Ты мне принадлежишь, стр. 48

— Джастин, прошу тебя, — сказала Памела, поднимаясь и подходя к телефону, — она хочет помочь.

Она сняла трубку и протянула ему.

С минуту он смотрел на нее, потом взял трубку.

— Доктор Чандлер, — спросил он, — зачем вы меня преследуете? Насколько я понимаю, моя жена не лежала бы сейчас в больнице, если бы не отправилась на почту, чтобы что-то вам послать. Неужели вам мало того зла, что вы уже причинили? Прошу, оставьте нас в покое.

Он уже собирался повесить трубку, когда услышал ее голос, и так и застыл с трубкой в руке.

— Я ни на минуту даже мысли не допускаю, что вы толкнули свою жену под машину!

Голос Сьюзен прозвучал так громко, что Памела расслышала его с другого конца комнаты. Джастин Уэллс прижал трубку к уху.

— И почему вы так в этом уверены? — спросил он.

— Потому что ее пытался убить кто-то другой. Я думаю, что именно этот «другой» убил Хильду Джонсон, ставшую свидетельницей инцидента с вашей женой, и Тиффани Смит, еще одну женщину, звонившую на радио, — ответила Сьюзен. — Мне необходимо встретиться с вами. Прошу вас. Возможно, вы сможете помочь.

Повесив трубку, Джастин Уэллс взглянул на Памелу. Теперь она видела в его лице лишь крайнее истощение.

— Не исключено, что это всего лишь уловка, чтобы обыскать квартиру без ордера, но я собираюсь встретиться с ней у нас дома в восемь. Пам, она уверяет, что Кэролин все еще в опасности, но угрожает ей тот тип, с которым она познакомилась на теплоходе, а не я.

Когда они вошли в гостиную отеля «Сент-Риджис», где подавали коктейли, все головы повернулись в сторону его спутницы. Все бросали на нее восхищенные взгляды. Но Алекс Райт не нуждался в подобных напоминаниях. Он и без подсказки знал, что Диана Чандлер Гарриман — очень красивая женщина. На ней был черный бархатный жакет и шелковые брюки, нитка жемчуга на шее и серьги с жемчугами и бриллиантами составляли все ее украшения. Ее волосы были сколоты на затылке нарочито небрежным французским узлом с таким расчетом, чтобы отдельные выбившиеся пряди и прядки, торчавшие во все стороны, легко касались безупречной, как фарфор, кожи лица. Искусно наложенная тушь и карандаш для век подчеркивали яркий блеск голубых глаз.

Когда они сели за столик, Алекс почувствовал, что начинает успокаиваться. Когда ему удалось поговорить со Сьюзен несколькими часами раньше, в ее голосе слышалась неподдельная усталость. Она объяснила, что вечером ей нужно закончить кое-какую работу, поэтому она не может к ним присоединиться.

Когда он начал уговаривать ее передумать, она добавила:

— Алекс, в дополнение к радиопрограмме, которую я веду каждое утро по рабочим дням, у меня обширная частная практика, занимающая все время после полудня, и, хотя я люблю свою программу на радио, работа с пациентами составляет смысл моей жизни. Ни на что другое времени не остается.

Потом она заверила его, что не передумает насчет субботнего вечера и даже ждет его с нетерпением.

«По крайней мере, она вроде бы не сердится из-за того, что я встречаюсь с Ди, — подумал Алекс, оглядывая зал, — и она, кажется, догадалась, что не мне принадлежит идея сегодняшней теплой встречи». Стараясь сосредоточиться на ворковании Ди, он в глубине души признал, насколько важно для него это последнее соображение.

А Ди тем временем рассказывала о Калифорнии.

— Я была в восторге от жизни там, просто в восторге, — говорила она грудным, чуть хрипловатым, волнующим голосом. — Но, знаете, житель Нью-Йорка остается верен родному городу до конца своих дней. Наступает момент, когда всех нас тянет домой. Да, кстати, агент по недвижимости, которого вы порекомендовали, просто кудесник.

— Он показал вам что-то интересное? — вежливо спросил Алекс.

— Меня заинтересовало только одно место. Больше всего привлекло то, что эти люди готовы сдать квартиру на год с возможным правом последующего выкупа. Они переезжают в Лондон и пока еще не решили, останутся ли там навсегда.

— Где эта квартира?

— На углу Семьдесят восьмой улицы и Пятой авеню.

Алекс поднял бровь.

— В таком случае, можете заходить ко мне за солью и сахаром, если у вас кончатся запасы. Я сам живу на Семьдесят восьмой между Мэдисон и Парк-авеню. А может, вам это уже известно?

Ди засмеялась, показав безупречные зубки.

— Вы себе льстите, — сказала она. — Спросите у агента, сколько квартир мы сегодня осмотрели. Но я должна попросить еще об одном одолжении и твердо рассчитываю, что вы мне не откажете. Вы не возражаете, если мы вместе осмотрим квартиру, когда выпьем коктейли? Мне бы очень хотелось услышать ваше мнение.

Она выжидательно смотрела на него широко раскрытыми глазами.

— Вряд ли мое мнение столь ценно, — невозмутимо ответил Алекс, — но я в вашем распоряжении.

«Весьма настойчивая леди», — сказал он себе час спустя. Как это получилось, Алекс и сам не знал, но после осмотра и искреннего одобрения квартиры, сдававшейся внаем, он пригласил Ди в свой собственный дом (вернее, она пригласила себя в его дом) и теперь показывал ей свое жилище.

В гостиной она обратила особое внимание на портреты его матери и отца.

— Гм... Не похоже, что они часто улыбались, верно?

Алекс всерьез обдумал ее вопрос.

— Кажется, я припоминаю, как однажды мой отец одарил меня улыбкой, когда мне было десять лет. Мать была не столь легкомысленна.

— Ну, насколько мне известно, они были настоящими филантропами, — заметила Ди. — И, глядя на них, я понимаю, от кого вы унаследовали свои внешние данные.

— Мне кажется, правильный ответ на этот вопрос: «Лестью вы ничего не добьетесь». Уже поздно. У вас есть планы на ужин?

— А у вас?

— У меня нет. Жаль, что Сьюзен слишком занята и не сможет к нам присоединиться. Но я увижусь с ней в субботу, — добавил он, чтобы у собеседницы не осталось сомнений, — и в будущем у нас будет еще немало случаев провести вечер вместе. А сейчас я постараюсь зарезервировать для нас столик. Вернусь через минуту.

Вытащив пудреницу и наложив свежий слой помады, Ди улыбнулась своему отражению. От нее не укрылся взгляд искоса, брошенный на нее Алексом, когда он выходил из комнаты.

«Он находит меня интересной, — сказала себе Ди, — весьма интересной. Здесь немного уныло, — подумала она, окинув взглядом гостиную. — Я могла бы сделать этот дом неузнаваемым».

Пит Санчес, детектив из Йонкерса, уже начал всерьез сомневаться, что им удастся пришить Шарки Дайону убийство Тиффани Смит. Поначалу дело казалось элементарно простым, но теперь он ясно видел, что если они не сумеют найти нож, орудие убийства Тиффани, и доказать его принадлежность Дайону или добиться от него признания, в суде у них будет бледный вид.

Большая проблема заключалась в том, что Джоуи, бармен из «Грота», не мог со стопроцентной уверенностью утверждать, что видел именно Шарки на задворках бензоколонки. Если бы дело слушалось в суде в том виде, в каком оно находилось сейчас, защита разнесла бы его показания в пух и прах. Пит мог с легкостью вообразить ход событий:

— Мистер Дайон всего лишь пригласил мисс Смит на свидание. Разве это преступление?

Джоуи рассказал, как Дайон приставал к Тиффани, как он схватил ее за руку и сильно сжал, когда она попыталась высвободиться.

— Ей пришлось закричать, он давил и не отпускал, когда она хотела вырвать руку, — показал он.

Санчес покачал головой. С такими показаниями можно завести дело о приставании, но не об убийстве. В настоящий момент бригада просеивала горы мусора, извлеченного из «Дампстера», который они увезли со стоянки у «Грота». Он держал пальцы скрещенными на счастье, чтобы они нашли среди отбросов орудие убийства.

Кроме того, он надеялся, что кто-нибудь позвонит по «горячей линии» с чем-то более конкретным, чем просто подозрения. Владелец «Грота» объявил награду в десять тысяч долларов за информацию, способствующую изобличению убийцы Тиффани Смит. Пит знал, что для подонков, из тех, что водят компанию с Шарки, десять тысяч — большие деньги. Многие из них были наркоманами. «Такие мать родную продадут за одну дозу, — подумал Пит, — не то что за десять тысяч».