Папина дочка, стр. 11

— Если Роб Вестерфилд добьется повторного слушания и его оправдают, это все равно что признать Пола виновным, — заметила я.

— Пола арестуют и будут судить?

— Я не юрист, но, думаю, нет. Новых показаний Небелза достаточно, чтобы пересмотреть дело Роба Вестерфилда и вынести оправдательный приговор, но Уилла никогда не сочтут достаточно надежным свидетелем, чтобы обвинить Пола Штройбела. Но дело будет сделано, и Пол станет очередной жертвой Вестерфилда.

— Может, да, а может, и нет. И от этого еще тяжелее. — Миссис Хилмер помолчала, а потом выдала. — Элли, ко мне приходил парень, который пишет книгу об этом деле. Кто-то сказал ему, что я была близким другом вашей семьи.

Ее слова прозвучали предупреждением.

— И как он себя вел?

— Вежливо. Задавал много вопросов. Я следила за каждым своим словом. Послушай, Элли, у этого Берна своя точка зрения на случившееся, и он будет подгонять под нее факты. Он спрашивал, правда ли, что Андреа встречалась с парнями тайком из-за того, что отец был с ней слишком строг.

— Это не так.

— Он выставит это как факт.

— Да, Андреа любила Роба Вестерфилда, но вскоре она стала бояться его. — Эти слова вырвались у меня непроизвольно, и вдруг я поняла, что это правда. — А я — за нее, — прошептала я. — Роб так разозлился на нее из-за Пола.

— Элли, я была у вас дома. И я помню, как ты давала показания на суде. Но ты никогда раньше не говорила, что ты или Андреа боялись Вестерфилда.

Неужели миссис Хилмер полагала, что память меня подводит и я пытаюсь оправдать свои детские показания?

Вдруг наша бывшая соседка добавила:

— Элли, будь осторожна. Этот писатель намекал мне, что ты была эмоционально неуравновешенным ребенком. В своей книге он собирается развить эту мысль.

Значит вот какой он выбрал путь, подумала я. Андреа была шлюхой, я — психически неуравновешенным ребенком, а Пол Штройбел — убийцей. Если раньше у меня и оставались какие-то сомнения, то теперь я поняла, что это — мое расследование.

— Может, Роба Вестерфилда и выпустят из тюрьмы, миссис Хилмер, — тихо сказала я, а потом добавила уже тверже, — но к тому времени, когда я закончу расследование и распишу в подробностях всю его грязную жизнь, никто не захочет рядом с ним и шагу по улице пройти, ни днем, ни ночью. И, даже если он и добьется пересмотра дела, ни один присяжный его не оправдает.

14

В понедельник в десять утра я приехала в Олбани на встречу с Мартином Брэндом, членом комиссии по досрочному освобождению. Он оказался уставшим мужчиной лет шестидесяти, с мешками под глазами и густой копной седых волос, которым, судя по всему, слишком давно не уделял внимание его парикмахер. Верхняя пуговица его рубашки была расстегнута, а узел галстука болтался где-то на груди. Судя по раскрасневшемуся лицу, у него явно проблемы с высоким давлением.

Без сомнения, за этот год он уже слышал не одно подобное заявление.

— Мисс Кавано, мы и так уже два раза отклоняли прошение о досрочном освобождении Вестерфилда. Думаю, на этот раз мы его выпустим.

— Он может убить еще кого-нибудь.

— Вы в этом уверены?

— А вы уверены в обратном?

— Два года назад Вестерфилду предложили досрочное освобождение, если он признается в убийстве вашей сестры и чистосердечно раскается. Он отказался.

— Да ладно вам, мистер Брэнд. Вестерфилду есть что терять — честность ему не на руку. К тому же он знал, что вы и так его скоро выпустите.

Он пожал плечами.

— Я и забыл, что вы журналистка.

— Я — сестра пятнадцатилетней девочки, которая так и не дожила до радостного дня своего шестнадцатилетия.

Усталое выражение на секунду слетело с его лица.

— Мисс Кавано, у меня есть некоторые сомнения относительно виновности Роба Вестерфилда, а вам, я думаю, придется свыкнуться с мыслью о том, что он отбыл свой срок и все это время вел себя, не считая пары происшествий в первые годы, как образцовый заключенный.

Хотела бы я знать, что это за пара происшествий! К сожалению, я понимала, что Мартин Брэнд мне о них не расскажет.

— И еще, — продолжил он. — Даже если Вестерфилд и виновен, на это преступление его толкнула любовная страсть к вашей сестре, и шансы, что подобное повторится, почти равны нулю. По нашей статистике, вероятность совершения лицом повторного преступления снижается после достижения им тридцати лет и почти сходит на нет после сорока.

— Но у некоторых «лиц» мораль отсутствует с самого рождения, и, выйдя из тюрьмы, они превращаются в ходячие бомбы замедленного действия.

Я отодвинула стул и встала. Брэнд поднялся за мной.

— Мисс Кавано, хоть вы об этом и не просили, я дам вам один совет. Мне кажется, вы до сих пор живете с памятью о жестоком убийстве вашей сестры. Но вам ее не вернуть, так же, как и не удержать Роба Вестерфилда за решеткой. А если он добьется пересмотра дела и его оправдают, вам придется смириться и с этим. Вы молодая женщина. Езжайте домой в Атланту и постарайтесь оставить эту трагедию в прошлом.

— Это хороший совет, мистер Брэнд, и я, скорее всего, когда-нибудь им обязательно воспользуюсь, — улыбнулась я. — Только не сейчас.

15

Три года назад, после того, как я написала серию статей о Джейсоне Ламберте, серийном убийце из Атланты, мне позвонила Мэгги Рейнольде, нью-йоркский книгоиздатель, с которой я познакомилась на одном судебном заседании, и предложила мне объединить эти статьи в книгу и издать их.

Ламберт — серийный убийца типа Теда Банди [7]. Он появлялся на территории колледжей, выдавая себя за студента, и заманивал какую-нибудь девушку к себе в машину. Как и жертвы Банди, девушки затем просто исчезали. К счастью, он не успел избавиться от последней жертвы, когда его поймали. Теперь он отбывает свои сто сорок девять лет в тюрьме в Джорджии без права досрочного освобождения.

К моему удивлению, книга имела неожиданный успех. На пару недель она даже попала в конец списка бестселлеров «Нью-Йорк Таймс».

Выйдя из офиса Брэнда, я позвонила Мэгги. После того как я описала ей все обстоятельства дела и наметки моего текущего расследования, она с радостью согласилась подписать контракт на мою будущую книгу об убийстве Андреа, где, как я обещала, будет убедительно доказана виновность Роба Вестерфилда.

— Вокруг той, что сейчас пишет Джейк Берн, раздули такую шумиху, — добавила Мэгги. — Я хочу, чтобы мы с твоей книгой шли за ними по пятам. Берн разорвал с нами контракт, и это после того, как мы потратили целое состояние на его последний роман и раскрутку!

Я подумала, что на расследование и само написание проекта мне понадобится месяца три усердной работы, и еще пара месяцев, если Роб Вестерфилд все же добьется пересмотра дела. Решив, что проживание в гостинице такой долгий срок станет для меня слишком обременительным, я поинтересовалась у миссис Хилмер, где здесь поблизости можно снять квартиру. Она резко отмела эту идею и предложила остановиться у нее, в комнатах для гостей над гаражом.

— Я обустроила их несколько лет назад на случай, если мне понадобится, чтобы кто-то постоянно был рядом, — объяснила она. — Элли, там удобно и тихо. Я — соседка нешумная, и мне все равно, кто к тебе приходит и уходит.

— Да, вы всегда были хорошей соседкой. Отличное решение!

Пожалуй, меня смущало только одно — что придется все время ездить мимо нашего старого дома. Правда, думаю, со временем боль, которую я ощутила при виде нашего участка, пройдет.

«Акр Господа Бога», как в шутку называла его мама. Как ее радовала мысль о том, что вся эта земля — наша собственность, и как страстно она желала, чтобы наш участок стал «гвоздем» программы весеннего обзора Клуба Любителей Садоводства Олдхэма.

Я съехала из гостиницы, перевезла вещи в комнаты над гаражом миссис Хилмер, а в четверг вылетела обратно в Атланту. В четверть шестого я уже добралась до редакции. Я знала, что Пит наверняка еще там. Работа всегда была ему и домом, и семьей.

вернуться

7

Теодор Банди (1956 — 1989) — легендарный американский серийный убийца 1970-х — 1980-х. Убивал девушек-подростков. Был приговорен к смертной казни.