Я буду просто наблюдать за тобой, стр. 63

Гузман исхитрился выдвинуть ящик стола, не имевший никаких ручек, и обнаружил изящный бумажник.

— Похоже, что Берни шарил по карманам, — прокомментировал он.

Пока Гузман изучал фотографию Анни Коллинз в ее водительском удостоверении, сержант обнаружил оригинал факсимильного сообщения и прочел его вслух:

— Ошибка. С Анни вышла ошибка.

Гузман схватил валявшийся на полу телефон.

— Сержант, — выпалил он, — вы бы доложили шефу, что именно мы нашли убийцу.

Даже такому опытному водителю, как Берни, было трудно держаться на достаточном удалении, чтобы его не заметили. Еще издалека он увидел, как она последовала за темным «седаном». За перекрестком он чуть было не потерял обе машины, когда они словно провалились куда-то. Он знал, что они, должно быть, где-то свернули, и поэтому сдал назад. Грунтовка, шедшая через лес, была единственной дорогой, по которой они могли проехать. И он осторожно повернул на нее.

Сейчас он подъезжал к открытому месту. Белая машина Меган и темный «седан» тряслись впереди по разбитому грунту. Берни дождался, когда они проедут открытый участок, и только тогда повел через него свой «шевроле».

Второй пролесок оказался не таким большим, как первый, и Берни пришлось резко затормозить, чтобы его не увидели, когда узкая колея вновь резко свернула в открытое поле. Теперь дорога вела прямо к видневшемуся вдали подворью. Машины устремились туда.

Схватив видеокамеру, он следил за ними через телеобъектив, пока они не скрылись за сараем.

Берни сидел тихо и раздумывал, что ему делать. Возле дома виднелись кусты вечнозеленых растений. Может быть, ему удастся спрятать в них свой «шевроле». Он должен попытаться.

День шел к концу. Лучи угасающего солнца едва пробивались сквозь низко нависшие тучи. Меган ехала за Филлипом по петляющей и ухабистой дороге. Они выехали из пролеска, пересекли поле, миновали еще одну полосу леса. Дорога выпрямилась. Вдали показались строения: дом фермера и сарай.

Неужели папа находится в этом заброшенном месте? — удивлялась она и молила Бога, чтобы он подсказал ей нужные слова, когда она встретится лицом к лицу с отцом.

«Я люблю тебя, папочка», — хотел расплакаться в ней ребенок.

«Папа, что случилось с тобой? Почему, папа?» — хотел выкрикнуть в ней обиженный взрослый.

«Папа, мне не хватало тебя. Чем я могу помочь тебе?» — может быть, так следовало начать?

Вслед за автомобилем Филлипа она обогнула заброшенные строения. Он остановился, вышел из своего «седана», подошел к ее машине и открыл дверцу.

Меган подняла на него глаза.

— Где отец? — спросила она и провела языком по пересохшим и потрескавшимся губам.

— Он поблизости. — Филлип встретился с ней взглядом.

Сознание зафиксировало ту краткость, с которой он ответил на ее вопрос. «Он нервничает не меньше меня», — подумала она, выбираясь из автомобиля.

В три часа Виктор Орзини прибыл в кабинет Джона Дуайера, расположенный в здании суда в Данбери. Следователи Вайсе и Маррон уже ждали его. Прошел час, но по их беспристрастным лицам он так и не мог понять, верят ли они хоть чему-нибудь из того, о чем он рассказывает им.

— Давайте пройдемся по фактам еще раз, — предложил Дуайер.

— Я проходился по ним десятки раз, — огрызнулся Виктор.

— Я хочу услышать это еще раз, — настаивал Дуайер.

— Хорошо, хорошо. Эдвин Коллинз позвонил мне из машины вечером 28 января. Мы проговорили восемь минут, и он прекратил связь, так как впереди находился мост Таппан-Зи, а дорога была скользкой.

— Расскажите нам все, о чем вы говорили — потребовала Вайсе. — О чем вы говорили целых восемь минут?

Эту часть истории Виктору хотелось бы смазать, но он знал, что до тех пор, пока он не выложит всю правду, веры ему не будет. Поэтому он нехотя признался:

— За день или за два до этого Эд узнал, что я снабжал одного из конкурентов информацией о вакансиях, которые открывались у наших основных клиентов. Он был взбешен и приказал мне явиться к нему в кабинет следующим утром.

— И это был ваш последний контакт с ним?

— В восемь часов 29 января я ждал в его кабинете. Я знал, что Эд уволит меня, но мне не хотелось, чтобы он считал, что я прибрал к рукам деньги фирмы. Он сказал, что если найдет подтверждение этому, то подаст на меня в суд. В то время мне казалось, что он имел в виду выплаты от конкурентов. Теперь же я думаю, что он подразумевал при этом Элен Петровик. Мне кажется, что вначале он ничего не знал о ней, а затем, должно быть, что-то выяснил и решил, что это моих рук дело.

— Нам известно, что комиссионные за устройство ее в клинику Маннинга поступили на счет фирмы, — сказал Маррон.

— Вряд ли он знал об этом. Я проверял и обнаружил, что они намеренно были спрятаны в гонораре за устройство в клинику доктора Уильямса. Очевидно, Эдвин не должен был знать ничего о Петровик.

— Тогда кто же рекомендовал Петровик Маннингу? — задал вопрос Дуайер.

— Филлип Картер. Не может быть сомнений. К тому времени, когда письмо с подтверждением ее автобиографии было отправлено Маннингу, 21 марта, почти семь лет назад, я работал у Коллинза и Картера еще совсем недолго. Я никогда даже не слышал о женщине с такой фамилией, пока ее не убили две недели назад. И ручаюсь головой, что Эд тоже. В том году его не было в офисе в конце марта, включая и двадцать первое число. — Он помолчал. — И, как я уже говорил вам, увидев в газете письмо, предположительно подписанное им, я сразу понял, что это подлог. — Орзини указал на лист бумаги, переданный им Дуайеру. — У Эдвина была привычка оставлять своей бесценной секретарше, проработавшей с ним много лет, пачку подписанных бланков, на случай, чтобы она могла воспользоваться ими, если он захочет продиктовать письмо по телефону. Он полностью доверял ей. Потом она ушла на пенсию, а пришедшая на смену ей Джекки не вызывала у него восторга. Я помню, как он порвал те подписанные бланки и сказал мне, что отныне он хочет видеть все, что уходит за его подписью. На бланках он всегда ставил свою подпись в одном и том же месте, там, где его бывшая секретарша оставляла легкую пометку карандашом: на тридцать пятой строке сверху. Один из таких образцов сейчас находится у вас в руках.

Я просматривал бумаги Эда, надеясь найти еще какие-нибудь случайно сохранившиеся бланки с его подписью, и обнаружил этот, что находится у вас, в столе Филлипа Картера. У меня был дубликат ключа, изготовленный на заказ. Насколько я понимаю, Картер приберегал его на случай, если ему понадобится изготовить что-то еще за подписью Эдвина Коллинза.

Хотите верьте, хотите нет, — продолжал Орзини, — но я помню, что в то утро 29 января, когда я ждал в кабинете Коллинза, меня не покидало ощущение, что он был здесь совсем недавно. Каталожный ящик на букву "М" был выдвинут. Могу поклясться, что он искал в материалах по Маннингу сведения об Элен Петровик.

Пока я ждал его, позвонила Кэтрин Коллинз, обеспокоенная тем, что Эда нет дома. Она была на вечеринке в Хартфорде накануне вечером и, когда вернулась, обнаружила, что в доме никого не было. Тогда она позвонила в офис, чтобы узнать, не известно ли нам, где находится Эдвин. Я рассказал ей о нашем с ним разговоре, состоявшемся прошлым вечером, когда он подъезжал к мосту Таппан-Зи. В тот момент я еще ничего не знал о катастрофе. Именно она предположила, что Эд мог оказаться в числе ее жертв.

Я, безусловно, допускал такую возможность, — сказал Виктор. — Последние слова Эда были о том, какая скользкая дорога перед въездом на мост, и мы знали, что катастрофа произошла меньше чем через минуту после этого. Закончив разговор с Кэтрин, я попытался дозвониться до Филлипа, но его телефон был занят. И, поскольку он живет всего в десяти минутах от офиса, я подъехал к нему. Мне казалось, что нам следует съездить к месту происшествия и посмотреть, не поднимают ли из воды пострадавших.

Когда я приехал, Филлип находился в гараже и как раз садился в машину. Там же стоял его джип. Я запомнил, что он не поленился объяснить мне, что пригнал его из-за города на обслуживание. Я знал, что у него есть джип, которым он пользуется, объезжая свои сельские владения. Туда он приезжал на «седане», а затем пересаживался на джип.