подождем, пока они вернутся. А тогда ударим по-настоящему.

35

— Наливать до самого верха? — спросила Рут, вставляя воронку в горлышко бутылки.

— Наполовину, — ответил Марк. — Будет легче бросать. Все равно надо добавить туда стирального порошка.

— Стирального порошка? Мне казалось, мы собираемся их жечь, а не мыть.

— Стиральный порошок уменьшает интенсивность горения, к тому же прилипает ко всему, с чем соприкасается. Прямое попадание — и эти сволочи будут гореть и гореть. Крис, откачай еще бензина из машины. Полведра хватит.

Крис, взяв цинковое ведро и пластиковый шланг, направился к автомобилю. «Господи, — подумал он, — я приехал сюда, чтобы открыть гостиницу. А готовлюсь к войне».

Повсюду во дворе обитатели деревни занимались приготовлениями к грядущему сражению.

Все уже знали, что произошло. Знали, что сафдары хоть и не принадлежали к смертным, тем не менее кровоточили и умирали. Во всем форте ощущалась какая-то нервозная приподнятость. Они собирались нанести ответный удар.

Крис наблюдал, как его сын помогал Тони выстраивать на столе пустые бутылки. Он чувствовал, как к нему снова возвращается надежда. Бог даст, скоро жизнь опять войдет в привычную колею. (Бог? Впрочем, какой бог это даст? Языческий бог Тони Гейтмана, готовящийся наклониться над крохотным каменным островком и высосать свою дозу людских эмоций? Чего-чего, а этого добра вокруг предостаточно.) Крис позволил себе улыбнуться.

Он вернулся к работе, и от острого запаха бензина заслезились глаза.

— Ну, как дела? — Тони присел на корточки рядом с Крисом, держа в зубах незажженную сигару. — Не волнуйся, старичок. Я не собираюсь закуривать. — Он вынул сигару изо рта и посмотрел на нее так, словно это было собачье дерьмо. — Омерзительные штуки... А ведь забавно, как стресс возвращает нас к инфантильному поведению. Единственное, чего хочется мальчишкам Ходджсонам, — это все время есть. Преподобный Рид присосался к своей бутылке джина, как грудной ребенок. У него в портфеле бутылок пять, не меньше. А это... — он сунул сигару в рот, — младенческий инстинкт, знаете ли. Сосательный. Не более чем замещение материнской сиськи.

— Тони, не обижайтесь, но вы слишком уж цинично смотрите на то, что мы делаем.

— Я? Цинично? С чего вы взяли?

— С ваших собственных слов, Тони. Сами говорили, что вы — самый циничный ублюдок во всем мире. — Крис в упор посмотрел на Тони. — Как думаете, у нас есть шанс? В конце концов, Марку удалось проделать дырку в одной из этих штуковин.

— Шанс есть всегда, сынок. Я вовсе не собираюсь выливать ушат холодной воды...

— Но?

— Но... Но вся жизнь вывернулась наизнанку. То, что сейчас происходит тут, похоже... ну, если бы мы ехали на машине с двухтактным движком на обедненной смеси и внезапно перешли бы на сверхвысокооктановый бензин. Вы видели, что случилось с Уэйнрайтом. Мы оба знаем, что с ним стало. Вы упомянули о золотой рыбке. Давно на нее смотрели? А ведь она меняется. У нее под кожей набухают твердые бугорки; сдается мне, что это...

— Тони, я понимаю, что здесь творится нечто сверхъестественное. Вы полагаете, будто этот древний языческий божок собирается самолично сюда явиться. Вы действительно так думаете? А даже если он явится, на нас это как-нибудь отразится?

— Крис, вы же сами видели. Господь Всемилостивый... Это существо настолько могущественно, что отменило саму смерть. Вы понимаете, что оно сделало? Животное умерло. Ушла старая жизненная сила, но это существо заправило его собственной высокооктановой жизнью. Такая жизнь по сравнению с нашей — как атомная энергия по сравнению с дерьмовой керосиновой лампой. Когда-то эти твари были обыкновенными людьми. Уэйнрайт. Фокс. Мальчик.

Рыбак. Теперь они так наполнены жизнью, что лопаются по швам.