Папина дочка, стр. 34

Похоже, это про меня.

«После того как миссис Вестерфилд заглянула вчера на этот сайт, она проплакала весь день. И я не выдержала. Я дошла до магазина и закричала этому человеку, чтобы он сказал правду и признался в своем преступлении. Знаете, что он мне повторял? „Простите, простите“. Вот вы бы стали так извиняться, если бы были невиновны? Не думаю».

Стали бы, если бы были Полом Штройбелом. Я заставила себя читать дальше. Я сама журналист, и я поняла, что Колин Марш, автор этой статейки, — один из тех любителей сенсаций, которые умеют подбирать и правильно вставлять броские цитаты.

Он разыскал и Эмму Уоткинс, школьного психолога. Женщину, которая когда-то в суде заявила, что, когда она сообщила в классе об Андреа, Пол пробормотал: «Я не думал, что она мертва». Миссис Уоткинс рассказала Маршу, что все эти годы она сомневалась в приговоре Роба Вестерфилда. По ее словам, Пол был легко возбудимым мальчиком, и узнай он, что Андреа только в шутку согласилась пойти с ним на танцы в День благодарения, он мог очень расстроиться и сорваться.

Сорваться. Какая тактичность!

Уилла Небелза, это жалкое подобие человека, этого пьянчугу-любителя девочек-подростков, цитировали на полстатьи. Он еще более красочно, чем по телевизору, расписал Маршу, как Пол зашел в гараж-"убежище" с домкратом в руке. В конце Уилл жалко сетовал, что всегда будет чувствовать вину перед Вестерфилдами за то, что не рассказал эту историю раньше.

Я дочитала заметку и швырнула газету на кровать. Во мне кипела смесь ярости и беспокойства. К делу подключили прессу, и теперь все больше и больше людей будут убеждаться в непричастности Вестерфилда. Не знай я сути дела, даже я могла бы поверить, что за решетку упрятали невинного человека. Но если миссис Вестерфилд расстроилась, почитав мой сайт, значит, несомненно, и он оказывает определенное влияние на окружающих.

Я открыла ноутбук и села за работу:

"Из лучших, но ошибочных побуждений, экономка миссис Дороти Вестерфилд вломилась в магазин Штройбелов и стала оскорблять Пола. Несколько часов спустя он, человек ранимый и тонкий, которому уже и так изрядно попортили нервы ложь и клевета, распространяемые за деньги Вестерфилдов, попытался свести счеты с жизнью.

Я искренне сочувствую миссис Дороти Вестерфилд, по-настоящему чудесной и порядочной женщине. Преступление, совершенное ее внуком, принесло ей много горя и страданий. Но гордое имя ее семьи могут еще долго помнить и уважать наши потомки. Все, что ей для этого нужно сделать — это пожертвовать свое огромное состояние на благотворительность: на образование будущих поколений и медицинские исследования, которые помогут спасти множество человеческих жизней. Если она завещает деньги убийце, это станет трагедией. Не меньшей, чем та, что двадцать лет назад унесла жизнь моей сестры, а вчера чуть не стоила жизни Полу Штройбелу.

Я думаю, общество «В защиту Роба Вестерфилда» уже существует.

И предлагаю всем создать другое общество — «В защиту Пола Штройбела».

И в первую очередь Вам, миссис Дороти Вестерфилд! "

Неплохо, подумала я, загружая текст на сайт.

Я закрыла ноутбук, и тут зазвонил телефон.

— Почитал я газетки. — Я сразу узнала голос: это тот самый мужчина, который сидел с Вестерфилдом и которому Роб признался в еще одном убийстве!

— Я ждала вашего звонка. — Я старалась говорить как можно более отстраненно.

— Я смотрю, Вестерфилд неплохо выставил этого дебила, Штройбела, плохим парнем.

— Он не дебил, — резко поправила его я.

— Как знаете. Ближе к делу. Пять тысяч баксов, и с меня имя того парня, которого пришил Вестерфилд.

— А фамилия?

— Я знаю только имя. Не хотите — не ешьте.

— А еще вы что-нибудь знаете? Когда и где это произошло?

— Больше ничего. Деньги мне нужны к пятнице.

Сегодня понедельник. У меня три тысячи долларов на счету в Атланте. Если до пятницы не получу аванс, остальное — как ни противна эта мысль — придется одолжить у Пита.

— Ну? — нетерпеливо переспросил он.

Я знала, что рискую остаться в дураках, но попробовать стоило.

— К пятнице я достану деньги, — пообещала я.

29

В среду к вечеру моя жизнь уже более-менее вернулась в нормальное русло. У меня имелись кредитные карточки, водительское удостоверение и деньги. Аванс за книгу автоматически перевели в банк возле гостиницы. Жена моего управдома в Атланте заглянула ко мне в квартиру, упаковала кое-что из одежды и отправила мне. Ожоги на ногах постепенно заживали. Я даже успела подровнять волосы.

И, главное, я договорилась на четверг о встрече с Кристофером Кассиди, учащимся из Арбинджера, которого в четырнадцать лет жестоко избил Роб Вестерфилд.

Я успела разместить на сайте историю доктора Маргарет Фишер о том, как Роб вывернул ей руку, а его отец заплатил ей пятьсот долларов, чтобы она не подавала в суд.

Прежде чем выкладывать текст в Интернет, я переслала его Маргарет. Доктор Фишер не только все одобрила, но и добавила свое профессиональное мнение. По ее словам, вспыльчивость и жестокость Роба, которые она испытала на себе, могли стать причиной убийства Андреа.

Из плохих новостей: Джоан связалась со школьными подругами Андреа, и никто из них не видел на моей сестре никакого кулона, не считая подарка отца.

Сколько дней на моем сайте висело описание медальона с просьбой сообщить о нем любую информацию, и пока — никаких результатов.

Мой электронный ящик завалили письмами. Одни поддерживали мои начинания. Другие — резко осуждали.

Психов тоже хватало. Двое признались в убийстве Андреа. Один заявил, что она все еще жива и я должна ее спасти. В некоторых письмах мне откровенно угрожали. В одном, показавшемся мне слишком правдоподобным, автор написал, что был разочарован, когда увидел, как я выбралась из горящего дома. "Клевая ночнушка. «Л. Л. Бин», я прав? " — добавил он.

Неужели он наблюдал за пожаром из леса? Или это тот «визитер» заметил ночную рубашку на крючке в шкафчике спальни? В любом случае, обе эти возможности меня определенно пугали.

Несколько раз в день я звонила миссис Штройбел. Пол шел на поправку, и с каждым звонком в ее голосе все больше и больше звучало облегчение. Правда, и беспокойство тоже:

— Элли, если будет повторное слушание и Полу придется давать показания, боюсь, он снова что-нибудь с собой сделает. Он сказал мне: «Мама, я не смогу объяснить на суде все так, чтобы они поняли. Я переживал, что Андреа встречается с Вестерфиддом. Но я не угрожал ей». — Затем она добавила. — Мне звонят друзья. Они читают твой сайт. Всем бы, говорят, такого защитника. Я рассказала об этом Поли. Он хочет с тобой увидеться.

Я пообещала заглянуть в пятницу. Не считая всего вышеперечисленного, я сидела у себя и работала над книгой. Еду я заказывала прямо в номер. В семь вечера в четверг я решила спуститься поужинать внизу.

Ресторан сильно отличался от «Паркинсон Инн» — обстановка здесь казалась намного более официальной. Столы стояли дальше друг от друга, скатерти чисто белые, а не в красно-белую клетку, на каждом — небольшая свечка и строгая вазочка с цветами. Да и публика заметно старше — степенные пожилые горожане, а не шумные группки молодежи, любящие собираться в «Паркинсоне». При этом кухня здесь ничуть не хуже.

После долгих метаний между бараниной и меч-рыбой я не выдержала и заказала свое любимое блюдо — ягненка.

Я достала из сумки новую книгу и на ближайший час погрузилась в обожаемое занятие — читать хорошую книгу за хорошим обедом. Я так увлеклась сюжетом, что даже не заметила, как официантка убрала со стола. И тут она обратилась ко мне. От неожиданности я удивленно уставилась на нее.

Я согласилась на кофе и отказалась от десерта.

— Господин за соседним столиком хочет угостить вас дижестивом [16].

Даже не повернувшись, я поняла, что это — Роб Вестерфилд. Он сидел в паре метров от меня, держа бокал вина. Затем иронично поднял бокал и улыбнулся.