Кровавая купель, стр. 26
Сумасшедшие они? Здоровые? Я не знал.
Когда Дэйв меня нашел, я сидел на берегу, кидая камешки в воду.
– Как ты. Ник?
– Так на так.
– Я слышал, что ты видел своих родителей... Ты уверен, что это были они?
– Определенно.
– Ты хорошо напугал Курта, знаешь? Он все еще глазами хлопает.
Доброжелательно улыбаясь, он присел рядом со мной и тоже начал кидать камешки. И говорил спокойным голосом, излагая факты. Он рассказал мне, как вернулся домой с вылазки после выходных и увидел в постелях своих двух братьев – мертвыми. В его рассказе не было жалости к себе.
Я испытывал к нему неприязнь и ненавидел себя за это.
– Курт сказал, что там на дороге еще Креозоты.
– Курт? – улыбнулся Дэйв. – У страха глаза велики. Их там десять в добрых двух милях позади. Времени у нас много. А здесь хорошо. Отдыхаешь, когда сидишь возле воды. Я тебе не говорил, что я однажды здесь подцепил щуку? Размером с кита. Она меня сдернула в реку головой вниз. Так я ее и не вытащил. Она крючок разогнула и смылась.
Мы посмеялись и еще поговорили, потом взяли ведра и вернулись к колонне.
Через десять минут мы снова были в пути.
Мы ехали по шоссе, и я знал, что пройдет немного времени, и я снова встречу своих родителей. Вопрос, сумасшедшие они или нет, решится тогда... когда будет ясно, попытаются ли они убить меня.
Глава двадцать седьмая
Китайская ничья
В тот день с полудня зарядил сильный дождь. Колонна ковыляла на север по извилистым сельским дорогам. В три мы съехали на придорожную поляну для пикников и сделали привал. Под сомнительным прикрытием деревьев разложили каменные очаги.
Я пошел проверить грузовик – шланг, заваренный крутым яйцом, пока что держал, – потом пошел смотреть микроавтобус. Свеча снова забарахлила. Я ее прочистил, как мог.
Пока я работал, все думал о родителях. Что-то с ними случилось. Что – я не знал, но они думали, что это замечательно. И еще я вспоминал сумасшедшего отца Слэттера, одержимого охотой за собственным сыном.
Мимо меня деловым шагом быстро прошел Дэйв.
– Ник, когда закончишь, быстренько возьми себе кофе и чего-нибудь поесть. Через пять минут выступаем.
– Дэйв, этот микроавтобус долго не продержится. Свеча отказывает каждые... Дэйв! Дэйв!
Он уже исчез. У него в голове был список задач, и этот микроавтобус был где-то в конце.
Когда я шел сквозь дождь взять себе кофе, я увидел Сару лицом к лицу со Слэттером. Сердце у меня подпрыгнуло: опять заваривалось какое-то дерьмо.
– В чем дело, Слэттер? – спокойно спросил я.
– Я вот подумал, что они мне нужны, чтобы лучше тебя рассмотреть.
– Слэттер, отдай Вики очки.
– Я всегда думал, что ты выглядишь как полное говно, Атен. И хотел просто посмотреть через них, чтобы убедиться... Ага, так. Ты точно полное говно, Атен.
– Прошу тебя, Таг, – мягко сказала Сара. – Отдай Вики очки. Она без них не видит.
Большая ошибка. Никогда не пытайся воззвать к добрым чувствам Слэттера – у него таковых не имеется. А если ты покажешь, что его действия для тебя хуже, чем он думал, – для этого гада это будут именины сердца.
– Отвали, белобрысая. Они мне нужны. – Он прищурил свои татуировки. – А то, может, попросишь своего хахаля у меня их забрать?
– Брось, Слэттер. Колонна выезжает.
Как только остальные увидели, что происходит, они запаковались ультрабыстро и позапирались в машинах.
А мы так и стояли под дождем. Ожидая, что кто-то что-то сделает. Я ждал, что Слэттеру станет мокро и холодно настолько, что он плюнет и полезет в свой грузовик. Он тоже ждал, глядя на меня сквозь свои татуировки.
Автобус Дэйва погудел сигналом и поехал, остальные выстроились за ним. Остались только мы со своим “сегуном”.
– Иди, – сказала Сара Вики. – Садись в машину. Энн уже сидела на заднем сиденье. Когда Сара села впереди на пассажирское место, я шепнул:
– Когда увидишь, что я побежал, садись за руль и езжай как можно быстрее.
– Нет, Ник. Что бы ты ни задумал, я этого не сделаю.
– Слушай, Слэттеру просто нужен повод для драки. Он не отстанет, пока мне морду не набьет. Мы сделаем вот как. Я схвачу очки и побегу вон туда, в поле. – Я глянул на вспаханное поле, лежащее как семь акров мокрого шоколада. – Слэттер за мной погонится. Ты видишь, где дорога сворачивает направо у края поля? Жди меня там. Я думаю, что бегаю быстрее Слэттера. Как только я сяду, нагоняем колонну.
– Нельзя же оставить Слэттера здесь! Он погибнет.
– Черта с два. Он выживет. Только перестанет нас доставать – а только это и важно.
– Ник...
– Все, до свидания.
Я отошел обратно на пятнадцать шагов к Слэттеру.
– Последний раз, Слэттер. Отдай очки.
– Знаешь, они мне уже надоели. Я их раздавлю на фиг, если ты их не заберешь. Вот они.
И он выставил их в своей здоровенной татуированной лапище. При этом он встал так, чтобы быть между мной и машиной. Он думал, что я хочу их выхватить и бежать к машине. При этом он встал как раз так, как мне хотелось. Я теперь был ближе к полю, через которое собирался бежать.
– А ты и в самом деле поджег бы своего отца, Слэттер?
– Ага.
– Почему?
– А почему бы и нет?
– А ты не думаешь, что он продолжает тебя преследовать?
Он хрюкнул, что, очевидно, означало “да”. – Я видел своих родителей. Они тоже меня преследуют.
– Значит, они тоже свихнулись, к херам. Я тебе раз в жизни сделаю одолжение, Атен. Дам совет: убей их при первой возможности. А то они тебя убьют.
– А чего мне этого ждать? Это же ты хочешь меня убить, разве не так?
– Не... Я только хочу сделать тебе харю покрасивее.
– Зачем? Зачем ты тратишь свою жизнь, чтобы меня ненавидеть?
– Потому что...
ОПА!
Я выхватил очки и побежал. Он был готов к моему броску в сторону машины. Идиот так и не понял, что случилось, когда я побежал в другую сторону, перебросился через изгородь и побежал по вспаханному полю, держа очки в руке.
– Ты покойник, Атен!
И он бросился за мной.
Тяжелая была работа. Мокрая земля налипала на подошвы, и пришлось бежать с тяжелым грузом на ногах.
Уже на половине пути я пыхтел, мышцы на ногах болели, потоки дождя и пот слепили глаза. Я слышал тяжелый топот сапог Слэттера у себя за спиной. Глянув влево, я увидел несущийся к краю поля “сегун”.
Еще шестьдесят секунд – и Слэттер останется один. В ожидании визита папочки... Ха-ха! Я ощутил горячечный прилив энергии. Слэттер уходит в историю!
Я лез вверх по склону, грязь чавкала вокруг ног, я промок до нитки – черт знает как было трудно, но дело того стоило.
И все полетело к чертям, когда что-то стукнуло меня по затылку, и я полетел лицом в грязь.
Слэттер нагнулся и вытащил у меня очки из рук.
– Так ты говорил, Атен, что это отродье со свиными хвостами без них не видит?
– Они ей нужны. Слушай, отдай ты их, и мы... Он наклонился так, чтобы мне было видно, и оторвал у очков дужки.
– Блядские стекла!
И перебросил их через плечо.
– Гад ты, Слэттер. Зачем это надо было? Чтоб тебя...
Наблюдая за моей реакцией, он разломал оправу пополам, разделив стекла, и их тоже перебросил через плечо. Потом занес сапог над моим лицом, будто собираясь раздавить муравья.
Дальше я не помню.
Глава двадцать восьмая
Секс
Сначала у меня разлепились губы. Потом прорезался глаз. Я был трупом, лежащим в темноте.
Качнул головой влево. Шея заболела.
С усилием я разлепил второй глаз. Осторожно потрогал каждый глаз по очереди. Они распухли и были покрыты засохшими струпьями чего-то, что могло быть кровью. Лицо одеревенело и распухло.
Я помнил Слэттера и вспаханное поле. А где я теперь – Бог один знает.
Пока я лежал и пытался заставить мозг работать на все четыре цилиндра, в комнате вспыхнул свет.
– Ну наконец-то... пришел в себя. Я узнал голос Сары.